Айя Субботина - Время зимы

Выехали. Погода сжалилась, мороз утих, а снег обратился мелким дождем и поливал головы всадников. Очень скоро по волосам всех пятерых стекали мелкие ручейки. Северяне отплевывались, ругались; лошадей все чаще приходилось пускать легкой рысью, так сильно раскис снег. Копыта коней вязли, отчего животные нервничали пуще прежнего.

— Тихо, что в могиле, — сказал бородач, ехавший по правую руку Арэна. — Какого лиха премся в глотку к тварям, господин? — уже ворчливо добавил он.

— Потому что мне тоже не нравится затишье, — отвечал дасириец. — И я предпочитаю собственными глазами поглядеть, что сталось с Яркией. Если шараши не стали жечь домов, значит не хотят стать заметными и выдать себя. Мне это не нравится.

— Верно все, — поддержал тот, чей лоб едва ли не в половину посинел от расползшегося кровоподтека. — Хоть знать будем, чего на уме у поганых тварей Шараяны.

— А мне за женку тревожно и дите, — отозвался один из тех, что ехали позади. — Что как море рассердится? Близко у воды без спроса попортили овечьей кровью владения Велаша.

— Не кликал бы беду, Олаф, — прикрикнул на односельчанина "синий лоб".

— Помолчали бы вы все, и так как на ладони, так еще пусть ветер речь разнесет. — Арэн остановил мерина, приподнялся в стременах, разглядывая путь впереди. Только мелкий дождь да неповоротливые тучи.

Еще какое-то время ехали вперед, стараясь держаться кучно. Арэну казалось, что они уже достаточно далеко от побережья: как бы там ни было, а дасирийцу не хотелось надолго оставлять без присмотра женщин и ребятню.

Дорогу перегородил земляной холм. Арэн помнил его. Здесь еще несколько дней назад лежал снег и сани прошли без труда. Теперь же даже куцая насыпь казалась неприступной: талый снег мешался с землей, студенистая жижа пузырилась под припустившим дождем.

— Придется объезжать.

Арэн первым повернул коня, наугад, вправо. Смахнул ладонью дождевые потоки, что застили взгляд и только потом услышал возню. Шум сделался громче, следом за ним пришло хлюпанье, будто сразу несколько ног месили грязь. Северяне тоже услышали, остановили коней, выстраиваясь по двое. Чавканье усилилось. Лошади дружно заржали, даже спокойный мерин Арэна встрепенулся, стал на дыбы и забил копытами дождь.

Ответом ржанию стал высокий трубный звук, от которого дасирийцу сделалось жутко. Звук повторился, теперь более протяжный и грозный. Словно за коротким холмом прикорнул сам северный ветер и теперь, разбуженный неосторожными всадниками, испускал боевой кличь.

Еще раньше, чем Арэн услышал громкие выкрики "Мамонт! Мамонт!", он увидел острые бивни, что покачиваясь выплывали из-за насыпи. Мерин продолжал плясать, выбивал грязь копытами и громко ржал. Дасириец едва не вывалился из седла, когда конь сделал отчаянную попытку повернуть.

А между тем, следом за бивнями, показался длинный мохнатый хобот толщиною в руку крепкого мужчины, голова, заросшая густым бурым мехом. Огромная мохнатая туша показалась целиком. Арэн слышал о мамонтах многие легенды и часто видел их на гравюрах. Часто их называли "ходячими горами Артума". Но живого мамонта дасирийцу довелось видеть впервые: он мало чем отличался от своего южного собрата слона, что в большом множестве водились в Эфратии и Тутмосе. Их рознила только шерсть, которой мамонт порос весь, от хобота до ног, и размер бивней. У того, что сейчас загораживал собою горизонт, бивни были светло-серыми, расходились в стороны и загибались внутрь, будто оглобля.

— Молодой еще, — с облегчением сказал один из северян. Однако он уже успел выхватить острогу и на всякий случай держал ее наизготовку.

— Вы уже убивали мамонтов, хоть раз? — Спросил Арэн. Он таки совладал с конем и животное, хоть и продолжало нервно вскидывать голову, слушалось руки седока.

Мамонт и правда был не так велик, как показалось на первый взгляд. Шерсть сбилась колтунами, на животе свисала грязными комками чуть не до земли. Вонь от зверя шла нестерпимая, едва не выедала глаза. Но мамонт продолжал топтаться на месте, шумно тряс головой, рассекая бивнями воздух.

— Было дело, — прошептал северянин почти в самое ухо дасирийцу. Он как будто боялся, что зверь разберет его слова и кинется мстить за погибших сородичей. — Яму рыли и гнали, пока не провалится. Муторное дело, никогда без крови не обходилось.

— Если мы не станет его трогать…

Арэн не успел задать вопрос. Мамонт затрубил, попятился, будто собирался отступать. Кони северян испуганно заржали во все глотки, понесли кто куда. Время словно замерло на короткие мгновения, в которых отразилось, как один из коней, вместе с седоком, рванулся прямо меж ног "мохнатой горе", как мамонт отвел голову в бок, намереваясь защищать себя. Северянин же, то ли потеряв рассудок от страха, то ли в приступе безумной удали, уже нацеливал на зверя вилы. Арэн будто издалека услыхал эхо собственного голоса:

— Стоооой!

Вилы свистнули, распороли воздух, конь взял на дыбы. Всадник покачнулся, потерял равновесие. Зубцы проскребли мех, точно большой гребень, и уже в следующее мгновение северянин свалился в грязь. Он не успел встать, не успел даже отползти — бивни мамонта возвращались назад, набрав чудовищной силы. Раз! — и тело безумца взметнулось в воздух, будто оно вовсе ничего не весило. Тот лишь успел вскрикнуть, отлетев на добрых двадцать шагов, плашмя свалился в грязь. Арэн услышал противный хруст ломающихся костей и увидел короткую феерию алых брызг.

А мамонт уже нес вперед неудержимой смертоносной горой. Арэн что есть силы пришпорил коня, потянул поводья, уводя скакуна вправо. Вовремя — туша шла прямо на него, и дасириец в последний момент увернулся от хобота, нацеленного на него точно удав. Рука рванулась за спину, обнажила длинный клинок. Сталь придавала уверенности, тяжелый эфес обдал ладонь холодом. Развернув мерина, быстро окинул взглядом происходящее: северяне бросились врассыпную, стараясь держаться от мамонта на расстоянии. Зверь же, снова остановился, не зная за каким их всадников бросаться вдогонку. В Арэне родилась надежда — может удастся улизнуть, отделавшись малой кровью.

Мамонт снова затрубил, сотрясаясь всем телом, попятился, как бы для разгона и в следующее мгновение повернул в сторону. Арэн глазам своим не верил — откуда в такой громадине столько прыти? Эфратифские слоны был куда менее поворотливыми, да и пугались попадать в кольцо людей, если только их нарочно не тренировали. Мамонт же нес лбом вперед, точно таран. Северянин спрыгнул с коня, что совсем обезумел от страха и смрада и не поддавался узде. Смельчаку удалось отбежать на достаточное расстояние, чтоб избежать первого удара. Его односельчане спешили на выручку, дружно призывая Снежного в помощь. Арэн тоже не стоял на месте.