Личия Троиси - Две воительницы

Это случилось снова. И снова ее застали. И опять это была ее мать, которая, вероятно, испытывала удовольствие оттого, что наконец нашла достаточно весомую причину, чтобы бить дочь и обращаться с ней так, как она заслуживала.

Именно тогда Рекла начала в одиночестве наказывать себя. Она держала ладони в ледяной воде, пока они не теряли чувствительность и не становились красными. В своей комнате, в темноте она долго стояла на коленях, пока не начинала плакать от боли. И она всегда повторяла себе одно и то же: «Больше я не сделаю этого никогда, никогда!»

Слова не действовали. И чем чаще она видела, как ее родители ненавидели друг друга и ее, тем меньше находила в себе сил, чтобы прервать это движение по спирали, которое как будто держало ее в своей власти.

Однажды вечером Рекла вошла в лучшую комнату родительского дома после того, как родители закончили ссориться. Раньше она никогда так не делала, только слушала, как ее мать, всхлипывая, собирает и выбрасывает черепки разбитой посуды, и ждала, пока все станет обычным, пока исчезнут все следы, оставленные приступом гнева. Если бы она могла сделать то же со своими жестокими и безобразными воспоминаниями! Собрать бы их вместе одно за другим и навсегда выбросить прочь, отменить, как будто они никогда не существовали. Но в тот вечер она не спала и вышла из своей комнаты, словно ее толкнуло что-то непонятное для нее.

На полу был неописуемый беспорядок: опрокинутый стул, печной горшок, перевернутый вверх дном. А еще — капли крови и несколько кусков стекла от разбитой бутылки. Рекла наклонилась и подняла один из них. Луч луны, падавший из окна, осветил этот осколок и зажег в нем тысячу голубоватых бликов. Рекла подумала, что это очень красиво. Она повернула стекло в пальцах и почувствовала острую боль. Ее ладонь стала окрашиваться в ярчайший красный цвет, Рекла смотрела на это словно зачарованная. Она еще сильнее сжала осколок и почувствовала, как горячая кровь омыла ее кулак и потекла вниз по руке. Она заслужила эту боль. И это ей нравилось.

Вероятно, она специально устроила так, чтобы отец застал ее за игрой. Она хотела положить всему этому конец, найти хоть немного покоя. Однажды она неосторожно позволила себе играть возле своего дома, и отец увидел ее еще с кровью на руках.

Красный от гнева и раздувшийся от пива, он притащил Реклу в дом за волосы и поставил перед матерью.

— Вот что вытворяет твоя дочь-чудовище, которую я согласился воспитать! Выслеживает кроликов в лесу и вон как забавляется! Что еще я мог ждать от такой ни на что не годной женщины, как ты? Только такую дочь!

Может быть, тогда все было не хуже, чем в другие разы. Мать убегала от отца и кричала, он гонялся за ней, деревянные стулья трещали, разбиваясь о пол.

А она стояла в углу, зажав руками уши, но все равно слышала каждое слово, все слова до единого. Они проникали в уши сквозь ее ладони и вонзались в ее мозг.

— Я спас тебя от позора, когда согласился жениться на тебе! Никто бы не взял тебя, а я это сделал, хотя мне совершенно не были нужны ни ты, ни эта глупая девчонка!

Неправда, неправда!

Рекла сильнее прижала ладони к ушам, но слова родителей смешивались с теми, которые произнес когда-то тот мальчишка.

— Я никогда ее не хотела! И тебя не хотела тоже! — закричала ее мать. — Это ты бросился мне на шею. — Ее голос прерывали всхлипыванья. — Думаешь, я не пыталась устроить выкидыш раньше, чем стало поздно? Я хотела избавить себя от всего этого, но мне не удалось! Будь проклят тот день! Будьте вы прокляты, ты и она!

Неправда, неправда!

Рекла открыла глаза. Они были полны слез, и единственное, что она смогла увидеть, был блеск чего-то, лежавшего на столе. Он околдовал ее так же, как когда-то вечером сверкающий осколок стекла. Это был нож, которым ее мать резала зелень.

И тогда Рекла ударила. Два удара — и ее отец упал на пол вниз лицом. Мать смотрела на нее с такой ненавистью, что Рекла потом никогда не могла забыть этот взгляд. На мать хватило одного удара. Тогда крики прекратились, и в доме стало тихо. Эта странная тишина несла в себе покой, и Рекла беззвучно заплакала.

Она убежала. Она перешла все границы. После того, что она сделала, для нее не было пути назад. Она использовала свои знания об охоте и жила, бродя по лесам. Ее лицо появилось на стенах домов, нарисованное на объявлениях, в которых обещали награду за поимку преступников. Люди смотрели на объявления и качали головами. Теперь все знали, кто она и что способна сделать.

«Я плохая».

Если бы тот человек пришел на день позже, она бы умерла. Она бы перестала бороться, прекратила охотиться и дала бы себе умереть. Ей было двенадцать лет, и уже — ни малейшего желания жить. Ее разрывала на части огромная тяжесть того, что она сделала.

Тот человек бесшумно возник у нее за спиной, и, когда Рекла в ужасе повернулась к нему, он улыбнулся.

— Спокойно, я здесь не для того, чтобы тебя выдать.

Впервые с тех пор, как Рекла родилась, кто-то не желал ей зла. Волнение было слишком сильным, и вся боль последних лет выплеснулась в ее отчаянном плаче, а тот человек, пока она плакала, прижимал ее к себе.

Он был одет во все черное и двигался быстро и изящно. Он сказал, что он — победитель, и он носил с собой черный кинжал с гардой и эфесом в форме змеи, и у него было еще множество разного оружия.

— Я знаю, кто ты, Рекла, и знаю все о тебе. Знаю, что ты убила своих родителей, и знаю, что тебе нравится запах крови.

Она покраснела и виновато опустила глаза.

Тот человек взял ее пальцами за подбородок и поднял ей голову.

— У тебя нет никакой причины стыдиться себя. Смотри мне в глаза.

Рекла неуверенно сделала это.

— У тебя есть дар, Рекла, и то, что ты совершила, — необыкновенно.

Она проглотила слюну.

— Я плохая… Это знают все в нашей деревне.

Тот человек потряс головой.

— Ты особенная. Те, кто глуп, называют это злом, но мудрецы называют это справедливостью. Мой бог Тенаар действовал через тебя, чтобы явить свою славу, хотя ты не знала об этом.

Рекле было достаточно этих слов. Ее руками двигал бог! А ее проклятие — дар! Ее глаза заблестели.

Так она узнала Тенаара и узнала о том, что она — дитя смерти. Она поняла, что все эти годы ошибалась, считая себя проклятой. Какое ужасное недоразумение и сколько напрасных страданий! Она просто была заранее избрана Тенааром, который создал победителей. Назначение победителей — убивать всех других, которые не верят в Тенаара, которых он не избрал, и приносить их кровь в дар этому богу до того дня, пока он не вернется.

И таких, как Рекла, было мало. Даже среди победителей и убийц редко встречались такие, кто, убивая, испытывал бы от этого столько удовольствия. Она словно открыла для себя новый мир. Больше не от чего было чувствовать себя виноватой, незачем было терзать себя бесполезными наказаниями. Наоборот, здесь нужно было быть довольной, радоваться тому, что ты избрана. Вся тоска прошлых лет исчезла в один миг, и Рекла почувствовала в своей душе безмятежный покой, которого никогда не знала. Своих родителей она теперь видела такими, какими они были, — убогими, ничтожными существами; убить их было справедливо.