Терри Брукс - Дети Армагеддона

Ощущая в руках успокоительную тяжесть черного посоха, он направился к костру.

Когда Логан подошел поближе, он увидел, что Два Медведя почти не изменился за эти десять лет. Когда они с Логаном впервые встретились, он был высоким, большим и сильным человеком, и теперь оставался таким же. Его волевое лицо с грубыми резкими чертами не носило признаков возраста, и морщины в уголках глаз и рта не стали глубже. Медного оттенка кожа блестела в свете костра, гладкая и безупречно чистая, особенно на лбу и выдающихся вперед скулах. Ни единый намек на седину не портил иссиня-черное великолепие его пышных волос, которые он все так же заплетал в обычную косу, спускавшуюся по широкой спине. Даже одежда была все в том же характерном для него стиле: армейская форма и ботинки времен какой-то давно минувшей войны, свободно повязанный на шее платок, рядом на земле — потертый рюкзак.

Когда Логан приблизился, индеец взял его руку двумя руками и крепко сжал.

— Ты постарел, Логан, — сказал он, оглядывая его с ног до головы. — Не такой юнец, как тогда, когда мы встретились.

— У меня не было выбора, — Логан взмахнул свободной рукой. — Но, кажется, ты знаешь нечто такое, чего не знаю я, — как избежать этого.

— Я веду правильный образ жизни, — улыбнулся Два Медведя и отпустил руку Логана. — Ты голоден?

Логан обнаружил, что голоден, и они переместились туда, где на старом металлическом гриле с шестом, основание которого было заделано в бетонную плиту, пылал разожженный костер. Рядом стоял столик для пикника, который как-то уцелел от времени и грабежа. На нем располагались тарелки и чашки, а рядом на бумажных салфетках — приборы для еды. Логан невольно улыбнулся.

Они сели напротив друг друга. Хотя Два Медведя и пригласил Логана за стол, никакой еды он не приготовил. Логан ничего не сказал. Он огляделся вокруг. Со всех сторон их окружали стены тьмы. За пределами круга света от костра ничего не было видно. И он совсем не видел свою машину.

— Здесь ты в безопасности, — сказал сидящий напротив, словно прочтя его мысли. — Свет скрывает нас от наших врагов.

— Обычно свет не скрывает, — заметил Логан. — Это старый трюк индейцев синиссипи?

Два Медведя пожал плечами.

— Старый, да. Но не индейцев синиссипи. У них не было настоящих трюков. Иначе они не позволили бы себя истребить. Они все еще были бы здесь. Ну, ешь.

Логан хотел было указать на очевидное отсутствие еды, но посмотрел на стол и увидел, что его тарелка полна едой и чашка тоже наполнена до краев. Он перевел испытующий взгляд на индейца, но большой человек уже ел, полностью поглощенный пережевыванием стейка и картофеля.

Они ели молча. Логан почувствовал себя таким голодным, что без промедления смел все, что было на тарелке. Он прожевал последний кусочек и сказал:

— Это было здорово.

Два Медведя оторвал взгляд от тарелки.

— Раньше в Америке пикники были семейной традицией.

— Раньше в Америке традицией были семьи, — проворчал Логан.

— Семьи все еще есть, даже если у тебя и у меня нет семьи. — Взгляд черных глаз индейца переместился в сторону дороги. — Я вижу, что ты все еще ездишь на этой движущейся металлической штуке, которую сделал для тебя Михаэль Пул?

— Он сделал ее для себя. Я только получил ее в наследство, — Логан пристально посмотрел в непроницаемую, ничего не выражающую глубину темных глаз. — Мне кажется, это моя лучшая половина.

— Твоя лучшая половина — это посох. — Два Медведя уставился на Логана таким же пристальным взглядом. Повисло молчание. — Ты помнишь, когда я дал его тебе?

Такое Логан едва ли мог забыть. Это произошло через несколько недель после того, как ему явилась Госпожа и он дал согласие служить ей как Рыцарь Слова. Он ожидал, что ему скажут, что он должен делать. Но Госпожа не являлась ему больше, ни во плоти, ни во сне. И она не присылала известий. Логан маялся от нерешительности, первый раз с тех пор, как умер Михаэль.

Потом появился О'олиш Аманех, последний из индейцев синиссипи, огромный, впечатляющего вида человек, и принес черный посох, весь изрезанный странными знаками. Без преамбул или объяснений он спросил у Логана, как его зовут и согласен ли он служить Слову. Получив утвердительный ответ, индеец объявил, что этот посох принадлежит ему.

— Помнишь, что ты спросил у меня, когда я сказал, что посох твой? — продолжал гнуть свое Два Медведя.

Логан кивнул.

— Я спросил, на что он годится, и ты сказал, что он делает именно то, чего я сильно хочу.

— Ты понял, что я имел в виду.

— Что он может уничтожать демонов.

— Ты мог не забирать его у меня так быстро, но ты не хотел ждать и воспользовался им.

Логан помнил эйфорию, охватившую его, когда он понял, какие возможности даст ему этот посох в служении Слову. Он сможет сражаться именем тех, кто слаб. Он сможет спасти жизни, которые иначе спасти не удастся. Он сможет уничтожать врагов человеческой расы, где бы они ни находились. В частности, он сможет уничтожать демонов.

Это было орудие мщения, которое он так отчаянно желал иметь.

Это было все, чего он желал тогда, молодой и наивный. Это был естественный отклик на его гнев и боль, на все потери, которые он пережил, — дома, семьи, друзей, будущего. Демоны и их ставленники отняли у него все. Теперь он мог выслеживать их, находить места их скопления, срывать с них маски и выжигать зло под корень.

Логан пребывал в растерянности и искал цель. Госпожа указала ему путь. Два Медведя дал средство для исполнения.

— Ты все еще страстно желаешь того же? — мягко спросил Два Медведя.

Логан задумался и покачал головой.

— По большей части да. Хотя теперь я устал.

— Я слышал, твое имя часто повторяют, — продолжал его собеседник. — Говорят, что ты призрак. Говорят, что никто не видит, как ты приходишь и уходишь. Известно только, что после того, как ты уходишь, за твоей спиной остаются только мертвые.

— Демоны и всякая нечисть.

Два Медведя кивнул.

— О тебе говорят как о легенде.

— Я не легенда. — Логан затряс головой, выражая резкое несогласие. — Ничего подобного. — Он распрямился и вылез из-за стола. — Что происходит в большом мире? Я почти ничего не знаю.

— Новостей мало. Все так же, как многие годы.

— Компаунды все еще сопротивляются?

— Некоторые да. Их все меньше.

— Америка, Америка, прекрасная страна… Но только в песне.

— Однажды она снова будет прекрасной, Логан. Все идет по кругу. Однажды мир изменится.

Он сказал это с такой непоколебимой убежденностью, с такой верой, что сердце Логана отозвалось болью от внезапно вспыхнувшей надежды. Все, что он видел в своих путешествиях по стране, все, что он знал, говорило об обратном!

Он с сомнением покачал головой.