Пол Макоули - Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи

— Господин, синьор Романо заплатил мне, чтобы воспользоваться башней. Прошу вас передать меня в руки старших братьев моего ордена.

— Не сразу, — сказал капитан. — Здесь находится мертвое тело. Этот человек заплатил тебе, чтобы получить ключ?

Парень натянуто кивнул. Пот заливал ему лоб.

Капитан спросил резко:

— Он объяснил, для чего? Говори, мальчик! Он мертв, он уже не станет предъявлять претензий.

— Просто так, просто он хотел найти место для тайного свидания.

— Не для того, чтобы передавать сообщения?

— Я не позволил бы ему пользоваться аппаратом, господин.

Никколо вмешался:

— Все сообщения, переданные отсюда, должны проходить через Большую Башню.

Сигнальщик, готовый угодить, заговорил:

— Мы называем ее главным стволом. Она направляет движение сообщений по всему городу и контролирует местные линии на юге и севере.

Никколо повернулся к капитану:

— В ордене сигнальщиков очень тщательно ведутся записи. Если Романо удалось послать сообщение, вы найдете запись о нем. Без сомнений, оно должно быть простым, явно незамысловатым, тривиальным посланием, которое на самом деле является неким кодом. Синьор Романо был вынужден послать его сам, поскольку этот юноша отказался. Романо передал бы его простыми сигналами, которые с легкостью можно освоить, их знаю даже я. Каждый, кто ранее упражнялся в передаче простых сигналов, смог бы передать сообщение достаточно ловко, чтобы принимающий сигнальщик был полностью уверен — сообщение отправил тот, кто должен, в данном случае этот мальчик. Я прав?

— Он не говорил, что собирается пользоваться аппаратом, господин. Я уже сказал, я не позволил бы ему.

— Но, одолжив ему ключ, ты снял с себя ответственность, разве не так? — сказал капитан. — А теперь он мертв. Подумай об этом, сигнальщик. Ты проведешь ночь под замком, прежде чем мы вверим тебя отеческим заботам ордена.

Когда сигнальщика увели, Паскуале спросил, что с ним теперь будет.

— Орден сигнальщиков разбирается со своими провинившимися братьями более сурово, чем это сделали бы мы, — сказал капитан. — Им приходится быть особенно щепетильными. Если все будут думать, что сигнальщиков легко подкупить, кто тогда станет верить сообщениям?

Никколо сказал:

— Я могу добавить кое-что еще, капитан. Надеюсь, вы сочтете мои наблюдения удовлетворительными.

— У вас отличная репутация, Никколо, — отметил капитан. — Если вы сможете сказать мне, что содержалось в послании и кто его получил, наверное, на этом дело и завершится.

— По-прежнему много вопросов остается без ответа, и содержание послания — самый незначительный из них. Меня больше занимают мотивы того, кто его отправил. Шпион ли он? Если так, знает ли об этом его хозяин, Рафаэль, не он ли отдал ему приказ?

— К сожалению, Рафаэль и его свита имеют дипломатический статус, их нельзя допрашивать, не говоря уже об аресте, — сказал капитан. — Разумеется, с этого момента их будут держать под строгим наблюдением, но это уже не моя обязанность. Я всего лишь простой капитан городской милиции, который обязан сделать все, чтобы поймать убийцу. А кто это был, почему он убил Романо, — боюсь, как бы ни был занимателен ваш рассказ, он едва ли даст ответ на эти вопросы.

— Я мало что могу рассказать об этом человеке, — сказал Никколо. — За исключением того, что он не искушен в искусстве убивать и, возможно, даже не был вооружен. На теле нет следов клинка, одежда синьора Романо не разрезана, ран нет ни на шее, ни на лице, порезов на ладонях, которые бывают, когда безоружный человек пытается защититься или же когда вооруженный человек отбивается от наседающего более могучего противника, тоже нет. Человек хватается за лезвие в последней отчаянной попытке спастись, даже если при этом режет руки до кости. Подобных порезов нет, зато есть раны, оставленные ногтями и, вероятно, зубами, синяки от невероятно сильной хватки. Романо забил до смерти в яростном поединке, как мне кажется, некто гораздо более сильный, чем он сам; и женщина обнаруживает невиданную силу, когда оказывается на краю гибели, — можно представить, как неистово сражался Романо, но его все равно победили. Значит, наш убийца человек чрезвычайной силы, возможно, крутого нрава. И этот человек не был сообщником Романо в затеянном им деле: если бы он пришел вместе с Романо, который запер за собой дверь, чтобы его никто не потревожил, он знал бы о ключе и забрал его. Значит, придется предположить, что он влез через окно и так же ушел; я уже показывал вам следы его бегства: кровь, оставшуюся на подоконнике. Так что, если убийца Романо силен, при этом он еще и невелик или достаточно строен, чтобы пролезть в небольшое окно.

— По своему опыту, — вставил капитан, — знаю, что вор способен проникнуть в любое отверстие, в которое пройдет его голова. Некоторые воры обучают детей, и эти дети протискиваются в такие щели, которые могут показаться узкими даже для змеи. Но должен заметить, несмотря на множество известных мне дел о проникновении в дома, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь забрался на башню, подобную этой, без снаряжения. Синьор Таддеи богатый человек, он нанял строителей, которые подогнали каменные блоки почти так же тесно друг к другу, как на виллах Геркуланума.

— Вы бывали в злосчастном городе? Вам повезло!

— У родителей моей жены ферма там неподалеку, они выращивают виноград на склонах Везувия.

— Склоняюсь перед вашим знанием преступного мира, римских развалин и, конечно же, архитектуры, но я тоже знаю кое-что о скалолазании; могу сказать — то, что возможно для опытного скалолаза, нам, тосканцам, которым тяжело взобраться даже на холм, кажется невероятным. Еще я заметил, что у Романо под ногтями застряли жесткие волоски, не человеческие, а, возможно, шерстинки с пальто или воротника убийцы. Зимой или просто в холода вроде нынешних пруссаки и швейцарцы носят пальто с воротниками из стриженого меха. Не исключено, что вам имеет смысл начать поиск среди флорентийских купцов. Худощавого сильного негодяя из какого-нибудь деревенского кантона, из Цюриха или Женевы, со свежими царапинами на руках и лице, потому что кроме шерсти под ногтями жертвы остались и кусочки кожи.

Капитан сказал:

— Папа нанимает швейцарских солдат наравне с флорентийцами. Это мутные воды, Никколо. Вы пропишете об этом в статье, и я не знаю, какие за этим последуют беды. Вам потребуется, я полагаю, разрешение самой Синьории, и мне придется показать там ваши записи и наброски вашего молодого помощника.

Никколо вздохнул:

— Разумеется, я буду помогать. Мы всегда работаем вместе, капитан. Факты, никаких сенсаций.

Капитан сказал:

— Именно поэтому вам разрешили подняться сюда. Я знаю, что вы придерживаетесь фактов, Никколо.