Лиланд Модезитт - Башни Заката

— Привет! — голос Креслина разносится по еще пустому общему залу гостиницы. Несмотря на ранний час, все столы протерты, каменный пол начисто выметен, а скамьи и стулья расставлены в ожидании посетителей. Те заявятся только ближе к вечеру, поскольку кораблей в гавани нет, а обитатели поселения и цитадели днем заняты на работе или службе.

— Мы еще не открыты… о, милостивый господин!.. — узнав регента, женщина с узким лицом склоняет голову.

— Знаю. Но мне нужна бутылка того зеленого сока.

— Того? Зеленого сока?

— Хочу посмотреть, на что его можно употребить, — поясняет Креслин, не в силах скрыть улыбку. — Говорят, эта кислятина кое на что годится.

— Ну, милостивый господин, на вкус и цвет, конечно, товарищей нет. Может, кому и помои на что годятся.

Так, поругивая собственное питье и извиняясь за задержку, подавальщица сначала бежит за здоровенным железным ключом, а потом, отперев тяжелый замок кладовки и позвякав посудой, выносит сразу две бутыли. И решительно отказывается от денег, потому как, «хозяину за свое же добро платить без надобности».

Выйдя на улицу, Креслин кладет по бутылке в каждую переметную седельную суму, садится в седло и едет к себе в Черный Чертог.

Между тем облака на востоке начинают рассеиваться, открывая чистое, почти столь же прозрачное, как над Крышей Мира, сине-зеленое небо.

В резиденции пусто. Алдония, по всей видимости, прихватив малышку, отправилась покупать к обеду рыбу, а Мегера занята по горло в своей стекольной мастерской.

В кабинете Креслин разливает содержимое одной бутыли по четырем стаканам и сосредоточивается на одном из них. Уровень жидкости понижается наполовину, зато на каменном полу образуется лужица.

— Э… потом подотру, — бормочет юноша, осторожно нюхает остаток содержимого стакана и, найдя, что запах продукта не слишком отличается от исходного, отпивает крохотный глоток.

Ему удается не поперхнуться, но к глазам подступают слезы.

Опробовав ту же процедуру на трех оставшихся стаканах, Креслин покидает кабинет и выходит на залитую солнцем террасу. Камни ее кое-где еще остаются влажными, но не приходится сомневаться в том, что осеннее солнышко скоро их высушит.

Равно как и в том, что Креслину удалось получить алкоголь, только такой, какой мало кто станет пить даже даром, не говоря уж о том, чтобы выкладывать за подобную отраву монеты. Что же делать дальше? Креслин слышал, что вкусовые качества хмельных напитков улучшает выдержка. Можно попробовать состарить полученное сырье, однако процесс старения по самой своей сути ближе к хаосу, нежели к гармонии.

Размышляя под плеск волн, шлифующих песок беспрерывными накатами и откатами, Креслин неожиданно ухватывается за новую мысль. Шлифуют… Наверное, шлифовать можно не только поверхности.

Вернувшись в кабинет, он вновь берется за дело, дополняя на сей раз перегонку наведением глянца на внутреннюю структуру жидкости. Потом юноша сливает содержимое обработанных стаканов обратно в бутыль, и ее на две трети наполняет зеленоватая полупрозрачная жидкость.

Бутыль вновь занимает место в седельной суме, Креслин вновь садится в седло и вскоре останавливает Волу подле цитадели. По дороге он успел обдумать, как лучше преподнести соратникам свое достижение.

Вокруг стола в цитадели собираются Шиера, Лидия, Мегера, Хайел и Клеррис.

— Ты хотел, чтобы мы все здесь собрались, — говорит Мегера.

«…что еще тебе взбрело в голову… суженый?..»

Креслин разливает содержимое бутылки и предлагает каждому по бокалу.

— Попробуйте… только осторожно.

Мегера смотрит на него, подняв бровь. Хайел хмурится, Шиера переводит взгляд с него на Мегеру, глаза Лидии поблескивают. Один Клеррис берет бокал с совершенно безразличным видом.

«…крепковато…»

«…хорошо… хоть и резко…»

«…горчит, но вкус приятный…»

«…вполне приличный бренди…»

— Что это?

— Бренди из зеленого сока, — поясняет Креслин после того, как все высказались.

— Я так и думала, — кивает Лидия.

— Здорово. И как это тебе в голову пришло? — восхищается Хайел.

— Вышло так, — отвечает Креслин, — что когда тут на днях мы толковали с Госселом о торговле, и он сказал, что для контрабанды подходят только специфические товары — вроде оружия, наркотиков и крепких напитков. И обронил словцо насчет того, что нам бы не помешало научиться гнать бренди из местного зеленого сока. Вот я и попробовал.

— Ты считаешь, на этом можно заработать деньги? — спрашивает Лидия.

— Трудно сказать. Но ягод на западных утесах растет видимо-невидимо, и проверить, есть ли смысл в моей затее, можно будет без особых затрат и усилий. Бутыли у нас уже делают. Кстати, как дела с окраской стекла? Трудности были?

— Нет, — отвечает Мегера.

— По-моему, мысль очень неплохая, — смеется Хайел, — только если уж делать это добро, то много. Очень много.

— Так никто не против того, чтобы я этим занялся?

— Надо думать, никто, — отвечает за всех Мегера после затянувшегося молчания. — Дело выгодное и основано на магии гармонии.

Креслин ощущает в ее словах скрытый укор.

— Это все? — спрашивает Шиера.

— Все.

С минуту юноша смотрит, как остальные переглядываются, а потом поворачивается и, медленно спустившись по лестнице, бредет к конюшне. На полпути его догоняет Мегера:

— Прости.

— Ничего. Просто это показалось мне толковой затеей.

— Она и есть толковая. Только… Я хочу сказать: а сможем ли мы производить твое питье в нужных количествах?

— Да, об этом мне следовало подумать с самого начала. Ладно, прикинем. Предположим, я смогу изготовить до зимы сто бутылок — это будет очень неплохо. Предположим также, что бренди получится таким хорошим, что его будут брать по серебрянику за бутыль. Скажу больше — по золотому. Правда, потребуется еще подсчитать, во сколько обойдутся сами бутыли и все прочее. В самом лучшем случае выходит сто золотых. Это совсем неплохие деньги, но они никак не решат наших проблем.

— А все-таки мне твоя идея нравится.

— Спасибо на добром слове. Однако мне следовало бы знать, что этого недостаточно.

— Но ты будешь заниматься бренди?

— Почему бы и нет? Возможно, со временем из этого выйдет толк, и мы даже получим кое-какие деньги. Кроме того, я чувствовал бы себя дураком, не доведя начатое до конца. Только вот, — бормочет он, подтягивая подпругу, — порой мне кажется, что никакие силы, сопряженные с гармонией, нас не спасут.

— Не говори так!

— Что толку молчать, если я это чувствую! Я возлагал такие надежды на корабль… Теперь их у нас целых два, а много ли от того проку, если большая часть портов для нас закрыта? Я хотел привлечь на остров побольше умелых, сноровистых людей — и привлек. А теперь им не хватит провизии, чтобы пережить зиму.