Вадим Климовской - Марш Обреченных. Эстафета

А так, как особи граков выращивались магическим путем, значит, эльфы использовали их для нападения на небольшие отряды, а также шпионские диверсии в логово врага, и редко такие твари могли пригодиться для наступательных атак, они боялись солнечного света, волшебства и что больше всего отвратно к них ставило, так это — грубого и эффективного отпора, — граки могли отступить, если почуют малейшую опасность и угрозу своей жизни. Как получилось у эльфаров из них сделать агрессивное оружие, для людей, и в том числе для Матеуса, было сокрыто за семью печатями тайны. Магия эльфаров не только шокировала своей грубой и мощной силой, но и, на редкость, удивляла, особенно, если касалось это орудий убийства. Но Матеусу некогда было гадать, почему именно граков эльфары натравили на них?

Белый свет прорезал темноту на сотню метров, в первую же секунду, десятка два граков в душераздирающем реве изжарилось до черных костей. Смрад вонючей плоти ударил в их ноздри, заставив еще на пару секунд, зажмуриться от нестерпимых вспышек. Чародей яростно сжимал кристалл, чувствуя, как накаляются его грани. Ещё краткий миг! Еще несколько десятков изжаренных бестий!

Лайк стоял вкопанным, боялся пошевелиться, думал — а вдруг оступится и тварье налетит, раскромсает на части?

Мелькали зубастые пасти. Кривые острые клыки. Длиннющие закрученные когти. Стеклянные серые глазища. Перепончатые кожаные крылья. Незатухающий, дикий рык.

Все смешалось в единый миг…

О Аллон, спаси и сохрани! Рука уже не в состоянии удержать быстро нагревающийся кристалл, он готов был вот-вот его выронить…

Твари, будто чуяли это — яростней стали наседать. Что за бред? А где укорененная в генах граков боязнь волшебства? Неужто эльфары наколдовали новых бестий устойчивых к магии?..

Три твари налетели одновременно, пытаясь накрыть его со всех сторон.

Лайк дико зарычал и кинулся на помощь соратнику, отбиваясь от нечисти клинком. Граки разрубленные падали к его ногам.

В неистовом визге, новые ряды летунов, тлели, словно в жару солнцепека.

И вот настало то мгновение, когда кристалл выпал из рук Матеуса прямо в редкую поросль травы и мастер-чародей уже готов был встретить врага мечом. Сапфир обещал лить свет ровно семьдесят ударов сердца, затем мрак, полный мрак граков.

В кругу догорающего света Матеус и Лайк отражали атаку за атакой.

Обоюдоострый меч плясал в руках чародея, кромсая тварей.

Граки валили неустанно, сплошным комком.

Лайк рубил широко в полный оборот. Клинок отсекал крылья, когтистые лапы, длинные морды. Матеус лихорадочно считал удары сердца — удары спасительного света. Твари, попадавшие в круг света, теряли напористость и силу, становились вялыми и потому — уязвимыми для их клинков.

Х-ха-арг! — граки бесились и рычали в диком гневе.

Х-ха-арг!

Матеус отбивался и считал: пятьдесят три…

Тварь налетела слева — взмах клинка сверху вниз: кровь монстра залила куртку. Меч рассек крыло и обе лапы.

Сорок восемь…

Четыре твари сверху целятся в лицо и шею — Лайк крутнулся волчком, разрубая каждую пополам.

Тридцать пять…

Под ногами Матеуса закопошился сгусток и… дикий предсмертный рев — кристалл довершал работу меча.

Двадцать девять…

Налетело сразу восемь особей — сплошь клыки и когти, Лайк почувствовал кровь на разодранной щеке, руки ныли от жгучей боли. Клыки впились в куртку. Храмовник зарычал в ярости. Кристалл стал тускнеть — магия покидала сапфир. О Аллон!

— Матеус, кристалл почти иссяк! Что делать?

— Отбиваемся и бежим!

Вот только куда?!

Семнадцать…

Твари навалились целой ордой, храмовники лишь слышали дикое хлопанье перепончатых крыл.

Пять…

Облепили их тела со всех сторон.

Четыре…

Кристалл едва лил спасительный ток.

Три…

Тяжесть навалилась на ноги.

Два…

Чудища, мешая, друг другу, цеплялись на куртки, словно гирлянды на рождественскую елку, они не удержались на ногах и свалились прямо в центр угасающего потока света, на кристалл, подмяв под себя налепившееся тварье.

Один…

Последний миг и темнота…

Твари под ним верещали, опаленные угасшим кристаллом. Спина у Лайка хрустела, те, что вцепились последними, пытались прогрызться через легкую кольчугу. Матеуса давили и грызли. Давили и грызли. Рук он уже не чувствовал, лицо спрятал в траву. В уши впились клыки, он закричал от боли. Когтистая лапа потянулась к горлу, вцепилась в бороду. Рванула к верху. Мастер-чародей зарычал сотней граков.

Меч взлетел в воздух и врезался в землю. Взвалившись на него, как на посох, Матеус взвился на ноги. Твари занервничали. Завизжали. Стали яростней рвать когтями одежду.

Матеус закрутился, свободной рукой принялся хватать граков и душить.

Чудища рычали, царапались, норовили впиться в глаза.

Захлопали в темноте крылья — очередная стая бестий готовилась к атаке.

О нет! Аллон, сожги всех тварей! Нужно спасаться, иначе их разорвут на мелкие кусочки!

Мастер-чародей рывком скинул самых настырных граков, мечом полоснул черные клубки, пытавшихся подняться с земли на короткие лапы, почувствовал, как лезвие рассекло вопящие мрази, и не особо долго думая, бросился вперед, в спасительную темень.

— Лайк уходим! Л-ла-айк!

В ответ безудержный, яростный рык.

Сначала Матеус подумал, что орут граки, но, обернувшись на бегу, усомнился, — десятка два бестий облепило Лайка и повалило на землю, а остальные, десятка полтора, умудрилось, вцепившись в сапоги и кожаные штаны, тянуть храмовника вверх на противоположный холм. Под напором тварей начальник стражи потерял свой меч и теперь тщетно пытался отбить атаки руками. Матеус долго не думал — рубанул сгустком огненного клинка, раскромсал подлетающую тварь, а других, настырных, пинками и кулаками отшвырнул от ругающегося и кричащего почем попало Лайка.

Лицо у храмовника было все разодрано и кровоточило. Да он и сам не лучше выглядел.

— У нас мало времени! Иначе тварье опомнится и тогда…

Он не договорил, за обступившими холмами послышался приближающийся вой.

— Лайк живо к лесу!

Храмовник с трудом поднялся, меч не стал уже искать. Ринулись в последний, задыхающийся бег.

На Василисковые холмы вот-вот должен был обрушиться ливень. Матеусу и Лайку от него было не холодно и не жарко — граки не боялись дождя, сегодня храмовники сделали открытие — граки, если их натравливают с заданной целью, не боятся ничего. И посему, для них оставалось только одно — бежать. Бежать со всех ног! Бежать не оглядываясь… Бежать пока хватит сил.

Они бежали вдоль подножья холмов, чувствуя, что сил для того, чтоб взобраться на проклятущие холмы вовсе не осталось. Лайк едва переставлял ногами, когда поскользнулся, Матеус его подхватил и взвалил на плечо, помогая раненому собрату.