Вероника Кузнецова - Забавы колдунов. Часть вторая

— Нет, так не пойдёт, — возразил Рудольф. — Мой монарх может дознаться, что я принёс ему не самую великую голову, но это полбеды, поскольку я могу сослаться на то, что не встретил никого крупнее. Однако мне самому хочется сразить кого-нибудь из царей, пусть даже из царей чудовищ. Но это между нами.

Адели было очень хорошо и покойно с этим добродушным весельчаком, хоть ей и казалось, что он не воспринимает её всерьёз и она для него всего лишь вроде забавного зверька, который скрасил ему одиночество первого вечера в незнакомом лесу. Серьёзного человека, у которого свои большие проблемы, он явно в ней не видел. Но девушка не была на него в претензии. Наконец-то она может по-настоящему отдохнуть в приятном обществе и отбросить всякие страхи.

— Чего-то ты совсем не пьёшь и не ешь, — отметил богатырь. — Да и я, вроде бы, расхотел есть. Так и бывает, когда человеком овладевают думы да заботы. Давно я так скромно не ужинал. Ну, давай устраиваться на ночь. Выбирай место для своей постели, а я сейчас принесу тебе веток. Не на голой же земле спать! А я расположусь вот здесь, у костра.

— Я лягу под теми ветвями, — сказала Адель. — Они склонились к земле и скроют меня от глаз чудовищ. А вам лучше переночевать… хотя бы вот здесь, где заросли погуще. Большие звери, пробегающие по лесу, легко могут растоптать человека, лежащего на тропе, и даже не заметят этого.

— А если заметят, то подъедят остатки… или останки, — засмеялся Рудольф. — Ты права, Адель, и я приму твой совет к сведению.

Он встал и потянулся, огромный, мощный. Он него исходило здоровье и жизнерадостность.

— Уберу-ка я наши припасы обратно в мешок, а мешок подвешу на дерево вон там, где его не будет видно, — деловито сказал он, быстро приводя своё намерение к исполнению, после чего наломал веток для девушки и для себя и с наслаждением улёгся в своих зарослях, унеся туда же и своё оружие.

— Доброй ночи, Рудольф, — пожелала ему девушка.

— Спи спокойно и ты, Адель. — откликнулся богатырь. — И не бойся никаких чудищ, потому что я хоть и богатырь, но сплю далеко не богатырским сном и просыпаюсь от малейшего шороха.

Впрочем, разбудил его отнюдь не шорох, а сотрясение почвы.

— Что это?! — вскрикнул Рудольф. — Землетрясение?

— Нет, это идёт чудовище, но не "из царей", а помельче. Я уже научилась различать их шаги. Если оно пойдёт сюда, то надо быть настороже.

Раздался низкий рёв.

— Ого! — воскликнул богатырь. — Это где-то в той стороне.

Потом шаги затихли в отдалении, и тишину нарушали лишь привычные для Адели крики зверей поменьше, впрочем на достаточно большом расстоянии от них.

— Продолжим сон, — решил Рудольф.

Утром, когда Адель проснулась и выглянула из-под своего "шалаша", богатырь уже сидел у разожжённого костра. Девушка настолько привыкла к одиноким скитаниям, что ей было и странно и приятно видеть человека. Спала она очень хорошо, не вздрагивая и не просыпаясь от малейшего шума, словно этот богатырь взял на себя все её заботы. Но сейчас они позавтракают вместе и расстанутся. У каждого своя цель и свой путь. Интересно, вспомнит ли когда-нибудь Рудольф о ней? Ей казалось, что её проблемы нисколько его не заинтересовали. Наверное, он живёт настоящим, старается из всего извлекать удовольствие, добр к окружающим, потому что чувствует свою силу и здоровье, но не особенно интересуется жизнью других людей. А она будет вспоминать эту встречу ещё долго и с благодарностью. Рудольф словно поделился с ней своей энергией и жизнерадостностью. Однако… однако в таком виде показаться при свете дня нельзя. Девушка порадовалась, что её сумка при ней, а в ней есть целые юбка и кофта. Она быстро переоделась, залилась краской стыда, когда увидела снятую одежду и торопливо сунула её под ветки.

— Доброе утро, Рудольф, — поздоровалась Адель. — Надеюсь, что вы хорошо спали.

— Отлично! — весело подтвердил богатырь. — А ты?

— Давно так славно не спала.

— Сейчас мы позавтракаем как следует, потому что мы слишком легко поужинали накануне и я зверски голоден, да и ты, наверное, тоже, а потом обсудим наши дела. Я проснулся рано, потому что страшно захотел есть, и меня сразу же стали одолевать мысли, а если в придачу к голоду начнут одолевать мысли, то ни о каком сне речи быть уже не может. Поэтому-то я стараюсь поменьше думать. Меньше думаешь — веселее живёшь. Правда, это не всегда получается.

Он от души расхохотался, и Адель рассмеялась тоже, сама не зная почему. Просто нельзя было противиться жизнерадостности, которую излучал богатырь. Ей понравилось, что Рудольф ничего не сказал по поводу её наряда, то ли не заметив, что вчера она была в обносках, то ли не желая её смущать.

— Я начинаю накрывать на стол, а ты не копайся слишком долго. Вы, женщины, любите прихорашиваться, пока у нас, мужчин, не лопнет терпение. Моя жена выходит к завтраку, когда он почти остывает, а я готов рычать от голода. Выйдет и так ласково улыбнётся, что я забываю даже попросить её не задерживаться в следующий раз, не то что укорить. Ну, да ты привыкла к путешествиям, так что мешкать не станешь.

Девушка быстро собрала в сумку выложенные вещи, а Рудольф тем временем насадил на тонкую палочку куски окорока и разогрел их над огнём, а остальную провизию аккуратно разложил на траве. Адель заметила, что кое-что он не стал выкладывать из мешка, и порадовалась такому здравомыслию. Вчера он готов был съесть всё за один присест, а ведь неизвестно, скоро ли ему удастся добыть себе дичь и съедобна ли окажется эта дичь.

Мясо чуть подрумянилось и распространяло вкусный запах, так что Адель с упоением съела свой кусок. Рудольф сейчас же отложил курицу, которую стал есть после того, как обглодал индейку, и снял с палки следующий горячий кусок для девушки.

— Моя жена очень любит чуть запеченную ветчину, — пояснил он. — А я привык обгладывать окорок, как он есть, даже не разрезая его. Ты ешь, Адель, это всё для тебя.

Девушка прикинула, сколько раз она сумела бы позавтракать тем количеством мяса, которое уместилось на палке, и улыбнулась.

— Позавтракай хорошенько, — убеждал богатырь. — Путь неблизкий. Когда ещё придётся обедать!

Адель была полностью с ним согласна, но за последние дни так отвыкла много есть, что теперь с трудом осилила второй кусок и отказалась от всего остального.

— Моя жена тоже поклюёт того, сего и уже сыта, а я люблю есть вволю, чтобы прочувствовать, что поел.

Девушку заинтересовала жена богатыря. Наверное, он выбрал женщину себе под стать, такую же великаншу.

— Ваша жена высокая? — спросила она.

— Куда там! Вроде тебя. Когда я её встретил, она совсем заморышем была. Теперь хоть на человека похожа стала. Тоненькая, хрупкая, но ни в какое сравнение не идёт с той тенью, что жила у мачехи. Та её голодом морила, а я пытаюсь откормить.