Лиланд Модезитт - Башни Заката

— Что… что муки у нас почти не осталось, а у рыбаков ее еще меньше.

— А… — она поджимает губы. — Об этом и меня спрашивали. Вся надежда на «Звезду Рассвета». Когда ее ждать?

— Не раньше чем через восьмидневку. И надежда слабая.

— Послушайте, вы оба, — вмешивается Алдония, — сколько можно переживать из-за того, чему вы все одно не в силах помочь? Вот тебе, милостивый господин, лучше пойти да помыться — а там и за стол. Сегодня у нас наваристая рыбная похлебка и немножечко белых водорослей.

— О, они повкуснее бурых.

Мегера поднимает брови.

— Надеюсь, ты не возражаешь против десерта из корешков куиллы? — спрашивает юноша.

Она качает головой:

— Я пойду оденусь к обеду. Надеюсь, и ты, суженый, будешь выглядеть за столом прилично.

Мегера выплывает из кухни, а Креслин, ухмыляясь, направляется к умывальной. Побеспокоиться о завтрашнем дне можно будет и с его наступлением.

— Ну, теперь им конец. Те немногие деньги, что остались от казны Западного Оплота, не спасут их от медленной голодной смерти.

— Да, похоже, ты их прижал, — соглашается Гайретис.

— Думаешь, им удастся вывернуться и сейчас? Но как? Денег у них в обрез. А вот голодных ртов с каждым днем будет прибывать. Мы препятствуем торговле с ними, но не мешаем переселению на остров желающих, — Хартор облизывает мясистые губы.

— Их казна пуста, а цены на провизию мы подняли до небес. Засуха и запрет на торговлю доведут их до голодной смерти.

— А ну как они отправятся на восток?

— У них всего один корабль, способный пересечь Восточный Океан. А поскольку раньше этот корабль принадлежал Хамору, император вполне может пожелать вернуть свою собственность. — Хартор прикасается к амулету.

Гайретис устремляет взгляд в зеркало. Белый туман рассеивается, открывая стоящее на склоне холма поселение. Глаза мага расширяются.

— Хартор, ты только взгляни! — говорит он.

— А что там такого?

— Город, вот что! Настоящий город с новыми зданиями и с цитаделью в три раза больше, чем была старая крепостца герцога. И они понастроили все это меньше чем за год!

— А еще через год этот городишко будет заброшен.

Худощавый чародей вздыхает, и изображение в зеркале затягивается белым туманом.

— Вот уж не знаю. А вдруг Риесса устроит нам неприятности?

— Что она может сделать?

— Например, послать им снеди и денег.

— После всего того, что проделал Креслин с погодой, у нее самой закрома не ломятся от урожая. Много она послать не может, а то, что может, их не спасет.

— А если он построит новые корабли?

— Не успеет. Строительство судов требует времени.

— Похоже, у тебя на все есть ответ, — тихо произносит Гайретис. — Прямо как у Дженреда.

— А ты слишком много на себя берешь! Все тебе не так. Создается впечатление, будто этот Креслин тебя прямо-таки восхищает.

— Я просто стараюсь рассмотреть все возможности, — отзывается Гайретис, пожимая плечами и предпочитая не обращать внимания на вызывающий тон своего грузного собеседника.

— «Возможности»… Нет у него никаких возможностей! Против него ополчились недород, нехватка денег и весь мир. Что он может сделать? — Хартор умолкает и смотрит на зеркало. — Так вот, с ним все ясно, а вот… как поступить с тобой, это другой вопрос.

Худощавый чародей опускает голову и не отвечает.

Положив в ряд последний камень, Креслин выпрямляется и отступает. Новая, в пол-локтя высотой, ограда окружает квадратный участок со стороной примерно в три локтя, ближний край которого находится близ южной стены террасы.

— Нужно бы оставить достаточно места для роста, — бормочет себе под нос юноша, в соответствии с предписаниями Лидии смешивая лопатой удобрения и наполняя рыхлой, влажной землей каменную коробку. Поместив в самую середину саженец дуба, Креслин осторожно, боясь повредить молодые корни, уплотняет и разравнивает почву. Затем следуют поливка, новое разравнивание и, наконец, укрепление гармонического начала, способствующего росту деревца, в соответствии с наставлениями Клерриса.

— Навряд ли, конечно, я увижу тебя полностью выросшим, — обращается Креслин к дубку, — но ничего. Мы работаем ради тех, кто будет жить после нас, — он дружески поглаживает саженец, ставший дополнением к трем маленьким дубовым рощицам, уже высаженным на южных холмах.

Лопату юноша относит в третий дом для гостей, пока еще служащий кладовой, и, вооружившись метлой, сметает с камней грязь. По возвращении в кладовую ему встречается Алдония.

— А… милостивый господин! Я как увидела, что метлы моей нету, так сразу и подумала: не иначе как она для какого-нибудь колдовства понадобилась.

Стоит Алдонии взять у Креслина метлу, как Линния, чуть не вывернувшись из рук матери, с гуканьем тянется к черенку.

— Ну, дочурка, этак мы с тобой никогда полы не подметем. Как мама за метелку, ты и давай вертеться…

— Давай я ее подержу, — предлагает Креслин, протягивая руки. — Мне все одно ждать, когда подойдет «Звезда Рассвета».

— Так ведь, милостивый господин…

— Не бойся, я справлюсь.

Линния с довольным гуканьем начинает крутить пухлыми пальчиками его волосы.

— Нет, малышка. Давай вот так устроимся, — Креслин берет девочку на руки так, что она смотрит поверх его плеча. Помахав крохотной ручонкой, малютка вцепляется ему в шевелюру.

— Вот ведь проказница… — Креслин уносит девочку на террасу, сам не понимая, с чего это ему пришло в голову (пусть даже ненадолго) превращаться в няньку этой рыжей крошки.

Алдония провожает взглядом мага, выносящего ее дочку с тенистой дорожки на залитую утренним светом террасу, качает головой и берется за метлу.

Креслин садится на каменную ограду, положив девочку себе на колени и придерживая рукой за животик. Малютка вертится и тянется вниз, к камням.

— Ладно, — говорит юноша и бережно опускает ее на пол террасы. Алдония, судя по доносящимся звукам, яростно орудует метлой, а девочка с не меньшей энергией тянется сначала к сапогам Креслина, а потом подхватывает пальчиками мертвую многоножку и тянет в рот.

— Мне кажется, это не очень хорошая идея, — говорит Креслин. Осторожно разжав детскую ладошку, он подбрасывает Линнию в воздух и сажает на плечо.

На сей раз гуканье звучит возмущенно.

— Я понимаю твое негодование, но боюсь, твоя мама вряд ли одобрит поедание насекомых. Во всяком случае, до тех пор, пока мы вконец не оголодали.

— Гу-гу, — серьезно отвечает девчушка и, за неимением многоножки, подносит ко рту кулачок.

Держа Линнию на плече, Креслин подходит поближе к саженцу и смотрит, как дрожат на ветру его еще реденькие листочки. И тут же непроизвольно ойкает: Линния запускает в его шевелюру обе ручонки и тянет изо всей мочи.