Елена Грушковская - Свет на шестом этаже

Несмотря на две чашки кофе, она задремала. Ей показалось, что она закрыла глаза всего на несколько секунд, но, когда она их открыла, сумерки стали синими, а краешек неба зарозовел. Замёрзла она изрядно. Встрепенувшись, Татьяна посмотрела на окно и вздохнула с облегчением: оно всё ещё светилось. Сейчас нужно было быть внимательнее и не отнимать бинокля от глаз, чтобы не пропустить момент, ради которого она просидела полночи на холоде. Татьяна не рискнула отлучиться за кофе и сидела, неотрывно наблюдая за светящимся окном, хотя чувствовала, как замёрзли у неё ноги. Она была в шерстяных носках и валенках, но и это не спасало.

Рассвет вступал в силу, и уличное освещение стало практически ненужным. Татьяна знала, что окно с минуты на минуту должно погаснуть, и почему-то волновалась. Она не сводила с него вооружённых оптикой глаз, и от напряжения ей даже начало мерещиться, что занавеска шевелится. Она не знала, почему её охватило такое волнение, когда занавеска шевельнулась на самом деле. Татьяна даже привстала, уронив подушку с колен.

Занавеска откинулась, и к лампе протянулась рука. Рукав серого свитера — вот всё, что Татьяна смогла рассмотреть в этот момент. Рука нажала на выключатель, и лампа погасла. Занавеска отдёрнулась совсем, и в окне появилась мужская фигура. День начинался ясный, и утреннего света было достаточно, чтобы Татьяна смогла разглядеть этого человека. Обладатель серого свитера был человеком лет тридцати, с обыкновенными, коротко остриженными русыми волосами и заурядным лицом — как показалось Татьяне, не особенно красивым, но и не уродливым. Он уселся боком на подоконник и закурил, глядя куда-то вдаль. С сильно бьющимся сердцем Татьяна всматривалась в него, пока он курил и любовался рассветом. Отделённая расстоянием, Татьяна чувствовала себя почти в безопасности, но внезапно мужчина бросил взгляд в её направлении, заметил её, и его взгляд, до этого момента небрежно скользивший по окнам, остановился и вернулся к ней. У Татьяны стукнуло сердце, и она чуть не уронила бинокль. Мужчина улыбнулся ей, и от тёплого взгляда его серо-зелёных глаз у неё пробежали по спине мурашки. Она в панике убежала с балкона, оставив там стул и подушку, по дороге чуть не сбила с ног отца, который уже проснулся и, очевидно, направлялся в туалет.

— Что такое? — пробормотал он, пошатнувшись и ухватившись рукой за косяк.

Татьяна не объяснила. Снимая в прихожей плащ, она впопыхах уронила его, потом подняла и отряхнула, повесила на плечики. Раздевалась она машинально, почти не отдавая себе отчёта в своих собственных действиях, и пришла в себя только на кухне. Умывшись холодной водой, она поставила чайник, чтобы сделать себе ещё кофе.

В девять утра поднялся Роман. У отца откуда-то взялась одна пол-литровая бутылка пива. Потягивая пиво, Роман смеялся, слушая рассказ Татьяны о том, как он ночью падал с дивана.

— Ну, надо же! — сказал он. — Как в детстве начал падать с кровати, так до сих пор, видно…

— Ты, наверно, края не чувствуешь, — сказал отец.

— Отец как упал, так и проспал, как бревно, не шелохнувшись, — заметила Татьяна. — А ты вертелся, вертелся, да и спикировал вниз. Причём два раза.

— Удивительно, — покачал головой Роман. — Я этого совершенно не помню.

Татьяна изобразила в лицах, как он в полусне карабкался на диван после первого падения, и Роман хохотал от души. Потом оба — и Роман, и отец — изъявили желание поесть. Татьяна принесла им бутербродов, но тут выяснилось, что кроме минеральной воды, пить нечего. Роман после вчерашней попойки очень хотел пива, и Татьяну послали в магазин.

— Купи две "полторашки", — заказал Роман, доставая из кошелька деньги и подавая их Татьяне. — Батя, тебе какого?

— Я люблю "Сибирскую корону", — сказал отец.

— Значит, "Сибирскую корону".

Татьяна оделась. Выйдя на крыльцо, она с непонятным внутренним содроганием покосилась на окно на шестом этаже: оно уже не светилось, но всё ещё притягивало к себе взгляд. Татьяна, ускорив шаг, заспешила в магазин, но по её спине всё-таки опять пробежали мурашки. Ей казалось, что тот мужчина смотрит на неё из окна.

В магазине кроме неё был ещё только один покупатель. Он стоял у кассы в отделе молочных продуктов, и Татьяна сначала не обратила на него внимания, сразу подойдя к винному отделу. Подав деньги и попросив пиво, она бегло глянула в сторону молочного отдела. Потёртая, видавшая виды кожаная куртка на широких плечах, чёрная вязаная шапочка, голубые джинсы, заляпанные грязью кроссовки — с виду ничего особенного, но, когда покупатель обернулся, Татьяна обмерла: это был тот самый мужчина в окне-маяке. Их глаза встретились, и он опять улыбнулся. В голове Татьяны промелькнула мысль: он не мог её узнать, расстояние было слишком большое.

— Девушка, возьмите пиво, — услышала она голос продавщицы и очнулась.

Торопливо засунув обе бутылки в пакет, она заспешила к выходу, выскочила на крыльцо и застучала каблуками по ступенькам.

— Девушка! — окликнул её мужской голос.

Вздрогнув, она обернулась. Этот мужчина смотрел на неё с улыбкой и протягивал ей какие-то деньги.

— Вы забыли вашу сдачу, — сказал он. — Деньги на дороге не валяются.

Голос у него был тоже обыкновенный — средний, каких тысячи. Пожалуй, он был мягким, ему немного не хватало зрелости — в нём прозвенели юношеские нотки. А ещё мужчина слегка картавил — едва заметно, но "Р" у него было мягкое, нераскатистое, воркующее.

Татьяна растерянно взяла деньги. Мужчина смотрел на неё и улыбался, и её сердце вдруг как будто провалилось в тёплую бездну. Они пошли от магазина рядом, в молчании, ступая по мокрому льду. Татьяна немного поскользнулась, и незнакомец подхватил её под локоть.

— Осторожно, — сказал он со своим нежным "Р".

У своего подъезда Татьяна замешкалась и посмотрела на незнакомца. Снова утонув в его добрых серо-зелёных глазах, она пробормотала:

— Мне сюда.

Он опять улыбнулся и кивнул. Татьяна почему-то не возразила, когда он поднялся на её крыльцо вместе с ней.

— Это вы смотрели на меня в бинокль, — сказал он.

Она мучительно покраснела, не смея поднять на него взгляд.

— Вы, наверно, думаете, что я подглядываю за людьми, — сказала она. — На самом деле я не имею такой привычки, просто…

— Вам стало интересно, — закончил он.

— Да, — подтвердила она с лёгким удивлением. — Меня заинтересовало ваше окно. Почему в нём горит лампа?

— Двор у нас тёмный, — ответил он. — Иногда бывает даже ходить опасно — особенно на таких каблучках, как ваши.

— И вы специально включаете лампу, чтобы людям было светлее?

Он задумчиво поднял взгляд на свое окно.

— Ну, я не сказал бы, что оно даёт уж очень много света…