Вадим Климовской - Марш Обреченных. Эстафета

— Осторожно, нам спускаться вниз!

— Снова вниз, — буркнул Коршун.

— Вы не любите подземелий, граф?

— А кто их любит?

— Я думал при ваших полномочиях…

— Редко. И только сугубо в служебных целях, нахожу в себе силы спускаться в темницы.

— И даже в собственные?

— И даже в Серой Башне, мессир архимаг.

— Гм. — Орест Бартольд на какое-то время задумался. — Интересно было узнать.

— Не такой уже секрет, что глава Тайной службы Сермен Коршун не любит темных подземелий.

— И тем ни менее занимаете соответствующий требованиям пост?

— Увы, меня выбирали: мой господин, герцог Альвинский, а также — мой вольнолюбивый народ.

— Ясно. — Архимаг задумался и прекратил расспросы.

Дальше они продолжили спуск в безмолвии. Изредка его светлость, архимаг, указывал правильную дорогу в полумраке темниц.

Странно, нигде им не повстречались ни тюремщики, ни стражники? Что за новость? Куда подевался караул?

— Теперь в этот коридор, ваша тайность.

Сермен Коршун едва сдержал смех.

— Я что-то сказал смешное, граф?

— Нет, что вы, мессир архимаг! Вы так сказали, словно ведете меня в камеру, под трибунал.

— Уж вольте, мой господин! Откуда у вас такие мысли?

— Да время неспокойное, мессир.

— Что, верно, то верно.

И снова затянувшееся молчание.

Они шли темным коридором, справа и слева тянулись черные глазницы камер, зарешеченных или запертых, окованными в железо дверями. Кто в них сидит, и кто в них отсидел свои последние дни — осталось для Сермена тайной. Мессир архимаг к тюремным вопросам не проявил и толики любопытства.

Два стража выступили из темноты привидениями. Крались и готовились напасть. Граф подумал, отчего же глава Северных Магов медлит, не пускает в ход боевую магию? Стража оказалась довольно живыми субъектами.

— Мессир архимаг? Его тайность? Прошу следовать за нами. — Они разделились, заняв посты за Верховным магом и впереди Сермена Коршуна.

Шли недолго. Завернули за угол и уткнулись в тупик, ржавую и древнюю дверь. Страж впереди постучался тайным стуком, дверь тут же открыли и все вошли. Латники сразу же скрылись за их спинами.

Помещение было убрано и подготовлено со вкусом: ковры на полу, картины на стенах, камин вернули в работу, затопили, и теперь перед ним, спиной к вошедшим, в кресле, восседал человек, и грел руки над мирным пламенем. Уют и комфорт.

Герцог Альвинский медленно обернулся к вошедшим и жестом руки, пригласил их присесть в кресла. Тепло он хранил только для себя.

Минуту задержалась тишина, затем владыка Мейдрина заговорил:

— Сермен, позволь мне извиниться перед тобою, что я отвлек тебя от дел, но на кону государственная целостность!

Снова эти слова, что же происходит, о Аллон?

— Орест Бартольд возможно не сказал тебе всего, а возможно… — Герцог внимательно посмотрел на архимага, тот отрицательно мотнул головой.

— Тогда ты должен знать — князь Лестор покусился на мою дочь. А она, как ты знаешь, находится под покровительством храма Хизельмаш в Южных Губерниях, и нам стало известно, что он отправил своих людей, чтобы перехватить ее…

Лицо главы Тайной службы окаменело. Дочь Важича Альвинского в опасности? Как же так? Откуда у Важича такая информация? Он ничего подобного не знал, "коршуны" по поводу дочери герцога молчали. Имелись лишь краткие данные, что Ирвин Альвинская проходит обучение и подготовку в храме Хизельмаш. В наше трудное время, умение владеть магией и мечом — не излишняя привилегия, и непросто аристократическая роскошь, а цена жизни.

