Наталия Некрасова - Повесть о последнем кранки

— По-моему, ты слишком возомнил о себе. Тут не Ильвейн, а Дзайалан. Инетани не стадо и палки не слушаются. По-моему, твои страхи не в этом. Ты боишься Ильвейна. И понимаешь, что без союза с ним нам не выжить. Эмрэг, нам больше не на кого положиться. Ильветтар испокон веку живут по соседству с нами и привыкли к нам. Они…

— Они тоже считают нас чудовищами.

— Не все. Отнюдь не все! Только ильветтар никогда не воевали с нами! Да-да, я помню Риннан. Но тогда нас не защищал Закон Ильвейна. Тогда Осеняющий был не для нас. Но и тогда многие ильветтар спасали инетани. И старик син-Имтеран на свой страх и риск повел солдат разгонять фанатиков… Тебя поддерживает государь, купечество, мелкое дворянство, все умные люди Ильвейна. Фанатики веры? А где их нет? Посмотри на Арнахиара и иже с ним. Говорят, у нас нет богов. Как же! Фэгрэн! И Арнахиар ничтоже сумняшеся продастся даже Таргарину, только бы расправиться с тобой.

— Только не Таргарин…

— Вот и я говорю. Таргарин просто уничтожит нас. Ильвейн же смешал с нами кровь. Конечно, сложностей не избежать. Но кровные родичи как-нибудь да разберутся по-мирному. А Таргарину нужны не мы, а богатства Дзайалана и руки искусных рабов. Конечно, нам есть куда уйти… Но Имна-Шолль не для героев, брат. И не для свободных. Райсу ратт, Эмрэг. Райсу ратт.

Он засмеялся — зло, сухо.

— Ах, отважная моя сестрица! Завидую тебе. Ты не сомневаешься.

— Сомневаюсь. Но надеюсь на лучшее и все для этого постараюсь сделать.

— И что же ты сделаешь? Дзайалан сам по себе убежище. Помнишь слова богов — инетани в Дзайалане побеждены не будут.

Он слушал меня с усмешкой, как будто наперед знал, что я скажу и просто забавлялся, угадывая.

— Вот-вот. Победить — большое слово. Можно не победить, но при этом уничтожить. Этого хочешь? Харанские события помнишь? Не так давно, еще в годы нашего деда было, только вспоминать не любим. Ведь дружина Уэре-Эрна полегла вся. Непобежденная. И что? Харан тоже когда-то был нашим. Теперь он таргаринский. Когда-то и побережье было нашим… Нас раздавят, брат. Или мы закроемся в Священном Дзайалане и перережем друг друга. Или уйдем в Имна-Шолль. Или выживем вместе с Ильвейном.

Теперь-то я понимаю, что утешала его его же словами. Я ничего не могла сказать сама. Я видела его глазами и говорила его словами.

— В том-то и дело. А если государь умрет? Не вступят ли ильветтар в наши земли завоевателями? Раньше я, кранки, был уверен, что нет. А теперь… может, подписав Договор, я предал свой народ? Станут ли ильветтар соблюдать все его условия? Я должен ехать к Оракулу. Я не могу больше мучаться неизвестностью. Я ведь всю жизнь… Я же не сидел праздно! Разве то, за что заплачено Оракулу, само упадет в руки? Я трудился, но я знал, что все не пойдет прахом! Я понимаю, это слабодушно, что трудиться, не зная сбудется ли, куда благороднее, но цена слишком высока… Я ведь все отдал. Я ведь и не жил, сестра. Только те несколько недель до свадьбы, когда мы с Зимарун любили друг друга. Да еще в детстве. А Зуалер говорил мне, что жил по-настоящему только когда воевал. Когда было Дело… Вот и у меня было мое Дело. Раньше я умер бы, но знал — сбудется. Теперь я живу и не знаю, будет ли. Если бы Зимарун только знала, что она наделала! Иногда я еле удерживаюсь, чтобы не проклясть ее.

— Опомнись, брат, ты же любил ее!

— Да. Наверное, и сейчас люблю. Это истинное, а Лайин… долг, наверное.

Он помолчал немного.

