Юлия Галанина - ЗвеРра

Он нарезал хлеб толстыми ломтями и без особых церемоний стал уплетать яичницу.

— А я?! — возмутился Марк.

— А ты, похоже, замёрз сильнее, чем проголодался… — невинно заметил Птека. — Голодные не сидят у плиты, когда на столе яичница с колбасой.

— Какой кошмар… И так обращаются с официальной Последней Надеждой Города. Которой обещали разносолы прямо в рот в любом доме по первому требованию!

Марк нехотя оторвался от печи и пересел за стол.

— Удивительно маленькие у вас сковородки, — сказал он некоторое время спустя. — Непростительно крохотные. Ну да ладно, коли есть больше нечего, давай посмотрим на скорую руку, что же нам жабки дали. Почитаем перед сном, так сказать.

Он расстелил на столе кожаный лоскут и стал придирчиво изучать начертанную на коже то ли карту, то ли план, то ли атлас, то ли комикс.

Но надо сказать, что среди залихватских вензелей, познавательных картинок в рамочках, уснащённых душеспасительными надписями и художественно выполненных пейзажей просматривались-таки отдельные фрагменты улиц города.

На карте ЗвеРра была вписана в некое подобие цветочка: идеальный круг-сердцевина и шесть полукружий лепестков. На "лепестках" перечислялись звеРрюги, держащие город в блокаде, а по ободу сердцевины вилась надпись "Безумие ЗвеРры". Речка на карте текла сверху вниз, делая по пути загогулины. В реке резвились схематичные рыбки.

Город был целиком выстроен на правом берегу реки, на левом же была изображена лишь пара ветхих хижин у подножия моста, соединяющего два берега. И ещё на левом берегу был кусок дороги. Дорога упиралась в Круг Безумия.

Птека убрал сковороду, ножи и вилки, и с любопытством склонился над кожаным лоскутом.

— О, наш дом. А вот Зубровый Замок. Красиво нарисован.

— Я-то надеялся, что у вас хотя бы направление "север-юг" указывают, — буркнул разочарованный Марк, разглядев карту. — Толку-то, что она вся в завитушках. Ну ладно, хоть такая. Синие и красные крестики вижу, молодцы, жабки. Только никакой закономерности в их расположении не улавливаю. Похоже, люди вываливались в ЗвеРру, как пророк ваш на душу положит. А я так надеялся, что эти крестики сложатся в какую-нибудь хитрую фигуру, которая таинственным образом укажет нам путь к Артефакту.

— Ты, и правда, так думал? — восхитился Птека.

Марк смутился.

— Ну-у… Где-то в глубине душе… В общем, я надеялся, что почерпну из мест гибели людей определенную информацию. Ладно, проехали. Вот я Могильники вижу. Ратушу вижу. А Волчьи Башни — это что?

— Это Волчьи Башни, — остроумно ответил Птека. — Волки в них живут. Башни как бы ограничивают тот кусок города, которому они покровительствуют.

— Который они контролируют, — перевёл сам себе Марк. — Угу-угу… А ваш дом стоит в зоне их покровительства?

— Нет, мы не попали. Мы больше к Зубровому Замку, хоть он и далековато. Лисы тоже башни предпочитают — легче от звеРрюг оборонятся, но их родовые дома в одном месте и называются Лисьи Норы.

— Офигеть! — одобрил название Марк. — Башня по имени Нора — это прямо гора по имени Футзияма.

— Только лисы, в отличие от волков и зубров, живут по всему городу. Не обязательно в Лисьих Норах.

— А для волков и зубров обязательно?

— Зубрам простор нужен — поэтому они свой Зубровый Замок очень любят, без дела их в городе и не увидишь, — обстоятельно объяснял Птека. — Чтобы они, к примеру, в "Весёлую крыску" зашли — ни-ни. А у волков башни везде… Лисы же общительные, им незазорно жить и рядом со звеРриками. И по кабакам шариться. Они каким-то образом умеют и себя не уронить, и со звеРриками общаться.

— А другие звеРри не умеют? — уточнил Марк.

— Не все, прямо скажем, — признался Птека. — Соболя тоже снисходят до нас, как и лисы. Лоси и зубры — просто не замечают. А если замечают, то ведут себя вежливо. А вот если рядом с волком окажешься, хочется сразу под лавку спрятаться. Волки — гордые ужасно. И жёсткие.

— Странно, волки, говоришь, гордые, а лисы, получается, нет?

— Нет, лисы не жёсткие, они — хитрые. Они всегда имеют своё мнение и подсмеиваются над всеми. Если звеРрик подойдёт к волку, тот его и слушать не будет. А лис выслушает, не погнушается. Только забудет через мгновение. А вот зубр или лось не забудут, если важное что-то.

— А соболя?

— Соболя слушать не будут. Чтобы услышали соболя, нужно сказать жабкам. Жабок они послушают.

— Всё запутано-перезапутано, — подытожил Марк. — А это что за живописные пейзанские лачуги?

— Чего? — изумился Птека, вглядываясь в карту.

— Что за домики за мостом? Под свитком с мудрой надписью о том, что истинная красота кроется в душе.

— А-а-а, понял. Там кислые мыши живут. Вонючие такие. За мостом следят. А в городе им жить запрещено. Из-за запаха. Это их дома.

— А дорога куда ведёт?

— Никуда. Это старая дорога, ещё до появления ЗвеРры была. Давно зачахла.

— Зачем же тогда за мостом следить, раз там тупик?

— Как зачем? — изумился Птека. — А как ЗвеРрюги с той стороны в город попадут? Вода ведь холодная! А кислые мыши мост в порядке держат. ЗвеРрюги их почти и не едят, — брезгуют. Так с самого начала ЗвеРры идёт — наступает полнолуние и на мосту должны зажигаться светильники, на каждой тумбе. Полная луна поднимается над Волчьими Башнями, над Зубровым Замком, над Лисьими Норами, светится мост над тёмной водой ЗвеРры-реки, и из чёрного леса идут звеРрюги в проклятый город, как повелел пророк… — последние, явно заученные слова он прознес нараспев.

Марк фыркнул недоверчиво.

— Да-да! — подтвердил Птека, задетый за живое его фырканьем. — Пока Артефакт не похитили, каждое полнолуние на мосту светились огни — единственные огни во всём городе, не считая лунного света. Их было видно и сквозь речной туман, и сквозь снег. Но уже пять лун мост стоит без огней.

— Охотно верю, — буркнул Марк и присмотрелся к лепесткам звеРрской ромашки. За рекой обитали ласки и выдры. И, частично, рыси — на карте река заканчивалась, упираясь в середину лепестка.

— А выдры-то с чего в звеРрюгах? — удивился он. — И нафига им мост?

— Выдры — для священного числа, я думаю, — серьезно объяснил Птека. — Выдры в городе и не появляются. Живут на Выдровом Водопаде, рыбу ловят.

— Приятно услышать о приступах благоразумия у объятых Безумием, — подытожил Марк. — Ладно, пошёл я спать, пока звеРрюги не выползли.

Марк сложил карту, зевая, добрёл до кровати, набитой сеном, стянул с себя кроссовки и дырявые носки. На джинсы сил не осталось, заснул прямо так. Во сне Марку казалось, что кто-то осторожно трогает его пятки.

Снилась разная чушь, по большей части неприятная.

Проснулся Марк по установившейся привычке ближе к полудню.

Около кровати на скамеечке сидел Птека и трудолюбиво шелестел спицами, довязывая полосатый носок. Второй, готовый, лежал тут же, в плетёной корзинке, наполненной разноцветными клубками.