Stashe - Сегодняшний вчерашний день

— Посиди, — сухо обронила и вышла. Янат проводил ее взглядом. Он очень надеялся, что глупая затянувшаяся шутка будет прервана, и скоро они увидятся с Кэро. Пускай их даже разлучат, но знать, что птаирианец жив — верить в возможность встречи. Целей же Ян добиваться умел.

Ждать пришлось долго. Янат был терпелив и сдержан. Он откинул прочь все потребности организма, голод и усталость и надеялся на достойное вознаграждение. Наконец, навья вернулась и не одна. С ней вместе вошли несколько мужчин навий, которые выглядели весьма недружелюбно. Ян понятия не имел, насколько глубоки корни неприязни в аборигенах к людям, но теперь хотя бы знал основную причину. Прошло много лет, а откровенная враждебность, на его взгляд, возросла, а не уменьшилась. Или так крепка родовая память, культивирующая ненависть к пришельцам, или дело в чем-то другом. Интересно в чем?

Тут Ян разглядел то, что принесли мужчины. Тело.

Униформа, длинные ноги в знакомых ботинках, желтая, безвольно свисающая рука. Янат хотел сглотнуть и не смог, словно комок застрял в горле. Навии осторожно положили тело на пол и отошли. Их лица казались спокойными и равнодушными масками. Ян не знал, какое у него сейчас лицо, но надеялся, что такое же. Он сел на корточки и дотронулся до руки птаирианца. Тело уже успело остыть. Чужое, холодное, одеревеневшее, похожее на большую куклу.

— Как это произошло? — спросил Шептунов, поднимаясь. Ему не ответили, и он снова присел на корточки, вглядываясь в лицо друга. Это не мог быть Кэро. Не мог. В голове что-то крутилось, догадки, мысли, огрызки каких-то предположений, ощущений на уровне интуиции, но связно думать не получалось. Ян опустился на колени, прикоснулся к лицу Кэро, не понимая, что с ним происходит. Он и раньше видел трупы, такова работа. Всякое случалось, но никогда его так не пронимало. Он легонько покачивался вперед назад, ощущая в животе какую-то неведомую волну, поднимающую его на свой гребень и с силой швыряющую вниз. Как будто в мозгу что-то заклинило.

Когда Ян снова повернулся к навьям, они смотрели на него уже с опаской. Один покосился на девушку-русалку, но та явно не горела желанием выполнять молчаливый приказ и попыталась привлечь внимание Шептунова:

— Нам нужно уходить. Вставай!

— Нет, — вяло помотал головой Янат, — я должен похоронить его.

— О нем позаботятся! — в голосе навьи зазвучали истерические нотки.

Один из мужчин навий подошел к ней и взял из рук ядовитую ветку.

Янат не умел драться. Он знал несколько приемов самообороны, был гибок и юрок, но против опытного противника не выстоял бы дольше нескольких минут. А сейчас он, кроме того, просто плохо соображал.

Он слышал какие-то звуки, но очень далеко, как будто из колодца. Еле-слышное шуршание, вздохи, плач.

Этот плач и заставил его сосредоточиться, собраться силами и открыть глаза. Было темно или казалось, что темно. Звуки стали чуть отчетливее, но ненадолго. Они приближались, потом в голове начинало бухать, как если бы кто-то поместил голову Яната в огромный колокол, что просто сводило с ума. Кажется, его рвало, но сил подняться, да и даже пошевелиться не было вовсе. Ян чувствовал, как мотается голова, как кто-то поворачивает его тело набок. Потом к неясному фоновому шуму добавились новые звуки. Плеск воды. Определенно, он.

Неопределенное время спустя, Ян ощутил качку, и что-то жесткое под спиной. Словно его положили в лодку и отправили в плаванье по реке мертвых. Мутные виденья превращали слепое путешествие в страшное приключение, полное галлюцинаций, неясных шорохов, всполохов света в темноте и кошмаров, не покидающих ни на миг. Он то проваливался в липкую, обволакивающую бездну, то мучился головной болью — иссушающей, дикой, выматывающей до рвоты. Порой, чудилось, что кто-то поит его неземной сладкой амброзией, а затем тихо плачет над безвольным телом. К Янату приходили образы, большей частью размазанные и нечеткие, но иногда он узнавал лица людей, которые о чем-то пытались сказать, а затем растворялись в черном тумане.

Но однажды, он уснул и ничто не тревожило его сон, а проснувшись, четко увидел склонившуюся над ним навью. Ян вздрогнул, она отпрянула и удивленно спросила:

— Ты видишь меня?

— Вижу, — чуть заплетающимся языком ответил Янат. Он закашлялся, и русалка зачерпнула чашкой воду прямо за бортом лодки. Действительно лодки, которая не оказалось игрой его воображения как многое другое. Шептунов отодвинул руку навьи и приподнялся на локте, оглядываясь. Он сразу и не понял, где находится. Да, вроде бы тоннель, но какой-то неровный. Высокие своды обрывались вниз наростами, а где-то черными дырами трещин ввинчивались в потолок. Естественные пещеры уходящие длинными ходами вдоль русла реки? Все пространство от края до края широкого прохода занимала вода, а они плыли по ней в большой лодке-долбленке.

— Где мы? — спросил Ян.

Навья молчала.

Янат подождал для приличия и решил попытаться договориться.

— Понимаю, нет причин мне доверять. Однако задумайся, мы находимся в одной лодке и плывем по реке в неизвестность Я — чужак, да, и вполне понятно, почему меня не хотели видеть в городе. Я опасен для твоего народа чем-то кроме любопытства? Конечно, мы пытались каким-нибудь образом связаться с вами, но с мирными целями. Все, что произошло — случайность, недоразумение. Никто не хотел нарушать табу и лезть без приглашения. Ты знаешь это лучше меня, иначе, зачем бы земле спасать наши жизни твоими руками? Может быть, злишься, что мы невольно стали виновниками твоего изгнания? Но могу ли я отвечать за ваши обычаи и законы? Не забывай, мой друг умер, а я даже не смог достойно похоронить его. Не знаю, что с ним произошло, но его гибель тяжелая утрата и потрясение для меня. Единственное, что я пытаюсь сейчас сделать — заключить перемирие. Оно нужно нам обоим. Так безопаснее в пути, никто ведь не знает, что ждет за поворотом. Ты считаешь меня недругом, но мы можем быть спутниками. Ты бывала здесь раньше? Знаешь дорогу? Ответ — нет? Тогда что ты теряешь, начав сотрудничать со мной? Если бы хотела убить, сделала бы это раньше, просто вытолкнула из лодки. Но ведь я чувствовал, как ты выхаживаешь, поишь, заботишься. Страх мучает и меня, поверь. Я тоже боюсь неизвестности, а выжить одному гораздо труднее, чем вдвоем. Мы можем притворяться врагами, когда доберемся до места.

Навья по-прежнему хранила молчание. Ян не стал давить и просто рассматривал места, которые они проплывали. Он был несколько растерян и еще не разработал стратегию поведения в получившейся ситуации. К тому же его тяготила неизвестность и раздражала упертость русалки. Даже имени ее не узнал. Однако с другой стороны у Яната существовали проблемы поважнее фанатички. Конечно, можно было бы поинтересоваться, как добирались до места другие изгнанные, но по идее, навья этого знать не могла. Как ни крути, оставалось приспосабливаться.