Джон Толкиен - Две твердыни

У подножия холма дорога проходила между куполообразными зелеными буграми, густо, как снегом, покрытыми мелкими белыми звездочками цветов.

— Посмотрите, — сказал Гэндальф. — Как хороши ясные глазки этих цветов на зелени. Их называют памятки, на местном языке симбельмины, потому что они круглый год цветут на тех местах, где кто-нибудь похоронен. Мы сейчас едем вдоль курганов, в которых спят предки Феодена.

— Семь курганов слева и девять справа, — произнес Арагорн, — много долгих человеческих жизней прошло со времени постройки Золотого Двора.

— Пятьсот раз опадали с тех пор красные листья в моем родном Лихолесье, — сказал Леголас, — но нам кажется, что это совсем немного.

— А для рохирримов это так долго, — сказал Арагорн, — что о том времени остались только песни, а воспоминания ушли в далекое прошлое. Жители этого края давно называют его родиной, землей отцов, и язык их уже сильно отличается от языка их северных соплеменников.

И он негромко запел песню на языке, которого не поняли ни эльф, ни гном. Слушать ее было приятно, потому что мелодия была красивой.

— Догадываюсь, что это язык рохирримов, — сказал Леголас. — Он, как травы этой страны, гибкий, буйный, роскошный, суровый и твердый, как горы. Но в твоей песне много горечи, и я не могу догадаться, что так печалит смертных.

— Хорошо, попробую перевести ее для вас на Всеобщий язык, — сказал Арагорн:

— Эту песню сложил в давние времена забытый ныне роханский менестрель, вспоминая, как строен и красив был Юный Эорл, который привел народ с Севера. У его скакуна на ногах были крылья, и его звали Фелар, отец коней. До сих пор о них люди поют.

Арагорн рассказывал, а тем временем они проехали молчаливые курганы, вступили на извилистую дорогу, ведущую на холм, и скоро оказались у широких, встречающих степной ветер Ворот Эдораса.

Их сразу же окружили люди в блестящих доспехах и копьями загородили въезд.

— Стойте, чужеземцы! — закричали они на своем языке.

Затем стали спрашивать имена путников и цель путешествия. В их глазах читалось удивление, смешанное с неприязнью. На Гэндальфа смотрели совсем подозрительно.

— Я понимаю ваш язык, — ответил по-рохански Гэндальф. — Но мало кто из чужеземцев им владеет. Если хотите получить ответ, почему не говорите на общепринятом Вестроне?

— Приказ Короля Феодена — не открывать ворота никому, кто не знает нашего языка и не является нашим другом, — ответил один из часовых. — Сейчас время военное, и мы неохотно принимаем иноплеменных гостей, исключение составляют только гондорцы из Мундура. Кто вы такие, что так беспечно ездите по степи на конях, похожих на наших скакунов? Мы давно стоим на карауле и издалека вас заметили. Здесь никогда раньше не видели таких необычных всадников, и конь, на котором ты сидишь, необыкновенный. Если глазам верить, он из породы мирасов. Может, ты одурманил нас чарами? Может быть, ты колдун, шпион Сарумана, и вы все — призраки, насланные им? Говори!

— Мы не призраки, — вмешался в разговор Арагорн. — Глаза вас не обманывают. Это кони из ваших конюшен, ты их узнал и зачем-то спрашиваешь! Злодеи не вернулись бы с конями к конюшням хозяина. Вот это — Хасуф и Эрод, скакуны, которых одолжил нам два дня назад Эомер, Третий Полководец Рубежного Края. Мы их привели, как обещали. Разве Эомер еще не вернулся и не предупредил о нашем прибытии?

Часовой явно смутился.

— Об Эомере я вам ничего сказать не могу, — ответил он. — Если ты говоришь правду, то Король наверняка что-то об этом знает. Может быть, вас и ждут. Но два дня назад под вечер сюда приходил Причмок и объявил, что по распоряжению Феодена ни один чужеземец отныне не должен пройти в ворота.

— Ах, Причмок! — сказал Гэндальф, внимательно глядя на стражника. — Можешь больше ничего не говорить. У нас дело не к нему, а к Властителю Рубежного Края. И дело неотложное! Ты пойдешь сам или кого-нибудь пошлешь доложить о нас Королю?

Глаза Гэндальфа при этом как-то странно сверкнули. Он еще раз всмотрелся в рохиррима.

— Сам пойду, — ответил тот, подумав. — Какие имена назвать Королю? Что о вас сказать? Ты кажешься старым и усталым, а вместе с тем ты грозен и суров.

— Ты кое-что уже правильно понял, — сказал маг. — Ибо я Гэндальф. Я вернулся. Видишь: я привел коня. Это сам Серосвет, который одного меня признает хозяином. Со мной Арагорн сын Араторна, наследник Великих Королей. Остальные — эльф Леголас и гном Гимли — наши друзья. Иди и скажи своему королю, что мы стоим у его ворот и будем с ним говорить, если он пустит нас ко двору.

— Странные у вас имена! Но я попробую их назвать своему Повелителю. Посмотрим, что решит Король! — сказал стражник. — Ждите, я принесу вам его ответ. Не очень надейтесь, однако. Время сейчас суровое.

И он ушел, оставив мага и его спутников у ворот под охраной своих соплеменников.

Вернулся он довольно быстро.

— Идите за мной, — сказал он. — Феоден разрешил вас впустить.

Ворота, наконец, открылись; путешественники друг за другом вошли в них, следуя за стражником, и оказались на широкой улице, мощеной тесаным камнем, поднимающейся в гору где извилисто, где ступенями. Прошли мимо множества деревянных домов с темными дворами. Вдоль улицы плескался в каменном желобе искрящийся поток.

Улица доходила до вершины холма. Там на зеленой террасе был большой дом на высоком помосте, перед которым из камня, вытесанного в форме конской головы, бил источник. Вода весело стекала из него в большой фонтан, а оттуда — в речку. К помосту вели широкие и высокие ступени. На последней ступени с двух сторон были каменные скамьи, на которых сидели стражники с обнаженными мечами на коленях. Их золотистые волосы были заплетены в косы. Солнце отражалось в зеленых щитах и играло на полированных латах. Когда стражи встали со скамей, путники увидели, что они были очень высокого роста.

— Вход перед вами, — сказал приведший их стражник. — Мне надо вернуться к воротам. Прощайте! Да будет с вами милость Короля Рубежного Края.

Путешественники пошли по большим ступеням под зорким оком часовых. Гвардейцы Короля молча смотрели на них сверху вниз до тех пор, пока Гэндальф не оказался на верхней ступеньке. Как только он занес ногу, чтобы поставить ее на каменный помост, гвардейцы неожиданно звонким хором приветствовали прибывших на своем родном языке.