Наталья Котрасева - Город

— Это не совсем так, — пояснила лиса. — Я беру некоторые качества мертвого, это верно, и выглядеть могу так же, как он, но только если захочу. Обычно совсем молоденькие лисы, у которых еще мало опыта, принимают облик того, чью кость используют. А я уже не так и молода, в человека превращалась не раз, так что у меня выработался свой стиль, так сказать. От каждого, чьими костями я пользовалась, я брала что-то, что казалось мне удачным, и из этих черт составила собственный человеческий облик. Да и мой лисий характер повлиял на избранную внешность. Но даже если бы я строго следовала твоему облику, поверь мне, меня считали бы писаной красавицей. Лисьи чары имеют такое свойство.

— О! А кроме внешности вы что-то берете от людей? Характер, таланты?

— Характер у меня и свой есть, второго не надо. Таланты тоже. Лисы обычно много времени и сил уделяют образованию. Будучи моложе, я не одну ночь провела практикуясь в каллиграфии и читая классиков по ночам, при свете светлячков. Да и как ты думаешь, почему лисы так любят студентов? У тех можно многому научиться, да и книги у них обычно есть. Но ты права — от кости можно узнать, что умел человек при жизни. Про тебя я чувствую, например, что ты писала прозу. Если бы мне вдруг понадобилось продемонстрировать свой талант писателя, я могла бы воспользоваться твоими способностями. Но в твоем случае я бы не стала этого делать — ты помнишь, кто ты такая, что с черепами случается достаточно редко. Так что это было бы воровством, а я не воровка. Я бы спросила у тебя разрешения, во всяком случае.

— Спасибо, — чуть слышно произнес голос. — Я даю тебе разрешение, если вдруг тебе захочется когда-нибудь использовать мой талант. Не думаю, что он тебе пригодится, было бы полезнее писать хорошие стихи. Но я стихи пишу совершенно обычные. Один раз я даже решила, что совсем больше не буду их сочинять. Мой отец был известен своими прекрасными стихами, и после него писать посредственные мне не хотелось. А записки свои я начала писать, совершенно не рассчитывая, что кто-то их прочтет. Мне подарили прекрасную бумагу, и я решила записывать свои наблюдения и мысли. Кто бы мог подумать, что мои записи сохранятся до сих пор!

Дальше Абэ слушать не стал, он тихонько ушел. Его подозрения подтвердились, теперь нужно было произвести необходимые приготовления.

Приготовления много времени не заняли.

Абэ был выдающимся магом — наследственность сказывалась. Заманить лису туда, куда нужно, так, чтобы при этом она и не подозревала, что заколдована, для него не составило труда.

С лисой Абэ решил разобраться публично. На один из банкетов он принес специальное зеркало и до поры до времени спрятал его за ширмой.

В нужный момент слуги отодвинули ширму, и все увидели отражение лисы — а оно, как известно, всегда показывает настоящую форму оборотня, даже когда тот превращается в человека.

Лиса поняла, что ее раскрыли, ее лицо исказилось, и она сложила пальцы, как для заклятия.

Но Абэ был готов — он быстро прошептал заклинание, чтобы воспрепятствовать тому, что лиса хотела сделать. Чем бы это ни было.

Лиса дурой не была. Когда она поняла, что с мастером инь-ян ей не справиться, она приняла свой истинный облик и бросилась наутек.

Лук и стрелу Абэ приготовил давно. К стреле была привязана бумажка с заклинанием. Ясутика взял лук, быстро вышел наружу и выстрелил вслед беглянке.

Он даже сразу проверять не поехал, сработало ли. Потому что был уверен — да, все вышло как надо.

Отправился посмотреть на результат Абэ на следующий день. Он порадовался, что предусмотрительно выехал верхом, так как лиса убежала на удивление далеко. Ехать пришлось очень долго. Стрела догнала лису на побережье, где та и превратилась в скалу, чтобы украшать собой вид во веки веков.

Абэ полюбовался на новое украшение пейзажа и отправился восвояси.

Снова в тех местах он оказался нескоро, прошло года два, не меньше. Но, когда оказался, пошел проведать скалу. Он взял с собой бутылку сакэ и отправился на берег моря. Выбрав место так, чтобы скалу было хорошо видно, Абэ устроился на травке. Как-то так получилось, что просидел он там долго. Уже стемнело, и показалась полная луна, а он все сидел с бутылкой сакэ. Впрочем, теперь это была бутылка почти без сакэ. Абэ молчал, так как разговаривать было не с кем, скала тоже молчала. Вачале Ясутике это казалось естественным, но под конец ему стало неудобно — он сидит тут со всеми удобствами, а бедная лиса мокнет в соленой воде и даже слова сказать не может. А вдруг она тоже хочет поговорить? Абэ произнес заклинание.

— Что, пришел издеваться? — сказала лиса, как только снова обрела возможность говорить.

— Да не то, чтобы…

Оба надолго замолчали. Наконец, Абэ спросил:

— Сакэ хочешь?

— А как? — с тоской отозвалась лиса.

— Думаю, можно его просто вылить на скалу… то есть, на тебя. У тебя голова к морю, я не ошибся?

— Поздравляю, ты еще достаточно трезв, чтобы отличить голову от хвоста, — саркастически заметила лиса.

Абэ не обиделся. Он бы и сам в ее положении был не очень учтив.

После разговор пошел лучше. На самом деле, как-то так случилось, что придворный прорицатель и заколдованная лиса проболтали до самого рассвета.

— Ну, я пошел, — сказал Абэ, когда забрезжили первые лучи солнца.

Лиса ничего не ответила. Но, когда камень почти уже исчез из вида, Абэ послышалось: «заходи еще… а то скучно…».

Снова они увиделись через месяц. Не то, чтобы у Абэ были какие-то дела в этих местах. Просто ему в прошлый раз очень понравился морской пейзаж при свете луны.

На этот раз лиса была более приветлива.

— Знаешь, — сказала она, — местные крестьяне со мной не разговаривают. Они боятся.

— А чего ты ждала? Они же крестьяне! — Абэ пожал плечами.

— Ну, вряд ли я сейчас могу кому-то навредить. В моем-то положении!

— Это точно.

Они немного помолчали.

— А зачем тебе все это? — наконец спросил Абэ но Ясутика.

— «Это»? — переспросила лиса. — «Это» — твоих рук дело, если ты забыл. Самой-то мне вряд ли в голову пришло бы превратиться в скалу и наслаждаться вечным покоем. И чайками. Чайками я наслаждаюсь особенно. Хорошо хоть крестьянские дети меня боятся, а то стали бы с меня прыгать в воду! То еще удовольствие!

— Да нет, — поправил лису Абэ, — я об императоре. Зачем ты к нему полезла? Ты же и так сильная, энергии тебе хватает. Неужели захотелось почестей и богатства?

— А вот и нет, — мрачно тявкнула лиса и замолчала.

Пауза затянулась.

Абэ поднялся было уже, сочтя разговор законченным, но тут лиса подала голос:

— Он украл мою печать, — сказала она тихо.

— Кто украл?

— Император!

— Император? — В это поверить было трудно. Вряд ли император испытывал нужду в печатях.