Роджер Желязны - Принц Хаоса

— Не совсем. Его дела не на виду. Он очень замкнутый человек. Но никогда в прошлом он не был связан с подобными крайностями. Я знаю его плохо, но он всегда производит впечатление куда более простой фигуры, чем Таббл, да и более прямолинейной. Он, вероятно, из тех людей, кто если уж хочет трона, просто предпримет пару попыток, а не убъет время в интригах.

— Конечно, могла быть вовлечена куча народу — каждый действует в своих интересах…

— И что же за страсть всплыла такая, ради которой все вдруг стали работать в своем интересе?

— Может и такая есть, почему бы нет?

Улыбка. Пожатие плечами.

— Нет причин полагать, что коронация положит всему конец, — сказал Мандор. — Корона никого не защищает от кинжала.

— Но наследник приходит к власти вместе с дурным багажом.

— Это не первый случай в истории. И раз уж ты приостановился, чтобы подумать об этом, то несколько очень хороших монархов пришли к власти с небезоблачными послужными списками. Кстати, тебе не приходило в голову, что другие могут рассуждать аналогичным образом о тебе?

— Да, и это лишает меня ощущения комфорта. Мой отец долгое время хотел трон Янтаря, и это очень портило ему жизнь. Но как был он счастлив, когда послал трон к дьяволу. Если я что и вынес из его истории, так именно это. Подобных амбиций у меня нет.

Но на мгновение вспыхнуло любопытство. Каково это — контролировать огромное государство? Всякий раз, когда я выражал недовольство политикой здесь, или в Янтаре, или в Штатах Тени Земля, то резво начинал соображать, как сам бы управился с ситуацией, если б состоял в должности.

— Не правда ли любопытно? — поддал пару Мандор.

Я опустил взгляд.

— Наверное, другие тоже смотрят в магические отражения… надеясь на путеводные нити.

— Несомненно, — отозвался он. — И что если Таббл и Тмер встретят безвременный конец? Что бы ты сделал?

— Даже не думай об этом, — сказал я. — Этого не случится.

— Предположим.

— Я не знаю.

— Тебе надо принять решение, просто чтобы убрать неопределенность с пути. Ты же никогда не испытывал нехватки слов, когда знал собственное мнение.

— Спасибо. Я запомню это.

— Расскажи мне о себе с момента нашей последней встречи.

И я так и сделал, о призраках Образа и обо всем.

Где-то ближе к финалу вновь поднялось завывание. Сугуи двинулся к скале.

— Извините, — сказал он, скала разделилась, и дядя прошел внутрь.

Тут же я ощутил на себе отяжелевший взгляд Мандора.

— Вероятно, у нас есть лишь мгновение, — сказал он. — Времени не хватит объяснить: я хочу, чтобы ты меня прикрыл.

— Очень личное, м-м?

— Да. Так что перед похоронами тебе придется отобедать со мной. Скажем, четверть цикла, считая от нынешнего момента, синее небо.

— Отлично. У тебя или в Путях Всевидящих?

— Приходи ко мне в Пути Мандора.

Скала снова сменила фазу, как только я кивнул, и вошла гибкая демоническая фигура, сверкая синим внутри облачной вуали. Я вмиг вскочил, затем склонился поцеловать руку, которую она протянула.

— Мама, — сказал я. — Я не ожидал радости… так скоро.

Она улыбнулась, а затем ее нечто вихрем ушло прочь. Чешуя растворилась, контуры лица и фигуры поплыли. Синева исчезла, обратившись в нормальный, хоть и бледный, телесный цвет. Бедра и плечи развернулись, как только она потеряла немного роста, хотя и оставались достаточно обширными. Ее карие глаза стали более привлекательными, как только втянулись тяжелые надбровные дуги. Прорезалось несколько веснушек, пересекающих теперь человеческий, чуть вздернутый нос. Каштановые волосы были длиннее, чем в те времена, когда в последний раз я видел ее в этой форме. И она по-прежнему улыбалась. Красная туника стала ее туникой, просто повязанной пояском; на левом бедре болталась рапира.

— Мой дорогой Мерлин, — сказала она, взяв мою голову обеими руками и целуя меня в губы. — Я рада видеть тебя так хорошо выглядящим. С твоего последнего визита прошло довольно много времени.

— В последнее время я вел очень активную жизнь.

— Это уж точно, — сказала она. — Я слышала кое-какие доклады о твоих разнообразных несчастьях.

— Представляю, что ты слышала. Не за каждым ходит по пятам тай’ига , периодически и в различных формах совращая его и дико осложняя жизнь в нежелательных попытках защитить.

— Это показывает, что я беспокоюсь, дорогой.

— Это так же показывает, что ты либо не уважаешь мою личную жизнь, либо не ставишь ни во что мое здравомыслие.

Мандор прочистил глотку.

— Привет, Дара, — сказал он.

— Полагаю, что тебе и должно все казаться таковым, — заявила она.

Затем:

— Привет, Мандор, — продолжала она. — Что с твоей рукой?

— Несчастный случай, проистекающий из некоторых частей архитектурного ансамбля, — отозвался он. — Некоторое время тебя не было в поле зрения, но это не касается поля моих мыслей.

— Спасибо, если это комплимент, — сказала она. — Да, я то и дело ухожу в отшельничество, когда общество начинает обременять. Хотя тебе ли говорить, сэр, исчезающий надолго в лабиринтах Путей Мандора… если ты действительно туда уходишь.

Он поклонился.

— Как вы сказали, леди, мы, похоже, родственные создания.

Мать прищурилась, хотя голос не изменился, когда она сказала:

— Я удивляюсь. Да, я иногда могу видеть в нас родственный дух, и чаще — в наших самых простых делах. В последнее время нас не было здесь, и довольно долго, разве не так?

— Но я был беспечен, — сказал Мандор, указывая на раненую руку. — Ты, очевидно, нет.

— Я никогда не спорю с архитектурой, — сказала она.

— А с невесомостями? — спросил он.

— Я стараюсь работать с тем, что стоит на месте, — сказала она ему.

— В основном, я тоже.

— А если не получается? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Случаются иногда столкновения.

— В свое время ты избежал многих, разве не так?

— Не могу отрицать, но это было очень давно. Ты, вероятно, сама по себе весьма избегательная штучка.

— Холодно, — ответила она. — Когда-нибудь мы должны сравнить записи по невесомостям и столкновениям. Разве не странно, если мы окажемся схожими во всех отношениях?

— Я был бы весьма удивлен, — ответил Мандор.

Я был заворожен и слегка испуган пикировкой, хотя исходить мог только из ощущений и не имел понятия о сути. Они были в чем-то схожи, и я никогда не слышал ничего столь неопределенного, но выразительного вне Янтаря, где часто играют в словесные игры подобного рода.

— Простите меня, — затем сказал Мандор, обращаясь ко всей компании, — но я вынужден вас покинуть. Для регенерации. Благодарю за гостеприимство, сэр, — он поклонился Сугуи. — И за удовольствие скрестить… наши дорожки, — это уже Даре.