Мария Хлодвиг - Хелена

Мда, воистину мир полон чудес и чудаков.

"Интересно, кто у них гильдмастер? Хотелось бы мне поговорить с ним с глазу на глаз".

— И что вы, господа архивариусы, — и на какой только почве не едет крыша у людей! — делали с останками достопочтимых Лерьэнов?

— Изучали.

Я мельком взглянула на вскрытый саркофаг. "Тамия Лерьэн", — было высечено на нём. Вот, значит, как звали девушки-призрака. Ах, Тамия, Тамия… Не верю, что ты завещала своё тело для исследований. Особенно таких.

"Целый мир отошёл в вечность вместе с ней, а мальчишки ковыряются в её прахе, будто капризная придворная дама — в десерте. Какой стыд".

Негоже отдавать предков на поругание юным нахалам, чем бы они ни оправдывались.

— Как вы здесь оказались? — строго спросила я.

— А как здесь оказалась ты, Хелена? — отпарировал Реми.

Я прикусила язык. Из-за крови охранные заклинания на гробнице для меня не препятствие, но признаться в этом я не могла.

"Надавить не получилось. Ладно".

— Давайте заключим договор. Я молчу, что встретила вас в склепе, вы никому не распространяетесь про меня. Это будет честно.

— Эй, Хелена! — возмутился блондин. — Не знаю как ты, а мы с роду не были доносчиками.

— Тогда зачем собираете сведения про малознакомых людей? Неужели из любви к процессу?

— Такой девушке как ты не понять наслаждение от получения ценной информации, её систематизации и анализа. Это искусство требует особого склада ума, — "брат Реми" держался с таким достоинством, что я даже не оскорбилась, хотя в его словах присутствовал укол, и довольно явный.

— Мне всё равно, чем вы занимаетесь в свободное время за закрытыми дверями. Ответьте прямо: мы сможем разойтись мирно или нет?

Брюнет совсем по-театральному тяжело вздохнул и с выражением мировой скорби на лице заявил:

— Мы будем сохранять нейтралитет. Крайне неприятно иметь врага, с которым состоишь в одной группе на практике.

"Моя группа ведь отбыла в Оэрру… или ещё нет? И означает ли небрежное замечание "архивариуса", что мне придётся общаться с ним и его растрёпанным приятелем в земле эльфелингов несколько больше, чем хотелось бы?"

Плохо. А впрочем… не всё ли равно? Я разговаривала с демоном, вызвала Хранителя, стала причиной уничтожения святого и всё ещё жива. Пакости от пары мальчишек уже не сделают мою жизнь ярче.

— Полагаю, будет честным наконец представиться, — брюнет аристократическим жестом поправил очки и обворожительно улыбнулся, словно и не угрожал мне каких-то несколько минут назад. — Можешь звать меня Иеремия.

— А меня Эдо, — жизнерадостно добавил блондин. — Это от Эдоадо. Я алхимик.

— Не болтай лишнего! — шикнул на него "брат Реми". — Она сама должна всё про нас выяснить. Наше противостояние сможет разрешить только честный поединок.

— Делать мне больше нечего!

— Разве ты чем-то занята, Хелена Тэйресская? — невинно осведомился Иеремия. — Мне казалось — нет.

Я прикусила губу. Во мне клокотала ярость, рождённая не сплетниками, но готовая на них выплеснуться. Лишь ценой невероятных волевых усилий я не срывалась на крик.

— Я же посредственность. Разве подобная особа ровня таким… мастерам, как вы?

Эдо почти по-девичьи хихикнул, а его друг с упрямством мула и прямотой стрелы заявил:

— У тебя есть влиятельные покровители, Хелена. Ты не так проста, как хочешь казаться. Именно поэтому мы выбрали тебя.

— Выберете кого-нибудь другого. У нас в стране полно изнывающих без дела людей.

Мы угрюмо уставились друг на друга. Было не очень умно играть с ними в "гляделки", но мне не оставили иного выхода. Спустя некоторое время я устала и сказала:

— Так мы договорились? У меня больше нет времени и сил играть с вами.

— Пока да, — холодно произнёс брюнет. — Но помни, мы следим за каждым твоим шагом.

— За каждым шагом! — многозначительно подтвердил блондин.

А затем "братья" развернулись и зашагали к выходу из гробницы.

С высоко поднятыми головами.

После их ухода я немного выждала — для верности — и позвала:

— Тамия!

Девушка-призрак тут же появилась передо мной.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Ты сделала благое дело, Хелена.

Я криво усмехнулась.

— Сегодня много чего произошло. Не сказала бы, что абсолютно всё было хорошо.

Дух коснулась моей щеки полупрозрачной рукой.

— Не плачь о нём. Если Ироному будет угодно, вы встретитесь вновь.

Я опешила. Зачем кому-то называть себя Осколком?

— Ироном? Кто это?

— Мы все видели его во снах, — девушка одарила меня загадочной печальной улыбкой. — В Чертогах снятся прекрасные долгие сны… Гораздо ярче и слаще, чем при жизни.

— Вестник его слуга?

Тамия кивнула.

"О как! Выходит, Хелена лакомый кусочек для действительно могучих сил. Я должна быть польщена?"

Я не стала расспрашивать девушку. Некоторых вещи — вернее, довольно много вещей — живые не вправе узнавать от мёртвых. Таковы правила.

— Прости, что не могу провести нужные обряды, — я указала на осквернённый саркофаг. — Богиня больше не любит меня.

— Ничего, — успокоила меня родственница. — Есть… особые люди. Они помогут мне.

"Запах полыни", — напомнила я себе. — "Где он, там и служители Жиюнны".

Мы попрощались, а затем Лерьэн растаяла в воздухе, как и подобает приличным призракам. Я осталась одна на один со своими тревогами, вопросами и болью.

Выйдя из усыпальницы, я задержалась у статуи Лионеля.

"Стоило рыцарю погибнуть, и в скорбный дом, который он так долго охранял, ворвались варвары".

Мраморное лицо принца было красиво и печально. Таким я и постаралась запечатлеть его в памяти.

"Дух обнищал и сир. Чем он владел, вернуть не может мир…", — пришли мне на ум строки мёртвого поэта. Ими он оплакивал возлюбленную…

Меня попросили не горевать, но разве глазам можно велеть не лить слёзы, а сердцу — болезненно не сжиматься? В борьбе разума и чувств от воли человека мало проку — всё решается согласно его природе. Натура же почти всех женщин (я не исключение) — вода, беспокойная, обманчивая, но памятливая стихия. Нам проще прощать, чем забывать.

"Он обещал защитить меня…"

Как простить того, кто обманул?

Быть может, спустя годы (не меньше полувека, полагаю) дряхлая старушка Хелена и перестанет думать об ушедшем рыцаре. Её тихая жизнь незаметно пройдёт за мелким волшебством и заботой о многочисленных племянниках и племянницах (Андрэ слишком беспечен, когда дело касается сердечных дел).

Я не хочу становиться той старушкой. Не теперь.

"А ведь придётся".

Коридоры башни Порталов, тонущие в полумраке, безлюдные, казались мне прорытыми в толще земли ходами огромных насекомых. Одни из них шли под наклоном вверх, другие — вниз. Право крови позволяло мне не задумываться над тем, какими именно заклятьями защитили "вот эту дверь".