— Ты не представляешь, как я не хочу ехать… Были бы боги, я бы молился. Было бы, на кого все свалить… Иногда мне кажется, что они никуда не ушли, а просто сидят себе на своих тронах и забавляются нашими страданиями. Наверное, они были рады победе этого дурака Фэгрэна. Еще бы! Ни за что не отвечать, ничего не делать, не надо решать, судить, вознаграждать, наказывать, откликаться на мольбы… Смотри и развлекайся… Эмрэн. Я поеду поутру. Заплети мне волосы.

Я чуть не закричала. Он поедет. Все же поедет. Как же он истерзался… Он поедет через земли Фэграйнов. Станут ли эти ревнители древних законов блюсти право Идущего за ответом? Не знаю.

Поутру я заплела ему волосы в три косы и перевила шнуром красной кожи. Это был знак Идущего. Никто по закону не смел тронуть его. Он надел теплый меховой плащ и скрепил его на левом плече, закрывая в знак мира правую руку. С собой он не брал оружия, кроме легкого меча, который тоже по обычаю висел на правом бедре. Мы с Лайин проводили его, и впервые он ее поцеловал. Он ехал, а мы смотрели ему вслед. Перед рощей он остановился и помахал нам рукой. Так я в последний раз видела брата.

…И тогда Ультери спросил его:

— Отец и повелитель наш, в чем твоя тоска? Разве не свершил ты великих деяний? Разве не отомстил Людям Богов за их несправедливости? Разве не победил ты самих богов? Разве не возвысил ты нас над богами? Разве не добыл ты для народа своего счастья и благоденствия в жизни и после жизни? Смотри — ныне Дзайалан сокровищница мира, и нет земли прекраснее. И нет в мире других владык кроме инетани. В чем же тоска твоя? Скажи о чем ты желаешь и не будет тебе отказа ни в чем.

И ответил Фэгрэн:

— Нет ни в чем отказа только богам, а я не бог и не желаю становиться им. А тоска моя от того, что мучает меня сомнение в правоте моих деяний. Раньше говорили нам — живите, как велят боги, и будете счастливы. Теперь ушли боги. Но нет мне счастья. Так где же то, ради чего я сражался? Или ошибся я? Или уйти мне в Имна-Шолль, где все дастся мне и без трудов? Но не по мне это. Счастлив я был только свершая. А Имна-Шолль не для тех, кто вершит наяву, а не в мечтах. И пока не отыщу я ответа на свои вопросы и не разрешу мои сомнения, не будет мне ни покоя, ни счастья.

— Значит, их не будет тебе никогда, — сказал Зуальях. — Я вижу, что лишь тогда ты счастлив, когда есть у тебя дело. У тебя была война. теперь у тебя будет вопрос. Иди же, отец и повелитель. А мы сохраним то, что ты добыл для нас.

И ушел Фэгрэн, и путь его неведом. И тогда собрались восемь сыновей побратимов его и записали законы, согласно которым должны жить отныне инетани, дабы сохранить все то, что отвоевал Фэгрэн. И назвали их Заветы Фэгрэна, ибо он так говорил им. Пути же Фэгрэна никто не ведает и никто не знает, где и как он умер и умер ли. Только говорят люди, что в Имна-Шолль он не ушел, ибо Имна-Шолль не для героев.

Повесть об Уходе Фэгрэна

"Ахантэ Фэграйнур"

Путь героя — греховен и запретен, тяжел и мучителен, но сладок, ибо он Путь Героя.

Из Книги Изречений

Кто скажет нам, кто такие боги, откуда пришли они и куда уходят? Кто поведает, как рожден этот мир? Мы говорим — богов зовут так-то и так-то, но один и тот же бог на разных языках зовется по-иному — как же истинно зовут его? Каждый говорит — этот бог мой, мне он благоволит, даже враги говорят такое — так чей же это бог и кому он покровительствует? Мы высекаем статуи богов и рисуем их лики — но они никогда не похожи, даже если это изображения одного и того же божества — где же его истинный лик? И есть ли истина то, что мы видим вокруг нас? Когда суда Таргарина впервые приплыли на Благоуханные Острова, не сочли ли нас тамошние жители, наивные и невинные, богами? И не были ли наши предки такими же пред теми, кого богами мы считаем ныне? Мы сказкой считаем повесть о Багровой Мгле, но правы ли мы в этом? Может, там и есть ответ на вопрос — кто есть боги? Но сколько не спрашивай, ответят лишь сами боги, а думать мы можем что угодно. Но пожелают ли они ответить…