Вячеслав Шалыгин - Время Зверя

Здесь, в центре материка, ни Даша, ни тем более другие люди пока не видели несущейся из океанских глубин волны и не понимали, что внезапное отступление безликих вовсе не является результатом героического сопротивления землян. Они праздновали победу, не подозревая, что доживают последние минуты…

Я рассвирепел и, позабыв об ожидающих Слова тучах, ринулся к спирали. Безликие встречали меня, перекрывая клинками каждый шаг на стальной дороге к их фальшивым истокам, однако я поступил совсем не так, как могли они ожидать от разъяренного и уверенного в своей непобедимости Зверя. Вместо того чтобы пробиваться сквозь их кордоны, я оттолкнулся от края витка Настоящего и прыгнул в окружающую спираль Бездну. Недаром же я выяснил в свое время, что определенная сила тяжести здесь существует. Сейчас я отдался в её полное распоряжение, с приличным ускорением пролетая мимо замерших на витках воинов и ремительно приближаясь к истокам.

Мой трюк был хорош практически по всем статьям. Кроме, пожалуй, одной. В мире Времени моя способность к произвольному полету полностью исчезала, поэтому я не совсем ясно представлял себе, как буду тормозить перед приземлением на достаточно твердую поверхность первого витка. Я был бессмертным, но все же не настолько…

— Что станет с твоим телом, когда ты вернешься на спираль? — выслушав рассказ Басманова, спросил Корнилов.

— Оно исчезнет, — потирая освобожденные от наручников запястья, сказал Михаил. — В отличие от Сто пятого, то есть Андреева, я потратил гораздо больше времени на подготовку, и мне не пришлось похищать тело у живущего на Земле человека, уничтожая его личность. Я создал эту оболочку от начала до конца. Это гораздо труднее, но более правильно. Я не убийца…

— Похвально, — майор усмехнулся. — Но не окажись ты в момент начала вторжения в дальней разведке, тебе пришлось бы стать убийцей, как и всем прочим братьям по мечу?

— Нет, — Басманов отрицательно покачал головой, — я ещё слишком молод.

— Отстаньте от человека, — взяв Корнилова под руку, мягко предложила Даша. — Он хороший…

— От человека?! — Майор удивленно взглянул на девушку. — С синей-то кровью?

— В таком случае вам следует шарахаться и от меня, — Даша лукаво посмотрела в его глаза.

— Хорошо, — нехотя сдался Корнилов. — Будем делить всех живущих по иному признаку…

— А это обязательно? — озадаченно поинтересовалась девушка.

— Делить? — уточнил майор. — Придется. Вон, взгляни, что творится на площади перед храмом…

Там, куда указывал майор, стояла приличная толпа. Люди зачарованно смотрели на взлохмаченного священнослужителя, который неистово размахивал руками и, поминутно указывая на небо, которое из-за недосказанного Зверем Слова переливалось всеми цветами радуги, вещал:

— Вот и минул день великой скорби и печали! Мы пережили его потому, что верили и молились! Страшная армия Зверя ушла вслед за своим предводителем! Бездна разверзлась и поглотила их! Наша вера оказалась сильнее дьявольских чар! Отныне мы будем свободны и праведны, на тысячи лет и вовеки веков! Аминь!

Священник вскинул руки к радужному небу, и толпа выдохнула вместе с ним: «Аминь»…

Людям очень хотелось поверить, что все происходило именно так, как говорил духовный наставник, но по большей части их усилия были напрасны. Окружающая действительность свидетельствовала о том, что день скорби вовсе не минул. Небо играло тысячами красок и оттенков, а над домами и кострищами замерли языки пламени и клубы черного дыма. Бурные волны рек и морей застыли, превратившись в странный податливый гель, а ветер просто исчез. Весь мир превратился в какой-то моментальный снимок, словно застряв в последнем мгновении завершившейся катастрофы, и только люди, по чудной прихоти этой необычной природной аномалии, остались вполне подвижными. Они бродили среди развалин, аккуратно огибая застывшие столбы огня и раздвигая висящие в воздухе струи дождя, разгребали завалы из пепла, обломков и мертвых тел, упрямо пытались завести двигатели уцелевших машин или включить приборы связи, переносили сохранившееся имущество в более-менее неповрежденные помещения… При этом лишь немногие говорили о том, что произошло, и почти никто не осмеливался предположить, чем все закончится. Никто, кроме священников. Им терять было уже нечего, и они старались удержать в сфере своего влияния хотя бы сотую часть бывшей паствы…

Ряса служителя храма была испачкана сажей и синей запекшейся кровью. Он только что вернулся с погребения тел крылатых агрессоров. Их свалили в огромную яму и наспех забросали землей на заднем дворе молельного дома. Тела собирались отрыть и перевезти в городской крематорий ночью, но это время суток упорно отказывалось наступать, и священнику не оставалось ничего иного, как повторять свою молитву снова и снова. Он был обязан удерживать внимание людей, чтобы они не успели осмыслить произошедшее до тех пор, пока о страшном дне не останется как можно больше воспоминаний и как можно меньше материальных свидетельств. Иначе создать очередную легенду было бы нереально. Он и его единомышленники не без оснований полагали, что после сожжения крылатых тел будет нетрудно заставить паству «вспомнить», что под светлыми, тщательно уложенными кудрями безликих ангелов Тьмы вроде бы были видны маленькие рожки, а из-под края балахонов выглядывали копытца и хвосты. Потом, по плану, должны были появиться и некие особые черты у земных героев грандиозной обороны. Их можно было причислить к рангу почти святых или придумать на такой случай дополнительный статус. Далее легенды в упрощенной форме запускались «в народ» и закреплялись в человеческих головах окончательно. Таким образом, реальная причина или первооснова минувшей бойни менялась до неузнаваемости, но подтверждала главное — вера бессмертна…

— «Зверь ушел вместе с войском»… — повторила Даша слова священника и фыркнула. — Чушь! Что он за Зверь, если не доводит дело до конца? А войско? Помахало сабельками и в кусты? Ерунда! Слышал бы это сам Зверь! Интересно, что бы он им на это ответил?

Что я мог ответить, девочка моя? Я все, конечно же, слышал, ведь ты частица меня, и не только потому, что я отдал на твое воскрешение часть своей энергии, но и в силу других, чисто человеческих причин. Однако в тот момент мне было определенно не до комментариев. Я летел в самую натуральную Бездну, и никаких репортеров по пути не предвиделось. Мимо пролетали широкие серые бока витков. Они казались маслянистыми и теплыми, хотя на самом деле оставались чужими холодными железяками, ещё ни разу не отдавшими просто так ни одного лишнего эрга. В ушах свистел воздушный поток, а клочья Тумана пощипывали руки и шею. Я падал окончательно и бесповоротно. Это падение позволило мне забыть о вечной борьбе и понаблюдать за происходящим в Пространстве как бы со стороны. Меня не волновало то, что мир Земли был вынужден зависнуть в ожидании Слова, и не удручало тупоголовое упрямство людей, которые из последних сил искали оправдание безликим. Ведь я понимал, что в конце моего пути сквозь Бездну, у истоков родного мира Времени предстоит ещё одна нелегкая битва и мне следовало отвлечься, чтобы привести в порядок мысли и восстановить душевное равновесие. Бальзамом для растревоженной души и натянутых нервов мне служила Даша. Потому я и наблюдал за ней.