Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

Я вздрогнула.

Обернулась.

И умерла…

В далёком прошлом, ей больше всего на свете нравилось качаться на качелях. Однажды в детском саду мальчишки настолько сильно её раскачали, что она не удержалась на скользкой сидушке, упала на землю, растерялась — не успела пригнуться и схлопотала сильнейший удар по затылку, вернувшимися по траектории качелями. Тогда почему-то совсем не было больно. В голове шумело. Мысли расплескались как вода из опрокинувшейся банки. Потом ей объяснили, что такое сотрясение мозга.

Сегодня Арину никто не бил, она ни откуда не падала, но чувствовала себя как тогда — в детстве. Так много информации, поверить в правдоподобность которой — уже достижение, а ведь её ещё нужно обдумать, примириться с ней, научиться существовать в её контексте. Сколько она сидела в полузабытьи на скамейке для посетителей прачечной? Трудно сказать. Опустившаяся на базу тишина надменно игнорировала понятие — "время". Ничего не придумав, смирившись с тем, что думать не получается, Арина вспомнила про Гиту. Подруга мешком лежала в дверном проёме между основным и подсобным помещениями. Надо бы её положить на кушетку.

Гита весила тонну не меньше. Или её саму оставили силы? Скорее всего второе, потому что маловероятно, чтобы худенькое, даже слишком худое тело было столь тяжёлым. Арина едва смогла приподнять голову и плечи Гиты, попыталась оттащить её волоком — у подруги неприлично съехали джинсы на заниженной талии. Пока поправляла сама начала уставать.

— Ты в загробном мире, не забывай об этом.

Она обернулась на голос. Голос шёл из-под стойки для посетителей, в тёмной глубине которой слабо горели зелёным светом камни на теле Домового.

— Советовать легко! Взял бы, да помог!

Домовой рассмеялся в ответ. Раньше ей не доводилось слышать его смех — странный, как карканье ворона, кашляющий, неприятный. Теперь понятно, почему домовой смеётся нечасто.

— Такое впечатление, что ты никого кроме себя не слушаешь. Упёрлась как баран в новые ворота и прёшь! Сестрёнка, здесь же всё иначе, кому как не тебе — ведьме, этого не знать? Вы ведь черпаете силы поту сторону, а теперь будучи здесь — в мире духов, ты могла бы стать всесильной, но зачем-то цепляешься за привычки бренного тела. Ей богу, как маленькая!

Арина не сумела подавить волну гнева. Сколько можно её учить: сначала бабушка, потом брат, потом Капитан, а теперь ещё и Домовой, неужели она смахивает на тупого ребёнка, которого постоянно нужно водить за руку и тыкать носом как котёнка в его ошибки?

Она выпрямилась:

— На себя посмотри!.. — плечи Гиты выскользнули из рук, голова с тысячей косичек бесшумно упала на пол и даже отскочила от него. — Чёрт! Наверное ей больно… А всё из-за тебя!

— Хватит компостировать мозг. Возьми её и отнеси на кушетку.

— Я бы с радостью! Не видишь, какая она тяжёлая?

— Это ты тяжёлая на голову… Возьми и отнеси, забудь про вес и силы!

Ей стало стыдно. Только теперь она поняла, что имел ввиду Мирон — это как с бегом, можно бежать так быстро как удастся представить и поднять всё что угодно, главное — поверить. Арина напряглась, а что если она действительно поглупела?

Гита весила не больше пёрышка. Ей показалось, что она могла бы подбросить её одной рукой вверх, другой Капитана и там вверху — под потолком жонглировать телами обоих.

— Ну, как? Я способная ученица? — спросила она, уложив подругу.

— Так себе… Хорошие ученики сами находят ответы, — отозвался Домовой, решивший выйти на свет.

— Зачем же тогда учителя? В носу ковырять и дрыхнуть целыми днями?

— Не знаю. Никого никогда не учил…

— А может меня…

— … и не хочу начинать.

Двое помолчали.

— Ладно, так и быть — помогу тебе, не знаю, как у тебя это вышло, но больно ты мне в душу запала…

— Да и тенью себя самого быть, наверное, не особенно приятно? — закончила за него Арина.

Домовой ухмыльнулся:

— А ты сечёшь фишку! Пока ты в привидение и я хожу в тенях… Короче, от слов к делу! Будем познавать твои способности. Для начала, займёмся тем, что тебе должно быть не в новинку, — он запрыгнул на кресло напротив лежащей Гиты, — вылечи её!

— Не поняла? В каком смысле "вылечи"? Призрак ведь сам себя лечит, когда замирает? Или я не правильно поняла?

— Всё правильно, но это долго и мутарно. Она здесь может неделю проваляться, прежде чем пойдёт на поправку. Ускорь процесс!

Арине страшно хотелось проникнуть в мысли Домового, или хотя бы задать несколько вопросов, но по его взгляду стало ясно — он ничего ей не скажет, не поможет, она должна догадаться сама. Гита ничем не отличалась от трупа: бездыханная, холодная, бледная. В голове всплыли воспоминания из бредовой телепередачи, где не вполне здоровые люди, называли себя экстрасенсами и лечили себе подобных, накладывая руки с дрожащими, явно с перепоя, пальцами. Попробовать? С другой стороны — терять нечего. Арина глубоко вздохнула, постаралась очиститься от ненужных мыслей, поднесла руки к животу Гиты, закрыла глаза. За свою жизнь, прочитав с сотню фантастических книг о волшебниках и магах, Арина была глубоко уверена, что магия требует жертв, то есть нельзя просто захотеть и получить, нужно чем-то пожертвовать. Как героиня какой-то забытой книжки или фильма, она попыталась вернуться в яркое доброе воспоминание из прошлого, почувствовать внутри себя тепло, любовь, счастье. Тепло от сердца медленно опустилось к рукам. Арина явственно представила, как энергия покидает её тело, растекаясь живительным потоком по телу подруги. Энергия сама найдёт раны, сама их залечит. Всё будет хорошо.

Резкий болезненный удар по пальцам.

— Ай!

— Сестрёнка, ты, что это такое удумала? Что за чертовщина тут творится?

— Мирон, ты совсем обалдел? Зачем ты меня ударил? — Арина заметила лёгкий румянец на щеках Гиты, — у меня, кажется, начало получаться! Всё. Не мешай мне, ещё немного и я ей вылечу! А ты прав, лечить — это совсем не трудно!

— Дура! Ты, настоящая дура! А ну-ка посмотри на свои руки!

Арина, уже успевшая закрыть глаза, чтобы продолжить процедуру, неуверенно покосилась на собственные пальцы. Пальцы как пальцы — ничего особенного. У большого на левой руке странное пятно, видимо испачкалась. Пятно сдвинулось вместе с ладонью.

— О Боже!!! Это не грязь! Это же пуговица, на её рубашке!!! Рука стала прозрачной? — она, как ошпаренная отодвинулась от Гиты, вскочила на ноги, но в глазах потемнело, и Арина снова оказалась на полу, неимоверная слабость растеклась по телу, — Мирон, что со мной? Я исчезаю… Ещё немного и я исчезну, да?

— Скажи для начала, что ты, чёрт возьми, сотворила? Ни разу не видел такого!

— Я… Я читала, как колдовать… Везде пишут, что нужно взять свою энергию и передать её другому… Вот я и подумала… Но ведь поначалу получалось!!! — Арина так сильно устала, что чуть не плакала, сил не было даже, чтобы как следует испугаться.