Юлия Галанина - ЗвеРра

Из зарослей, где прятались новоиспечённые засадчики, был виден не только Олений Двор, но и часть города.

— В другом месте сейчас загорались бы огни, чтобы освещать город всю ночь, а здесь наоборот, всё стремительно гаснет… — задумчиво сказал Марк.

— Правильно гаснет, зачем специально привлекать звеРрюг? — заметил Птека. — А у меня лепёшка есть…

— Давай! — оживился Марк. — Есть хочу зверски. Интересно, всё-таки, чем руководствовался ваш пророк-основатель, не очеловечив ни птиц, ни домашнюю живность? Сугубо лесное зверьё осчастливил…

Птека не знал ответа на этот вопрос, протянул лепёшку молча и принялся шебуршиться у стены, устраивая себе гнёздышко. Марк ел.

Сумерки сменились темнотой. Пар вырывался изо рта, вечерний туман опустился на землю ночным инеем.

Марк сидел, привалившись к стене, ровно дышал и бездумно смотрел на город. Рядом посапывал Птека. Он прислонился к Марку, создав с левого бока тёплое подобие стожка. Банку с перцем Марк держал наготове.

Время шло…

ЗвеРра окончательно затворилась на все засовы, спряталась, как могла.

А Олений Двор, к удовлетворению Марка, начал оживать.

Из развалин при зыбком свете луны стали выбираться тени, они принюхивались, ловя в ночном городе какие-то, только им одним известные, запахи — и исчезали в разных направлениях. В подвалах квартировали самые мелкие из звеРрюг — ласки. Более крупные носители Безумия ЗвеРры, видимо, предпочитали привычные места обитания.

Ласки — все — были в человеческом облике. Изысканные, тонкие, прилизанные — они напоминали фигурки на старинной музыкальной шкатулке. Кружево воротников и жемчужные вышивки слабо сияли в лунном свете. Ласки преувеличенно галантно раскланивались друг с другом, но это не мешало то и дело вспыхивать коротким стычкам, которые, впрочем, смотрелись, как балетные па-де-де, а не драки. Марк не мог отделаться от ощущения, что перед ним ожила гравюра с идеальными кавалерами и дамами.

ЗвеРрюги неторопливо расходились во все стороны на ночную охоту.

Олений Двор казался сосредоточением куртуазности и приличных манер.

Но в одно мгновение всё поменялось: откуда-то из потайной щели выбралось нечто, не пожелавшее менять звериный облик. Это было воплощённое Безумие ЗвеРры, лохматое и грязное. Страшное в своей несуразности. Росомаха? Рысь? Невозможно было понять в лунном свете…

Марк судорожно нашарил нож и плотнее вжался спиной в стену. "Смерть на копьях сидела, утробно урча…" — вспомнилось ему совсем некстати. Птека, вцепившись в топорик, сопел рядом.

Чудовище, передвигаясь боком на полусогнутых конечностях, неторопливо выбралось на тропу, проходящую вдоль обрыва над рекой, и застыло там, шумно принюхиваясь.

Марку стало нехорошо: в том, что лохматая нечисть учует щедро рассыпанный у стены перец, сомневаться не приходилось. А вот, что рассыпанный перец его остановит, — было очень сомнительно. На мгновение Марк зажмурился, собираясь с силами, (у него с детства осталась такая смешная привычка). А когда открыл глаза, увидел новое действующее лицо, не страшащееся ночной ЗвеРры.

Рядом с чудовищем стояла Диса, роскошная чернобурая красавица. Луна серебрила её шубку. Диса, вцепившись в загривок чудовища, пыталась увести его с тропы. Без особых, надо сказать, успехов.

Пока Марк ломал голову, лихорадочно соображая, что всё это значит, позади раздался еле слышный треск. Чуткий на ухо Птека тоже услышал подозрительные звуки и испуганно вцепился в руку Марка. Из-за стены глухо рыкнуло, и вслед за этим тёмный силуэт пронесся над засадой, в длинном прыжке перескочив стену, и заросли дикой малины. Птека испуганно пискнул, но писк потонул в рычании и вое.

