Stashe - Сегодняшний вчерашний день

Измученный, злой и вымотанный он плелся назад к лодке, как вдруг увидел блеклое сияние, исходящее из черной норы в задней стенке пещеры. Сперва в нем проснулось любопытство, которое мгновенно угасло, стоило предположить, что это может быть. Припустив по берегу, подворачивая ноги и спотыкаясь, Ян тихим шепотом звал навью.

Как оказалась она уже отвязывала лодку, быстро и сноровисто. Ян помог оттолкнуть ее от берега и шустро запрыгнул внутрь, забыв обо всех недомоганиях разом.

Мусса встревожено смотрела в сторону нор, активно работая веслом. Шептунов вцепился в бортики лодки и наблюдал, как из круглого хода выползает нечто огромное, молочно белое, рыхлое. Червь весь блестел, как будто его облили густым сахарным сиропом. Тысячами вспышек отражалась от его туши смесь из кристалликов и подтеков слизи, переливалась в сиянии грибов, окружала светлым облаком длинное подвижное тело. Это выглядело бы невероятно красиво, не будь у червя тупого рыла, которое слепо тыкалось по сторонам и маленького ротового отверстия, из которого текла желчь, ядовитая для людей и навий. Но они уже отплыли достаточно далеко, чтобы он мог представлять угрозу, и теперь просто разглядывали монстра, пока течение постепенно сносило их в сторону реки, подхватывая и увлекая вперед, к концу пути.

— Думаю, червь будет разочарован, — пробормотал Ян, снова почувствовав резь в желудке, — его ничего интересного на берегу не ждет.

Русалка внимательно посмотрела на Шептунова.

— Почему ты не разбудил меня? Я бы дала лекарство. Посиди ты там еще немного, и пришлось бы догонять лодку вплавь. Впереди нет пещер, теперь только река. Но нам не так долго плыть, дотянем как-нибудь…

Ян пожал плечами и проводил взглядом исчезающее с поворотом реки озеро.

Янат сидел в лодке, подперев подбородок рукой, и вяло переводил взгляд с одной стены тоннеля на другую. С происшествия на подземном озере прошли примерно сутки, а может уже и двое, он затруднялся сказать точно, поскольку под землей даже время текло как-то иначе. Будь у него хотя бы плохенький коммутатор или миникомп-мобилка, да самый обыкновенный встроенный передатчик или, да что там выпендриваться, просто часы, Ян чувствовал бы себя значительно лучше. Не увереннее, но точно уж не таким потерянным в координатах и временных отрезках.

Однако кроме одежды у Яната не было ничего. Все его приборы, передатчик, инструменты и другие полезные штуковины (как любил говаривать Кэро) навьи изъяли надцать дней назад и вероятнее всего выкинули. Что они сделали с телом напарника, он даже не пытался предполагать. Тошно от таких раздумий было до невозможности. Если к мысли о растерзанной плоти малиновки подброшенной в качестве отвлекающего маневра на берег реки, Шептунов относился философски, то мертвое лицо Кэро сохо стало для него настоящим кошмаром, который преследовал ночью и днем. Сны с птаирианцем, очень даже живым, постоянно пытающимся передать какое-то сообщение, его прикосновения, казавшиеся слишком реальными, чтобы быть правдой… Ян совершенно измучился, но не искал выхода. Подозревал, что Навь играет с его психикой, и старался просто не сдаться. Хотя бы не сдаться.

Планета или ее дух многих свели с ума, а теперь Шептунов на своей шкуре испытывал прелести клаустрофобии, ночных видений. Он был упрям и зол, за счет чего пока боролся, но ничьи нервы не выдержат слишком долго на голом энтузиазме.

Зато Мусса стала немного приветливее, пусть затянутых диалогов по-прежнему не поддерживала, вопросы игнорировала и вообще вела какую-то свою тайную жизнь, полную непонятных ритуалов и медитаций на грани ступора.

Лодка, их общее жизненное пространство, просто неслась вперед, не давая возможности уединиться, даже просто попсиховать. Зачастую они или вежливо, но напряженно молчали или нейтрально улыбаясь, думали-думали-думали каждый о своем. Плюс, Мусса могла прочесть мысли Яна когда хотела, даже если и убеждала его в обратном. Шептунов на сей счет, настроен был весьма скептично. Кто ее знает?

Слова…слова — вода. Она видела его размышления образами, в чем сама пару раз таки призналась. Один коротенький разговор, который дал массу информации об аборигенах и снова пробудил в нем манию преследования. Тогда русалка сказала, что сны Яна слишком ярки, назойливы.

Шептунов верил словам девушки, ее заверениям и не верил, поэтому ждал, когда вскипит и выплеснется паранойей. Ему было то страшно, то тоскливо, то невыносимо скучно. Он не мог ничего изменить, ничего сделать, только смотреть бесконечно на темную быструю воду и серые в тусклом свете грибов стены.

Ян надеялся, ему хватит мужества принять то будущее, что ждало впереди. Он много думал о доме, поскольку изо дня в день разрабатывать неосуществимые планы побега бессмысленно. Вспоминал родных: отца, мать, сестру. Часто задумывался о судьбе Инги и, пожалуй, впервые признался самому себе — ее участь его волнует, но он не верит, что бывшая напарница жива.

Янат ловил себя на попытках произнести вслух фразу: "Я не вернусь". Он страстно любил жизнь, и она, эта мысль, казалась ему кощунственной, бесконечно жестокой.

Все вместе значило же одно, он уже на грани.

Семь лет, какие-то семь лет отделяли от ловушки собственного предназначения, судьбы или, как там ее, кармы. Мерзкой старухи, называющейся повитухой, той, что внесла его, гордо держа на ладонях, в первую клетку инкубатора. Уникальный младенец с дикой планетки Янус.

Жизнь среди врачей, исследователей, аппаратуры, лабораторий — много лет подряд. Персональная клетка, персональные врачи, персональный мир замкнутого куба. Глаза матери, в которых он видел то вину, то отчаянье, то совершенно непонятную ему гордость. И вот, обрести иллюзию свободы, чтобы по-тупому, иного определения ему не удалось подобрать, просрать ее в приключении, от которого отговаривали все кому не лень. Именно те месяцы пути дали ему почувствовать себя человеком, членом общества. Благодаря Кэро. Если бы не нелепая смерть друга…но, бесполезные мысли. Он не сумел узнать, как и почему. Личное поражение. Продолжения не будет, если только он не вернется. Но Янат собирался сделать куда больше.

Он прекрасно понимал, его никогда бы не выпустили из исследовательских центров, в которые он раз за разом попадал, как дорогущий приз, бережно из рук в руки, всю свою жизнь, если бы не известие о его генетической неполноценности. Не сумели найти ключик и решили дать ему временную передышку. Теперь снова возьмутся за мать или Ждану, или ее ребенка. Просто они сдались, чертовы ученые, пытаясь взломать код его ДНК, и начали искать другое решение.

Ян же никогда не сдавался и ненавидел ограничения. Люто.