Владимир Андриенко - Молот ведьм

— Хорошо, эфенди! Я слежу за ними. Все здоровы и упитаны. Хоть сейчас на базар.

— Смотри мне. Я чересчур дорого заплатил за них. И должен получить прибыль!

— Получишь, господин. Все в руках Аллаха! А он милостив к тебе! Все они девственны и чисты. И за таких можно будет взять в этом году по 10 000 цехинов.

— Что? — не поверил Закир-паша. — Да таких цен нет и в Трапезунде. В Стамбуле за девушку не дадут и семи тысяч, будь она хоть сама Шахрезада.

— А если предложить их в гарем падишаха и показать их самому главному евнуху султана? Евнух ведь хочет угодить повелителю и за такие дела заплатит! И 10 000 тысяч это самый минимум.

Закир-паша пригладил свою бороду и произнес:

— Если так будет, то с каждой рабыни тысяча тебе!

— Тысяча? Ты клянешься Аллахом в том господин? Если я сумею продать каждую по 10 000 тысяч, то получу лично себе тысячу с каждой пленницы?

— Именно так. Ты все верно понял. Мое слово закон, клянусь бородой пророка…..

Светлана с Татьяной вместе с другими пленницами пребывали под неусыпным надзором евнуха в роскошно обставленной каюте. Подобной не было даже у капитана. Здесь пленницы не нуждались ни в чем и за ними ухаживали словно за принцессами царской крови.

— Твоя история интересна, Танюша, словно из романа приключенческого.

— Еще бы до такого не всякий автор мог бы додуматься. Из дома гадалки перенестись в древний Новгород и встретить там невидимого проводника. Я тогда просто выть хотела от ярости и отчаяния.

— А теперь? — спросила Светлана.

— А что теперь? Думаешь, соблазны этого мира так очаровали меня? Я по-прежнему желаю домой.

— Ну, это сейчас. А если тебе удастся осуществить то, что от тебя ждут? Тогда тебя ждет награда. Неужели и тогда ты просто вернешься домой?

— Вернусь! — решительно заявила Татьяна. — Жить здесь бы я не хотела.

— А мне этот мир понравился больше чем наш. А тот колдовской понравился еще больше.

— Это потому что ты еще не знаешь его хорошо.

— А скажи, Таня, Игорь тебе нравиться? Ну, я имею в виду как мужчина?

— Я даже не думала об этом, Света. До того ли мне было?

— И ты ни разу не подумала о нем, как о мужчине? Вы же много времени были вместе.

— Не так и много и за все это время у нас не было и минут спокойной.

— А я много думала о мужчинах, когда пребывала в плену у толстомордого купца. Он купил меня у грязного татарина за 500 монет. Сама видела, как они рассчитывались.

— А татарин не посягал на тебя?

— На мою девственность? Ты что, я для него выгодный товар. Без девственности я стала бы стоит вдвое дешевле. А вот толстый купец тот приглашал меня поиграть.

— Что? — не поверила Татьяна. — Так ты уже не девственна? Но нас так тщательно проверяли венецианские лекари пред продажей.

— Я не сказала тебе, что не девственна. Тот жирный купец тоже не дурак и позабавился со мной не нарушая моей девственности. Они все такие жуткие извращенцы. А еще наши училки в школе говорили, что у нас выросло развратное поколение, воспитанное на порнографии. Видели бы они, что творилось лет триста назад.

— А что тот толстяк с тобой делал?

— До сих пор с содроганием вспоминаю его жирное в потных и грязных складках вонючее тело. Его маленький и сморщенный член, который я ласкала руками. Блевать до сих пор хочется.

— Да, неприятные воспоминания.

— Не то слово, Таня. Не то слово. И я это терпела, хотя могла уничтожить этого мерзкого извращенца.

— Уничтожить? — не поняла Татьяна. — Это как? Задушила бы его своими волосами, как любовница задушила короля гуннов Аттилу?

— А хоть бы и так? Думаешь, не смогла бы?

— Но не смогла же? Ты удовлетворила его как он просил, и не посмела перечить.

— А ты что меня осуждаешь? — вскипела Светлана. — А сама то ты что? Не так бы поступила?

— Я ни с кем пока постель не делила, подруга. Но я тебя не осуждаю. Каждый идет своей дорогой.

— Однако в твоем голосе есть нотки презрения ко мне? — Светлана повысила голос.

— Тебе показалось! — ответила Татьяна. Затевать ссору ей не хотелось.

— Но ты служишь медноруким с собачьей преданностью. И даже не знаешь за какое дело сражаешься!

— А ты разве против медноруких? Послушай, Света, ты разве что-нибудь знаешь об этой войне?

— Нет, — поспешила уверить её в обратном Светлана. — Я это просто так предположила. Ты же действительно не знаешь с кем и за что сражаешься.

— Я сражаюсь против ведьм. И сражаюсь против Сунн.

— А ты знаешь кто такая Сунн? Почему это ты вдруг против неё?

— Мне было достаточно посмотреть на девку из домика Девы Леса, что хотела лечь со мной в постель и думала только о круглосуточном лесбийском половом акте. Она служила Серебряной Сунн. И скажу тебе честно, мне она не понравилась.

— А что плохого ты видишь в лесбиянках? Их любовь так красива.

— Ну не скажи. Я предпочитаю красивых мужчин. Женское тело создано для мужчины, Светлана. И не нужно убеждать меня в обратном.

Свете вдруг стало плохо. Неожиданная боль в животе заставила ее лечь на ковер.

— Что с тобой? — Таня склонилась над подругой.

— Не знаю. Внезапная боль в животе.

— Сядь. Я перенесу тебя на подушки.

— Нет. Все прошло. Это случается со мной в последнее время.

— У тебя, по-моему, живот немного округлился.

— Ты заметила? Я думала, это мне только кажется.

— А ты не беременна часом, подруга? — Таня запнулась. — Может тот толстый купец, не только ручками игрался?

— Ничего подобного не было. Все мои хозяева берегли мою девственность.

— Да, девственность это для них товар. И товар весьма ценный. В нашем ХХ веке, таких как мы с тобой осталось очень мало. Вот бы этому жирному рабовладельцу в наше время. То-то бы он удивился, отыскивая девственность у 17-летних.

— Вроде отпустило.

— Постарайся есть поменьше сладкого. Не бойся. Судьба нам еще улыбнется. Не для того я столько перенесла, чтобы быть проданной как рабыня. Мы вырвемся на свободу. И я тогда найду способ отправить тебя домой.

— Домой? — Света улыбнулась. — Домой. Как хорошо звучит это слово. Но, боюсь, что уже никогда не попаду домой. Смирницкая швырнула меня в эту пропасть, и я более никогда не вырвусь из неё. Это обидно.

— Вырвешься. Я помогу тебе. А со Смирницкой мы ещё разберемся.

Но на следующий день живот у Светы стал больше. Она совсем не вставала, ноги не слушались ее. Таня как могла, скрывала подругу от зоркого глаза евнуха. Она знала, больную могут просто выбросить за борт, дабы не портить остальной товар.

— Танечка! Что со мной будет? Я боюсь. Что живот растет как на дрожжах.

— Не знаю. Но успокойся, все будет хорошо.

— Я еще так молода. Я красивая. Почему я должна умереть?

— Кто сказал тебе, что ты умрешь?

— Никто. Но я чувствую приближение смерти. Сегодня во сне, ко мне пришел один парень, уже умерший. Он на мотоцикле разбился. И она взял меня за руку и повел с собой. Это мои последние дни.