Диса пятилась, отступая. ЗвеРрюга и оживший волк из Могильников замерли нос к носу. А потом схлестнулись, полосуя друг друга зубами и когтями.

Чернобурка, воспользовавшись моментом, исчезла. Полосующие друг дружку противники не удержались на тропе, сорвались и покатились вниз, к реке. Олений Двор в мгновение опустел, — все постарались очутиться как можно дальше отсюда.

ЗвеРра оцепенела от ужаса.

Марк с Птекой осторожно выбрались к обрыву. Внизу, на камнях у воды, лежал растерзанный звеРрюга. Над ним стоял, подняв голову, и выл огромный седой волк, бросая вызов луне.

Вой достиг луны, затих. Волк, глухо рыча, наклонился к поверженному врагу и перервал ему горло, практически отделив голову от шеи. Затем долго пил из холодной ЗвеРры-реки, не обращая больше никакого внимания на убитого. Напился и побрёл по берегу в сторону Волчьих Могильников.

Марк и Птека смотрели сверху, наперебой чихая от попавшего в нос перца.

— А теперь объясни мне, друг Птека, — тихо и человечно попросил Марк. — Что вообще это было, а?

Видимо те, кто был поблизости, подобных вопросов себе не задавали, предпочитая никак себя не обнаруживать, по крайней мере, до утра.

— Что делать будем? — риторически спросил Марк у Птеки.

— Не знаю…

— И я не знаю. Одно я знаю железно: сейчас здесь, как в оке тайфуна, самое спокойное место. Попробуешь уйти — нарвёшься на кого-нибудь из звеРрюг. Сюда они сунуться побоятся, после такой-то баталии, но надо же им чем-то промышлять. С другой стороны лезть проверять подвалы Оленьего Двора мне не хочется, просто смертельно не хочется. Вдруг там не одно такое чудо прячется… Давай лучше к реке спустимся, рассмотрим проигравшего. Диса, я думаю, в ближайшее время не вернётся для его оплакивания. Хотя кто их, женщин, разберёт.

Птека предложению Марка спуститься к реке не обрадовался. Но и оставаться одному на обрыве ему совсем не улыбалось. Поэтому он поспешил за Марком. А на берегу замер, не приближаясь к телу, предоставив шестой надежде ЗвеРры наслаждаться осмотром, сколько влезет.

— Мы быстро, не бойся, — подбодрил его Марк. — Тут недолго и до рассвета осталось. Скоро квартиранты на ваш Двор Чудес возвращаться начнут.

Птека кивнул, но желания подходить к трупу у него не прибавилось.

Марк осмотрел останки, покачал головой.

Молча начал подниматься на склон. Молча уселся в засаде. Птека ни о чем не спрашивал, мудро полагая, что долго молчать Марк не сможет.

День

Они дождались возвращения ЗвеРрюг, восхода солнца (снова волшебнейшим образом преобразившего ЗвеРру) и отправились домой.

И лишь когда Олений Двор остался далеко позади, Марк нарушил добровольный обет молчания.

— Ты говоришь, в ЗвеРре только лисиц Безумие ЗвеРры не коснулось? Так вот, это неправда. И у лисиц какая-то своя игра. Впрочем, как и у всех здесь.

— Это лис?! — ахнул Птека.

— Бывший лис, — поправил его Марк. — Может быть, остальных лисиц Безумие ЗвеРры, и правда, стороной обходит, зато уж этого приложило — мало не покажется. В связи с чем возникает вопрос: трясти Дису за роскошную шубку или погодить. Я и раньше-то её эффектное появление в вашем доме кисло воспринимал, а после сегодняшней ночи и вовсе. Сдается мне, спектакль мы увидели, гастроль примадонны народного театра. Представление, одним словом. Балаган.