Сергей Костин - Охотник за бабочками 2

От Корабля тоже было мало толку. Любой разговор он сводил к одному. Сколько звезд ему выделят, и куда он их всех малевать станет.

А я? Я тосковал. Кончились наши приключения, кончились героические походы и перелеты. Что впереди? Ничего хорошего. Серая жизнь в серых городах, с серым небом. Вселенский на вечную стоянку, пока сам не поймет что к чему и не сбежит в поисках лучшей для себя доли. Хуан непременно попросится к Бабаяге. Шерсть отращивать. Там и сгинет навсегда.

Кузьмич займется финансами. И толку от него, как от хорошего друга больше не будет.

Ляпушка? Не знаю. В последнее время идея свадьбы меня совершенно не прельщала. Странная у нас любовь какая-то. Не взаимная. Хотя, кто говорил о взаимной любви? Так, проблески.

Вот с такими горькими мыслями и событиями мы приземлились на домашней посадочной полосе. Корабль спустил парадный трап, пробурчал, что ему было приятно с нами летать и замолк. Все попытки поговорить с ним заканчивались пустым миганием лампочек и слабыми разрядами тока.

Я собрал нехитрые пожитки и, никого не дожидаясь, вышел на взлетное поле.

— Добрый день, молодой хозяин, — Бемби висел рядом, приветливо гудя внутренним трансформатором, — Сообщить о вашем прибытии?

— Сообщи, — безразлично сказал я, — Братья мои здесь? А паПА где? Передай, что я попозже с ними встречусь.

Не обернувшись на тяжелый, прощальный вздох Вселенского Очень Линейного, я зашагал через поляну к дому. Потому, что не мог. Я чувствовал себя предателем.

Не заглядывая в оранжереи, не слушая доклады дворецких о состоянии коллекции, я прошмыгнул в кабинет, где и заперся. Не только от всего света, но, прежде всего, от самого себя.

В почте было несколько сообщений. Одно из них от Министра Культуры, который сообщал, что объединенное правительство оценив мои заслуги перед человечеством готово предоставить мне статус полноценного гражданина. С одной оговоркой. Замена не менее восьмидесяти частей тела урода на искусственные и испытательный годовой срок.

Я тут же ответил Министру, что премного благодарен за честь, но единственное, на что могу согласиться, так это на замену одного единственного зуба. А на статус мне наплевать, потому, что я и в своей шкуре чувствую себя достаточно хорошо.

Может это поспешный шаг с моей стороны, но я, прежде всего, являлся личностью, и не хотел походить на остальных количеством искусственных вставок, влияющих на долголетие. Проживу столько, сколько проживу, и эти будет моя жизнь.

Также в почте имелось несколько заманчивых предложений от заказчиков, с просьбой отловить на просторах Великой Галактики редкие экземпляры бабочек.

Я подумал немного, и отложил эти сообщения в раздел «Подумать и решить». Может и соглашусь, если настроение изменится.

Бабяга прислала открыточку с поздравлениями. Мол, того и того желаю в счастливой личной жизни.

Знала бы она, что нет никакой личной жизни. Все только и думают о брюликах. Даже Ляпушка.

Закончив с почтой я свалился на кровать и мгновенно заснул. Несколько недель отдыха на командирском кресле вряд ли кому-нибудь придутся по душе.

Разбудил меня робкий стук в двери и жужжание контролера, сообщающего, что ко мне пожаловали посетители.

Взглянув на часы, я поскреб подбородок, соображая, кому это не спиться в такое хреновое утро. Первая мысль была, конечно, о куколке. Одумалась и явилась, чтобы отблагодарить по полной программе. Но эту мысль я откинул сразу. Дождешься!

И я был прав. На пороге стоял паПА.

— Мы тебя ждали, — сообщил он с порога, — Ты не пришел. Могу я зайти.

Я посторонился, пропуская паПА внутрь.

— Разбудил?

— Ничего. Я уже… — я зевнул, так что скулы затрещали.

— Я хочу поговорить о предстоящей свадьбе, — паПА сел на край кровати, вертя головой. Словно ни разу не был у меня на этаже, — Ляпушка сказала, что вы договорились, что свадьба пройдет в тесном кругу.

Я пожал плечами. Если Ляпушка сказала в тесном, почему бы и нет. Да и кто решиться явиться на свадьбу урода?

— Что она еще сказала?

— То, что ты, сын, совершил настоящий подвиг, спасая ее. И она намерена любить тебя до гробовой доски.

Тогда гробовая доска рядом. Изведет, чтобы получить и мою долю наследства.

ПаПА я об этом, конечно, не сказал. Зачем беспокоить старика?

— Когда свадьба? — я буду удивлен, если куколка не сообщила и о точной дате.

— Именно по этому поводу я и явился, — паПА деликатно кашлянул, — Свадьба, как бы уже… Того… Началась. А тебя нет.

Это была плохая новость. Есть ли другая?

— А какая хорошая новость?

ПаПА развел руками.

— Гости ждут. Требуют твоей выдачи. Прилетели какие-то странные существа, говорят, что многим тебе обязаны. Все комнаты для гостей заняли. Так ты как… Спустишься, или без тебя продолжать?

— Без меня, наверно, не стоит. Значит, уже. Мда. Быстро же она. Пум, пум, пум. Ладно, паПА, ты иди, а я сейчас.

ПаПА двинулся к выходу, на пороге остановился, оглянулся, посмотрев на меня так, словно раненую бабочку увидел, и вышел.

Как только дверь герметически захлопнулась, я выпустил из себя воздух и заорал:

— Ду-ура! Какая свадьба в такое хреновое утро? Мозгов, что ли нет? Не могла до обеда отложить? Дворецкие, где вас черти носят? Где мои парадные джинсы? Кроссовки почистили? Да черт с ней, со щетиной. Сойдет и так. А это куда? В петлицу засунуть? Где на футболке парадной петлицу видели. Бросьте… В зубах понесу. Эй ты, пучеглазый, брызни пару раз одеколончиком. Вот… Вот… И здесь немного. Вот так.

Я бросил взгляд в зеркало. На меня смотрел вполне симпатичный мужчинка с огромным букетом роз в зубах. Поправив слишком прилизанную прическу я рванул к месту проведения свадьбы. Но на миг задержался, обратившись к взмасленным от спешки Бемби.

— Кровать застелить. Носки убрать подальше. Шампанское и букет сами сообразите куда поставить. И все такое прочее. Ничего не могу гарантировать, но может быть…. Может быть.

На прощание шмыгнув носом, я ломанулся к месту проведения торжеств.

Первыми, еще в коридоре, меня перехватили зайцы, в пиджаках и панамах. Сунули в руки большого плюшевого медведя, с туго затянутым на шее красным бантом, и пожаловались, что их не пускают в зал торжеств. Они, конечно, могли бы применить силу, но считают себя слишком цивилизованными, чтобы использовать оружие.

Я сказал, что нет никаких проблем, уволил до следующих выходных пару охранников, и зайцы, дружной, гомонящей толпой, повалили занимать свободные места.

У самых дверей поджидал меня штабс-капитан Орлов. Он с ходу обнял меня и сказал, что по его собственному мнению я полный идиот, что женюсь. Потом он подмигнул, указал на выход и прошептал:

— Свобода, сударь, ждет вас радостно у входа. Там уже господин Кулибин готов передать вам наш отреставрированный корабль. А мы, так и быть, займем ваши апартаменты. Поручик, кстати, уже изъявил желание жениться вместо вас.