Мария Хлодвиг - Хелена

— Умница, — похвалила меня правительница Пустого мира. — У меня родилось множество Дочерей, но есть только один сын. Он вырос сильным и крепким, но и только. Ума у него ещё меньше, чем у сестёр. Мальчик, как говорят смертные, "сломанная вещь", а я не держу хлам — в этих стенах место лишь красоте. Его давно следовало… устранить, но хорошая мать не поднимет руку на собственного ребёнка. Он хоть и увечная, но моя плоть и кровь.

Мне предлагали грязное, мерзкое дело.

Убийство.

— Разве хрупкой девушке вроде меня под силу одолеть мужчину?

— Ну, не скромничай, — хохотнула Королева. — Ни к чему передо мной прибедняться. Я хочу избавиться от сына, ты — выбраться из Ортано Косом и выкупить мальчишку — уж и не знаю, зачем. Мы можем найти общий язык… думаю, это будет забавно.

— И всё равно… — начала я, но Белая прервала меня.

— У тебя есть сильный и отважный защитник, девочка, — она указала на сидящего на моём плече синего мотылька. "Когда он проявился?" — Выпусти его против моего сына. Бедному мальчику хорошо удаются сражения, а я люблю красивые поединки. Знаешь, в прошлом немало смелых рыцарей скрещивали мечи, мечтая разделить со мной ложе. Смерть сорвала мой цветок жизни, когда он только-только полностью раскрылся… и я благодарна ей. Медленное увядание мне бы не подошло.

Я поморщилась. Только откровений нечисти мне не хватало!

"Смогу ли я призвать Лионеля? А если он откликнется, как мне смотреть ему в глаза?"

— Делай то, что считаешь нужным, принцесса, — тихо сказал Миарк. — Я — конченый человек, но ты должна жить. Нормально жить. Веришь в возлюбленного — позови. Если чувства искренние, он придёт.

Синий мотылёк, хрупкий драгоценный дар, сидел на моём плече и ничем не выдавал своего чудесного происхождения. Казалось, стоит мне сделать неловкое движение, и он вспорхнёт.

"Я могу потерять его навсегда. Интересно, считаются ли глупые опрометчивые решения проявлением неуклюжести разума?"

Нет. Я не желала рисковать.

— Преступно вызывать героя для потехи. Придумай себе другое развлечение.

Королева презрительно скривилась.

— Девчонка, тебе разве не дорога жизнь? Если сердце не подсказывает слова, вдохновляющие мужчину на бой, спроси их у своей магии.

Магия. Верно. Как я могла о ней забыть? Моё волшебство завязано на слова… На тысячи слов, способных вместить в себя силу. Дома, в Эмьвио Косом, из-за проблем с основами — магической логикой — мне стоило больших усилий составить подходящую формулу для обращения к Равновесию. В Ортано Косом всё было иначе. Я заметила перемену, ещё когда пыталась околдовать Слугу. Стоило мне лишь коснуться дара, как приходил ответ. Его словно выжигали у меня в голове.

— Восстань, защитник мой, — своим, но в тоже время и не своим голосом произнесла я. — Ибо душа моя истосковалась по тебе, и нет ей покоя ни на наяву, ни во сне.

Я закрыла глаза и назвала про себя имя.

"Лионель".

Спустя несколько самых мучительных и волнующих мгновений моей жизни я услышала:

— Ты звала. Я пришёл.

Звуки дорогого голоса наполнили мою душу радостью. Желая сохранить волшебство момента, я медленно подняла веки, чтобы увидеть, как…

…без сверкающих доспехов, без сияющего ярче звёзд венца, без благословенного Земши меча передо мной преклонял колено сир Похититель-Девичьего-Сердца. Он был в скромной чёрной тунике; на тёмных волосах лежал венок из фиалок.

— Красивый у тебе воин, девочка.

"Моего принца одобрила злая колдунья. Как… грустно".

Беловолосые и голубоглазые женщины отвели нас троих в небольшую пещеру. Под потолком росли холодно светящие перламутровые кристаллы, в центре было место для очага. Больше ничего в помещении не было.

Запирать нас не стали.

Миарк обвёл светлые стены тяжёлым взглядом и заявил:

— Располагайтесь, дорогие гости. Чувствуйте себя как дома!

Я понимала — аскетичная обстановка вызвала у него неприятные воспоминания, однако не собиралась разделять его отчаяние. Мой любимый воскрес. Судьба уже одарила меня улыбкой.

— Успокойся, — велела я эйанцу. — Ты родом из Старой Империи, а она рождала стойких и сильных сыновей. Но позорь имена предков, поддаваясь унынию.

— Эх, принцесса, миловалась бы ты лучше со своим рыцарем, а не меня жизни учила. Прописные истины опротивели мне за тысячелетия пуще причуд Белой.

Слова Миарка вогнали меня в краску. Конечно, получить от паладина пару-тройку нежных взглядов или ласковых прикосновений было бы чудесно, но о подобных вещах принято не говорить вслух.

— Вижу, за годы прислуживания ты растратил весь стыд.

— Уж лучше потерять стыд, чем ум, — очень нервно заметил эйанец. — Разве не понимаешь, с какими силами играешь? Если твой рыцарь проиграет, вы оба угодите в рабство к чудовищу!

"А ведь он прав. Что я натворила?"

Но разве у меня был выбор?

— Я не проиграю.

Мы с Миарком посмотрели на Лионеля. Я — с восхищением, он — с недоверием.

— Ты не видел противника, а уже присуждаешь себе победу. Очень самонадеянно, — невольник Королевы осуждал моего возлюбленного. Я не могла этого стерпеть.

— Миарк, оставь нас ненадолго.

— Да, принцесса. Я понятливый.

Эйанец отвесил нарочито глубокий поклон ("Вот же шут", — раздражённо подумала я) и выскользнул из пещеры. Лионель и я остались одни.

Но даже отсутствие чужих глаз не прибавило мне раскованности. Моей смелости хватило едва слышно сбивчиво прошептать:

— Я Хелена. Хелена Альноэн. Тогда… мы не успели…

— Я знаю, — мягко оборвал меня Лионель. — Но не говори больше ничего. Не надо.

— По… почему? — мне хотелось плакать.

— Я умирал дважды. После первой смерти меня принял Земши, а вторая должна была стать концом всего — но не стала. Что-то спасло мою душу от растворения в небытие. Пока я и сам не понимаю, хорошо это или плохо.

"Тебя спасла я!" — хотелось мне крикнуть прямо в красивое лицо. О, каких усилий стоило молчание! — "Моя мольба вытащила твою душу из омута забвения. Моя любовь вернула тебя с полпути в никуда".

— Вы не жалеете моих чувств, сир.

— Я буду твоим защитником, но не проси о большем. Живым не по пути с мёртвыми.

"А мне всё равно. Я люблю и буду любить тебя вечно".

— Ортано Косом отвергнут самим Создателем. Мы могли бы попытаться…

Я не договорила, ибо видела — слова бесполезны. Лионель не желал сближаться со мной.

"О, мой весенний рыцарь! Какие мысли бродят в сумраке твоего разума?"

Волшебство не могло разгадать эту загадку.

Самообман. Я опрометчиво впала в него, но всему когда-то приходит конец… даже сладким мечтам.

Реальность горчит.

Очень.

"Его чувства ко мне — а есть ли они вообще? — замешаны на долге, а не на страсти".