Ярослав Коваль - Магия спецназначения

— Кому-то из вас придется разговаривать со мной, хочется вам того или нет! — холодно ответил Шреддер. Казалось, он стал еще сдержаннее, еще спокойнее, в действительности же ярость буквально затопила его сознание. Но лишь на мгновение. — С тех пор, как вы сочли возможным прибрать к рукам то, что вам не принадлежит.

— Не надо так волноваться, — подождав, пока договорит Эйв, и понимая, что пауза после его слов возникнет с неизбежностью, тихо сказала Кайндел. — Я больше не в Семье Ночи, и причислять меня к ее сторонникам — большая натяжка.

— Лжешь! — парень буквально побагровел от раздражения. — Ты была с ней еще полгода назад.

— Полгода — это большой срок. Хотя ты и неправ. Полгода назад наши добрые отношения уже закончились.

Он замолчал и долго смотрел на нее. Во взгляде появилось что-то такое… Вызов? Укор? Грусть? Последняя уж и вовсе некстати. Девушка внезапно вспомнила, что этого парня зовут Вадим, а в дружине он известен как Велеслав, и только это имя признает. Вспомнив имя, Кайндел вспомнила и все остальное, в частности то, почему он столь резко относится к Ночи и к близким ей людям. Поняла и причину его злости.

— Пепел говорил другое, — помолчав, сердито заметил Вадим-Велеслав.

— Он не знал.

— Все вопросы с моей курсанткой вы сможете решить потом, — прервал Эйв. — И только в ходе разговора. Как курсант, она под защитой ОСН, нравится это вам или нет.

— Значит, она перебежчица? Предательница?

— Если я кого и предавала, то только Ночь. Ты, как я понимаю, ей не брат и не сват. Почему тебя сей факт так напрягает?

— Предательство остается предательством.

— Не смею спорить.

— Мы о деле будем говорить? — сдерживая раздражение, осведомился Шреддер. — Или я до вечера тут должен препираться с привратником? Кто вы здесь?

Велеслав замялся. Потом, с сомнением взглянув на Кайндел и Романа, все-таки стукнул в створку ворот, и в ответ заскрипела калитка. Со всеми предосторожностями в крепость пустили всех троих, и за их спиной немедленно закрыли дверку. Девушка при этом ни на миг не испытала страха. Вероятно, потому, что обитатели замка, принимающие такие меры предосторожности, боятся больше.

Первый дворик замка навеял воспоминания о прежних временах, когда здесь частенько разворачивались прилавки с реконструкторскими поделками, а между столиков бродили дамы и кавалеры в восхитительных нарядах. Впрочем, почти всегда хоть какая-нибудь мелочь да выдавала халтуру — то вместо парчи резала глаз дешевенькая, пусть и блистательная штора из полиэстера, то из-под подола высовывались туфли, купленные в ближайшем магазинчике, то самый что ни на есть «историчный» костюм портили пышно распущенные длинные волосы, что в средние века позволяли себе лишь женщины очень легкого поведения. Или, скажем, носки трикотажные. Или искренние, почти подлинные, но не сочетаемые между собой элементы. Или все правильно — но почему-то ощущение халтуры поддерживает сама скрупулезность мастера. Ведь прежде все шилось по принципу «как удобнее», потому что ни один здравомыслящий портной, если его цель — пошив удобной и добротной одежды, а не выпендреж, не будет специально затруднять себе жизнь.

Что-то искусственное ощущалось в этом желании в каждой мелочи непременно следовать тому, что давным-давно прошло. Нельзя соединить несоединимое: между тем, что было, и тем, что есть, пролегла многовековая пропасть. Чтобы добиться настоящей подлинности, надо уйти в поля и жить там так же, как жили предки.

Поэтому в свое время Кайндел ценила не историческую подлинность увиденного, а красоту, прелесть. Ей было легче жить, зная, что есть местечко, куда она может хоть пару раз в году заглянуть и почувствовать себя освеженной.

Сейчас же в замке образовался уклад, в котором, несмотря на присутствие множества современных элементов, виделось гораздо больше «историчности», чем во всем, существовавшем до того. Похоже, местным обитателям часть времени приходилось обитать здесь, обходясь без водопровода и канализации, без электричества, готовить еду на кострах, спать, как попало, отражать самые настоящие нападения и торопливо восстанавливать все коммуникации.

Теперь малый двор был чисто выметен, а в большом, там, где прежде устраивались турниры, мужчины пилили и обтесывали дерево, видимо, собирались или продолжали что-то строить. Впрочем, ничего удивительного, народу в замке собралось многовато, на всех свободных зал и комнат вряд ли могло хватить.

К Шреддеру подошли трое, и одного из них девушка узнала — он являлся главой дружины. Скорее всего, с ним офицеру и предстояло решать вопросы похищенного транспорта с пивом и закуской. Кайндел почти не прислушивалась, она оглядывалась. Жизнь этого маленького мирка, сосредоточившего в себе всю суть абсурда наступивших времен, интересовала ее до чрезвычайности. Здесь находилось немало девушек (причем часть из них она знала), большинство предпочитало одеваться по-старинному, но, как легко было догадаться, не ради антуража, а лишь для удобства.

Подавляющая часть женщин носила платки — лишь для того, чтобы во время работы не мешали волосы, к этому времени отросшие гораздо длиннее, чем прежде (ну, откуда могли взяться парикмахерские в полуразгромленном Выборге!). То и дело мелькали длинные юбки — в них удобнее и проще, чем в брюках, если, конечно, подол не волочится по земле. Кроме того, юбки намного легче шить. Почти у всех — плащи, накинутые на рубашку, потому что так, опять же, удобнее, если нужно перебежать через двор, а не отправляться в дальний поход по морозу.

Между тем разговор главы дружины (звали его, как выяснилось, Владимир, именно так он представился Эйву, и Кайндел поняла, что не знает этого человека; прежде у местного люда был другой предводитель) с офицером ОСН прошел на удивление легко. Владимир признал, что поступили они не самым лучшим образом. Признал претензии ОСН и изъявил согласие вернуть большую часть конфискованного, оставив, однако, кое-что своим людям. «Они ведь рассчитывали на этот груз, сами понимаете».

— Что, так плохо без пива? — сообразив, что больших проблем здесь не предвидится, Шреддер немного расслабился.

— Плохо, — признал Владимир. — Едой мы худо-бедно себя обеспечиваем, хотя прошлым летом вокруг полей картофеля пришлось чуть ли не всей дружиной круглосуточно стоять. Даже мясо есть — ближайшим хозяйствам помогаем кое в чем, ну, и сами держим свиней. А вот спиртного… Тут не до спиртного, понимаете ли. Вино в прошлом году поставили, но сколько там получилось этого вина…

— Сочувствую, — хотя особого сострадания в голосе оэсэновского офицера не прозвучало. — Однако, полагаю, отсутствие спиртного — не самая страшная напасть, верно?