Мэри Херберт - Дочь молнии

— До завтра. Пирс, я надеюсь, вы поведаете мне о том, как очутились среди кланов. Спокойной ночи.

Когда он ушел, Хан'ди опустился на подушку. Путешественники, не забывая о пище и вине, собрались вокруг него.

Хан'ди заговорил не сразу.

— Мэр многого добилась за время моего отсутствия, — сказал он наконец. — Все королевство подчиняется ей. Молодого принца никто не видит. Ходит слух, что он уже давно заточен в подземелье. Она также основательно пошатнула позиции дворянства в Пра-Деш ссылками, арестами и убийствами. Почти все торговцы разорены.

В его голосе звучали глубокая грусть и гнев, и, слушая его, Габрия подумала, что им руководят не только эгоистические соображения. Он искренне переживал за свой город и его благополучие. Он стремился защитить свое положение, влияние и богатство, но он также стремился защитить и Пра-Деш. Возможно, что Хан'ди заслужил недоверие Пирса — много лет назад, на суде мэра, но сейчас боролся за спасение своего города от разорения и посягательств неблагодарной правительницы.

Хан'ди тем временем продолжал рассказ. Говоря, он делал красноречивые жесты руками.

— Как вы, возможно, уже заметили, мэр еще не начала завоевания Портейна. Она медлит, с тем чтобы набрать побольше солдат в войско. Я еще не слышал, когда она планирует нападение.

— Дня через четыре, — сказал Пирс спокойно.

— Где вы это узнали?

— В таверне. Там было полно солдат. Они выражали недовольство предстоящим скорым отъездом.

Хан'ди вздохнул:

— Четыре дня. У нас совсем немного времени.

— Брант все еще у нее? — спросила Габрия.

— Толком никто не знает. Никто его не видел, не заметно также ни следа магии.

— Он готовится, — сказала Габрия, ее голос был странно бесстрастным. Память о видении вновь всплыла в ее мозгу, и она зябко передернула плечами.

Этлон опустил свой рог и склонился к ней:

— Готовится к чему?

— К вторжению в Портейн? — предположил Бреган.

— Вполне возможно, — сказал Хан'ди. — Назавтра я назначил встречу с хозяевами городских цехов. Я попытаюсь отвлечь внимание, чтобы вы вошли во дворец незамеченными. Тогда вы сможете начать поиски изгнанного вождя.

Этлон посмотрел на Габрию. Его испугало ее бледное лицо.

— А как мы попадем во дворец? — спросил он Хан'ди.

— Я уже обдумал это, — ответил тот. — У меня есть одна идея, но мне необходимо внедрить в дело человека, чья помощь может нам понадобиться.

— Так что же нам делать сейчас?

— Ждать. День-два самое большее. Мы должны начать действовать до того, как мэр вторгнется в Портейн. Если она распустит Союз, все Пять Королевств будут вовлечены в войну. Но мы должны все тщательно продумать, она не глупа.

Он поднялся, чтобы уйти, его великолепные одежды переливались в свете лампы.

— Встретимся завтра, если все будет хорошо. — Его темные глаза остановились на Габрии: — Если я не вернусь через два дня, попытайтесь любым способом вырвать Бранта из ее рук.

Габрия молча протянула ему свою руку, ладонью вверх. Дворянин кивнул и накрыл ее своей ладонью. Они сплели пальцы, давая друг другу обет бороться до конца.

Через минуту Хан'ди вышел.

Этлон подождал, пока не услышал, как за торговцем захлопнулась дверь дома, затем нетерпеливо повернулся к Пирсу.

— То, что он сказал, правда?

Лекарь помедлил с ответом, поставив на ящик, служивший им столом, пустую чашку.

— К несчастью, да, — сказал он с сожалением. — Возможно, все правда — от первого до последнего слова. Здешние люди запуганы, но всему есть предел. Требуется лишь искра, чтобы они взорвались.

Этлон задумчиво посмотрел на темное отверстие входа, где исчез прадешианец.

— Вы думаете, что Хан'ди планирует этот взрыв заранее?

— Несомненно.

— Я только надеюсь, что мы не сгорим в его пламени, — проворчал Бреган. Остальные молча кивнули в знак согласия.

Три дня они провели в ожидании, сидя в своем шерстяном убежище, и эти дни были для них очень томительными. Закрытое пространство было подобно тюрьме для людей, привыкших к просторам равнин. К тому же они боялись привлечь чье-нибудь любопытное внимание чересчур громкими разговорами или движением. Их навещал Сенги, приносил еду и питье, сообщал все новости, которые знал, словом, всячески старался устроить их поудобнее, но он не мог успокоить все возраставшей тревоги.

Хан'ди передал им записку, сообщая, что он жив и продолжает начатое дело. Однако сам он прийти не смог. Габрия очень беспокоилась за него и за его друзей.

Мысли были в постоянном напряжении, все чувствовали себя неважно. Но особенно Габрия тревожилась за Пирса. Старый лекарь проводил большую часть времени, потягивая вино Сенги и разговаривая сам с собой. Он сидел на полу у стены, устремив неподвижный взгляд в одну точку, и вся его фигура была воплощением скорби, согнувшаяся под тяжестью воспоминаний. Габрия молила богов, чтобы их ожидание поскорее кончились.

Вечером третьего дня, когда дом полностью опустел, Хан'ди наконец вернулся. Он принес с собой карту дворца. С ним был пожилой, бедно одетый человек с кожей, изборожденной морщинами.

Роскошное платье Хан'ди исчезло, уступив место кольчуге, кожаным штанам и ярко-голубой накидке с вышитым золотом дельфином. Его обычно сдержанные черты горели оживлением. Он протянул руки и крикнул:

— Этой ночью мы вступаем в войну!

Путешественники, повскакав с мест, сгрудились вокруг него, одновременно задавая вопросы и восклицая. Пирс с трудом поднялся с пола и тоже подошел к ним.

— Потише, пожалуйста! Сейчас я все объясню.

Хан'ди пытался перекричать их всех. Наконец они замолкли. Хан'ди кратко объяснил им план атаки дворца и взятия в плен Бранта. Когда он закончил, все переглянулись и посмотрели на него так, будто видели его впервые, пораженные дерзостью его замыслов.

— Вы это серьезно? — спросила Габрия.

— Абсолютно. Все пункты плана до сих пор были выполнены в точности.

— Ты слишком рассчитываешь на свой план, — сухо заметил Пирс.

Глаза Хан'ди сверкнули:

— Этот план не провалится.

— А ему можно доверять? — спросил Этлон, указывая на человека, который не произнес до сих пор ни слова.

— Он из одного древнего племени, что населяют Холмы Красного Камня. Он дал слово, что все, что он знает, — правда и что он проведет вас, куда будет нужно. Он скорее умрет, чем нарушит клятву, — ответил Хан'ди.

Этлон поскреб подбородок.

— Звучит красиво, — он замолчал. — Но вы-то дадите нам клятву?

Дворянин посмотрел прямо в глаза вождю:

— Я клянусь вам перед богом, клянусь честью моей семьи: я подниму людей на такую войну, какой еще не видывал этот город.

Вождь пристально посмотрел на Хан'ди и, казалось, был удовлетворен тем, что он прочел в его взгляде. Затем сказал торжественно: