Вячеслав Шалыгин - Время Зверя

Недаром они так ревностно оберегали эту страшную тайну, не смея стереть её из памяти поколений вовсе, но и не допуская, чтобы о Потерянных Словах узнал кто-нибудь из нас, двоих Зверей, оставшихся в этой Вселенной Зверей…

«Будет довольно интересно пообщаться с моими безглазыми детишками по возвращении из дальних странствий, — не без злорадства подумал я. — Что-то они споют мне теперь?»

В Обители делать было больше нечего. Я поднялся на ноги и почти без подготовки произнес «стенобойное» Слово. Здесь, у истоков, оно образовалось быстро и естественно. Слово метнулось к черному зеркалу Стены и раскололо его на тысячи осколков. Я шагнул в новую дыру и, сосредоточившись на создании сути пружины, бросил впереди себя тонкую стальную нить. Вращаясь вокруг продольной оси, она с каждой секундой утолщалась и через несколько минут приняла вид нормального витка. Я шагнул на теплую пока поверхность новой спирали и продолжил созидание. Впереди лежала Бездна в миллионы витков и цель — маленькая голубая планета, бегущая юрким волчком вдоль обрывка спирали Времени… Пора было возвращаться к любимому детищу нашего вида, к созданной Первым, Зверем Земле…

У прошлого нет памяти, это свойство настоящего — помнить о чем-то оставшемся позади. У создаваемого мной прошлого не было не только памяти, но и образа. Я то и дело заглядывал в бархатистую Бездну за краем спирали, но Не видел ни одного призрака ушедших лет. В воссоздаваемые мной времена Земля ещё не имела названия. Она и планетой-то по большому счету не была. Так, некий сгусток межзвездной пыли и только. А у пыли тем более нет памяти, это свойство органической жизни.

Шаг, ещё один, новый виток, пустота Бездны, снова шаг… Осталось всего ничего — витков семьсот.

Миллионов, я имею в виду…

Еще виток позади… Земля уже бурлит тяжелым

Океаном и освещается высекающими кислород молниями непрерывных бурь. Удачная комбинация азота с углеродом… Так, немного воды и пара хороших электроразрядов… Прекрасно! Это пока не нуклеиновые кислоты, но уже и не «царская водка»…

Память все-таки работает. Я восстанавливаю события в точном соответствии с тем, как это происходило на заре времен, значит, помню, что делал мой далекий предок. Стоп. А предок ли? Я же как бы бессмертен? Тогда это был я? Нет, все-таки предок. Иначе у нашего, вида не было бы самок и способности продолжать род. Зачем они бессмертным, верно? А мы, видимо, просто долгоживущие, а не вечные, вот в чем разгадка…

Еще виток… Болота, травяные леса, жара парникового эффекта… Восемь хромосом. Все, что пока есть у большинства насекомых. Насекомых крупных, по метру, а то и больше ростом. Они ещё не измельчали и носятся среди хвощей небольшими эскадрильями. Из пересыхающих озер к морям ползут двоякодышащие рыбы. Их вялые плавники ещё не могут удержать тело на весу, и за ними остаются неглубокие борозды в мягком песке. Идет отбор. Жизнь выползает на покрытые стойкими к высыханию водорослями прибрежные скалы и скрывается в чаще болотных лесов…

Скоро эра гигантских рептилий, а это уже спираль безликих. Почему же я не вижу её впереди себя? Что-то случилось? Пространство передо мной зияет пустотой и отчужденностью. Неужели я ошибся в расчетах? Нет, не может быть. Я шел точно по тому маршруту, который указали мне светлячки. Только теперь я двигался не против потока тахионов, а по течению.

Нет, я не ошибся. Далеко впереди блеснул белый огонек отражения света от стали. Это была спираль безликих. Я приближался к ней, ничуть не увеличивая темп. На краю разрыва собралась приличная толпа, но я выискивал в ней только одно лицо. Тем более что у прочих вместо лиц были только гладкие бледные маски. Я искал Дашу, поскольку чувствовал, что она здесь.

Я даже почти не заметил эпохального момента соединения спиралей в единую пружину Времени. Словно это было чем-то обыденным и неинтересным. Только приглушенный вздох толпы подсказал мне, что это свершилось. Я удивленно оглянулся, посмотрел под ноги и, кивнув, шагнул на поверхность пружины безликих. Толпа медленно и словно бы нехотя начала опадать неровной волной. Я сначала не понял, в чем дело, но потом сообразил, что безликие встают передо мной на колени. Этот факт вызвал во мне легкую волну злорадства. Наконец-то восстановилась истинная справедливость и каждый получил по заслугам. «…На каждого, кто пляшет русалочьи пляски, есть тот, кто идет по воде…» Такое положение вещей меня вполне устраивало.

Толпа стала на метр ниже, и теперь я наконец смог видеть светлые волосы Даши. Она улыбалась и плакала одновременно. Я принял человеческий вид и, не обращая внимания на безликих, подошел к ней. Сколько Раз она умирала от голода, жажды и отчаяния? Почему она не вернулась на Землю?

— Ты дал мне новую жизнь, — отвечая на мои мысли, произнесла Даша вслух, — но вычеркнул из списков человечества. У меня теперь нет уравновешивающего компонента, как и у тебя… Мы с тобой одиноки, несчастны и обречены на вымирание. Мы представители тупиковых ветвей развития органической жизни…

Она уткнулась в мое плечо и окончательно разрыдалась. Я погладил её по волосам и вздохнул. Без возможности продлить род во вселенскую гармонию мы действительно не вписывались. Впрочем…

— Идем, я покажу тебе будущее, — предложил я и, взяв её за руку, повел по спирали вперед.

Когда мы остановились напротив текущего времени Земли, она печально заглянула через край Пружины и помахала рукой, словно кто-то мог разглядеть её жестикуляцию..

— Ты исправишь Настоящее? — спросила Даша, обернувшись ко мне.

— Я сделал это, когда восстановил целостность Времени, — я указал вниз и помог ей увидеть то, что творилось на Земле.

Там бурлила обычная неутомимая жизнь, и никто из обитателей планеты не помнил о битве с крылатыми, последующей катастрофе, радужном небе, кипящих волнах, застывшем огне и повисших в воздухе дождевых каплях. Эта часть витка была смята огромной массой внезапно затормозившей свой ход стальной пружины и теперь превратилась всего лишь в сжатую частицу истории, помнить о которой было совсем необязательно…

— Нет, так нельзя, — воспротивилась моему решению Даша. — Ты должен оставить хоть какую-то память об исчезнувшем отрезке Времени, иначе когда-нибудь кто-нибудь обязательно повторит все наши ошибки.

— Будем помнить мы с тобой, — возразил я.

— Этого мало, — упрямо ответила она.

— Хорошо, я запишу всю эту историю в памяти одного из безликих, — уступил я.

— И одного из людей, — добавила она. — Пусть это будут Пятьсот второй и Корнилов. Я им доверяю…

— Хорошо, — я улыбнулся. — Чуть позже…

Я снова обнял её за плечи и, сосредоточившись, создал новый виток. Мы шагнули на теплую поверхность и не спеша побрели, огибая его огромную кривизну по наружному краю.