Мэри Герберт - Темная лошадь

Сэврик ответил на его приветствие и покинул шатер.

Габрия проспала всю ночь и большую часть следующего дня, неподвижно лежа под своим плащом, слишком усталая, чтобы хотя бы шевельнуться во сне. Пирс озабоченно следил за ней и несколько раз даже проверял, дышит ли она. Нэра терпеливо ждала около шатра знахаря. Сэврик зашел один раз, чтобы узнать, как чувствует себя юноша, но Габрия все еще лежала как мертвая, не издавая ни звука.

Во второй половине дня Пирс поил слабым чаем Габрию, вливая его маленькими глотками в ее ослабевшие губы, когда внезапно она начала метаться и рваться из его рук. Ее лицо исказилось ненавистью, дыхание с клокотанием вырывалось из горла.

— Нет! — хрипло закричала она. — Ты не получишь еще и меня!

— Тише, мальчик, тише. — Знахарь уложил Габрию и успокаивал ее до тех пор, пока страшный сон не оставил ее. Она начала постепенно приходить в себя. Тело Габрии расслабилось, дыхание успокоилось. Ее взгляд блуждал, пока не остановился на озабоченном лице знахаря.

— Я не знаю тебя, — прошептала она.

Пирс присел на корточки у края постели и позволил себе редкую для него улыбку. Юноша, очевидно, был на пути к выздоровлению, так как в его голосе не было страха или неуверенности.

— Я знахарь клана Хулинин — Пирс Арганоста.

— Какое странное имя для члена клана, — сказала Габрия. Ее голос окреп, и краски вновь заиграли на лице.

Пирс испытал облегчение при виде того, что юноша не погружается вновь в свое горе. Сэврик был прав, парень оказался очень сильным.

— Я не член клана, — объяснил он, — я из города Пра-Деш.

— Что ты делаешь в степи? — с любопытством спросила она.

— Среди варваров? — спросил он с оттенком иронии. — Город перестал привлекать меня.

Габрия ощетинилась при слове «варвары», но потом поняла, что Пирс не хотел оскорбить, а просто повторил фразу, которую часто слышал. Она подумала, что его лицо было бы приятнее, если бы не легкий налет печали, а его затуманенные глаза напоминали ей слюду — дымчатую и непрозрачную. В нем не было ничего претенциозного — свойство, которое она не ожидала встретить в человеке из Пра-Деш, величайшего из восточных городов. Действительно, казалось, он намеренно старался не привлекать к себе внимания. В нем было мало блеска, ничего такого, что привлекло бы глаз. Он был бледен, белокож, с коротко стриженными светлыми волосами.

Его простой шатер был скудно обставлен переносными лекарскими сундуками, несколькими светлыми драпировками и некрашеным ковром. Драпировки из окрашенной в кремовый цвет шерсти висели по стенам, а еще одна скрывала его постель. Бледно-розовый цвет его одеяния знахаря был единственным непривычным цветом, который Габрия смогла заметить.

— Я никогда не был в Пра-Деш, — сказала Габрия.

Тем временем он встал и принес чашку супа из маленького котелка на огне.

— Тогда ты очень счастлив.

Габрия неожиданно разозлилась. Как он смел сказать ей такое. Он ничего о ней не знает.

— Я никогда не был счастлив, — огрызнулась она. — Ничем.

— Ты остался в живых, мальчик. Наслаждайся этим! — воскликнул Пирс.

— Я не имею права на существование. Мое место там, где мой клан.

— Твое место там, куда боги сочтут нужным направить тебя. — Он протянул ей чашку, но Габрия не обратила на нее внимания и пристально смотрела на открытый вход в шатер, через который послеполуденное солнце бросало косые лучи.

— Ты чужестранец. Что можешь ты знать о наших богах и их намерениях? — возразила она.

— Я знаю, что в самоистязании нет пользы, поэтому воспользуйся случаем и зря не растрачивай на самобичевание подаренную тебе жизнь.

Габрия продолжала пристально смотреть наружу.

— Могу я теперь встать? Должно быть, уже поздно.

Пирс вздохнул. Очевидно, его совет не был принят во внимание.

— Если тебе так кажется. Хуннули ждет тебя, и я думаю, что в холле ты найдешь, что поесть.

— Спасибо, Пирс, — сказала она холодно.

— Всего хорошего тебе, Габрэн.

Девушка вздрогнула при звуках этого имени и поразилась тому, что она когда-нибудь сможет привыкнуть к той боли, которую оно ей причиняет. Она с трудом встала на ноги, о чем немедленно пожалела. Ее мускулы дрожали, голова кружилась, и вся она сотрясалась как в лихорадке. Она сделала несколько неуверенных шагов, затем в ушах у нее загрохотало, а желудок восстал. Пирс молча подал ей табурет. Она с благодарностью опустилась на него и оперлась головой о руки, пока тошнота не одолела ее.

— Что со мной? — простонала Габрия.

— Неужели ты ожидал, что пройдешь через все, что выпало на твою долю, и не заплатишь за это? Ты использовал свое тело сверх его возможностей. И ты едва ли что-либо ел. Дай себе время оправиться. — Он подал ей суп. — А теперь ешь это.

Она взяла чашку и маленькими глотками выпила мясной бульон.

— Спасибо, — снова сказала она, на этот раз более искренне.

Пирс шагнул к выходу из шатра и окликнул проходившего мимо воина.

— Скажи лорду Сэврику, что юноша очнулся.

Человек поспешил прочь, и через несколько минут Сэврик вошел в шатер. Он был покрыт пылью и потом, а на его подбитом ватой плече, с которого свисал золотой плащ, сидел большой сокол.

— Сегодня была прекрасная охота, Пирс, — произнес вождь, глядя при этом на Габрию.

Она сидела на табурете, устремив взгляд в пространство. Растеряв все мысли, она позабыла о своей рискованной маскировке и не поднялась, чтобы отдать вождю воинские почести. Только когда Габрия поняла, что мужчины смотрят на нее, она вскочила, разливая по ногам горячий суп.

— Прости меня, лорд, — с запинкой произнесла она.

Сэврик отмахнулся от ее извинения:

— Здесь твоя забывчивость едва ли имеет значение. Но не теряй памяти на виду у других воинов.

Габрия кивнула и, огорченная, села. Она покраснела от смущения. Пирс дал ей тряпку вытереть пролитый суп и снова наполнил ее чашку.

— Твой новый воин скоро будет готов приступить к своим обязанностям, — сказал знахарь Сэврику. — Он будет слаб день-другой, но он окрепнет.

— Хорошо. Юноше придется продемонстрировать все, на что он способен.

— Как я понимаю, Этлон назначен наставником Габрэна, — сказал знахарь.

Сэврик хихикнул:

— Конечно. Этлон желает лично вести подготовку юноши.

— Этлон может угодить в лужу, — пробормотала Габрия.

Вождь повернулся к ней с суровым выражением:

— Что ты сказал, юноша?

Габрия вздрогнула. Она не собиралась вести себя так легкомысленно. Ей надо было помнить, что она больше не в своей семье. Она покраснела еще сильнее и молча уставилась в землю.

— Веди себя прилично, Габрэн, — приказал Сэврик, пряча улыбку, в то время как Пирс подмигнул ему. — Завтра, если ты сможешь держаться верхом, начнется твоя служба.