— Но еще страшнее то, что здесь замешаны наши вечные враги — эльфы!

— О, Аллон! — Сермен сцепил в гневе зубы.

— Да Сермен. Я в неведении и переживаю за Ирвин, если с ней что-то случится, то…

— Я понял вас, ваша милость.

— Отправь людей…

— Я сам!

— Орден Северных Магов нам поможет.

Сермен почувствовал, как утвердительно закивал архимаг.

— Все что понадобится, ты получишь, Сермен.

— Мне… — Трудно было говорить.

— Спрашивай.

— Я всегда хотел узнать… — Он запнулся на полуслове.

Важич испытующе смотрел.

— Почему князь Лестор воюет с Орденом Северных Магов?

Герцог Альвинский молчал. Верховный маг, наконец, разорвал тишину своим спокойным голосом. И как только смысл его слов достиг ушей начальника Серой Башни, тот ужаснулся. Ужаснулся и побледнел.

1. Южный тракт. Лисий луг.

— А мой дед вчера, вот такую рыбину вытянул!

— Да брешешь!

— Я брешу? Поди, у деда спроси!

— Ага. Щас. Твой дед сразу что, и за лозину хвататься!

— Да за твой язык, ремнем шмагать по голой заднице, а не лозиной!

— Вон мой батька тоже пришел ловить…

— Хай, ловит! Мой дед все равно, вчера, всю рыбу уже выловил!

— Чего? Прям всю? А вот и не всю!

— Нет, всю!

Спор у двоих испачканных и замызганных мальцов завелся не на шутку. Орали лоботрясы на весь Камышовый ставок. От топота мальчишеских ног кладка ходила ходуном, и батька рыжеволосого сорванца сначала не обращал внимания, но когда вереск стал нестерпимо мешать рыбалке, принялся усердно поглядывать через плечо на хулиганов. Все да хорошо, но ребятня и не собиралась успокаиваться — топот перешел в потасовку, и хлопцы, принялись друг друга потчевать тычками. Кладку раскачали в "доску" — сорвали с кольев и батька еще некоторое время, крича, размахивал руками по ветру, пытаясь удержать равновесие, а затем, все одно — юркнул в прибрежную ряску, дай Аллон случаю, под берегом было не глубоко, по колени.

Хлопчики, ухватившись за камыши, что густыми рядками росли по обе стороны кладки, осоловело наблюдали, как батька рыжеволосого, молча, без лишних слов, позабыв, плававшее в камышах удилище, побрел к берегу, постоял на твердом минуты две, дождавшись, когда с него стечет болотная жижа, стряхнул с куртки и штанов хомуты ряски и, скинув с пояса ремень, отхватил сначала собственного сынка по голым ляжкам, а затем второго, соседского пацана.

— Я вам покажу рыбалку, лоботрясы!

— Ай, батька!

— Ай, а меня то за что?

— Ай!..

— У меня всю неделю в хатах просидите на кухне! Учебой некогда заняться, а одно безделье!

Хлысь!

— Ай, батька!

— Ай!

Хоть штаны у батьки спадали, он все равно продолжал бежать за мальчуганами и метелил последних, что есть духу.

Хлысь!

Хлысь!

— Ай! Батька перестаньте! Ай!

— Ай!

Хлысь!

Уже возле хат и корчмы, на заднем дворе двухэтажной гостиницы Гвидон Короп догнал своего сына и соседского шалопая Артеху, по пару раз перетянул каждого. Да так, что сраки у обоих еще с неделю должны гореть, не переставая! Одежда на нем еще весела жмутом, но после бега вода не стекала. Правда, когда во двор стал заезжать крытый экипаж, запряженный в тройку лошадей, в сопровождении двух конных, он всецело был поглощен воспитанием безобразников. Двое вооруженных всадников умело справлялись с запряженными в карету коньми, не нуждаясь даже в услугах возницы.