Катерина Шишканова - Янтарин

…Солнце вызолотило маковки восточного хребта. Огромный белый храм, втиснутый прямо в толщу скалы, наливался тёплым багрянцем в лучах восходящего солнца. Исполинская каменная чаша перед входом, до середины заполненная кровью — единственное доказательство языческого вмешательства в сие белокаменное чудо — приобрела вид не такой устрашающий и даже, скорее, уютный, словно жидкий огонь в импровизированном камине. Подумаешь — кровь: всё вокруг кроваво-алое. Заря, пусть и не такая запоминающаяся, как в Кулан-Таре, окутала всё лёгкой серебристой дымкой.

Или не заря?

Дымка уплотнилась — и на каменную площадку ступила женщина, зябко передёргивая узкими плечами. Слишком длинные волосы мазнули по щиколоткам, оставляя на ногах мокрые следы. В больших глазах плескалось море. Наяда сощурилась на солнце, квадратные зрачки стали шестиугольными звёздами и, прежде чем успела спрятаться в тень мраморных колонн, на лестнице послышался перестук копыт.

— Доброе утро, вода, — взошедший на площадку чуть склонил голову, завесив лицо чёрными как смоль волосами. Из одежды на нём был только кулон-трилистник из малахита. Торс был бесстыдно оголён. Ниже… четыре лошадиные ноги нетерпеливо загарцевали, когда глаза наяды опустились к самым копытам. — Всё ещё не подружилась с солнцем?

— Дружить с конями я тоже как-то привычки за собой не замечала, — наяда чуть поджала губы, но кентавр лишь фыркнул и прошёл на своё место — один из лучей выложенной белым камнем пятиконечной звезды. Его вынужденная собеседница встала напротив — заняла своё.

— Чёй-то воздух как-то натянут, — гибкая, словно кошка, в центр пентаграммы спрыгнула девчонка, едва переступившая порог отрочества. Одежда на ней была самая варварская — драные тугие лосины, из-за кожаного плетёного пояса торчит рогатка, меховая драная же безрукавка, зашнурованная на груди грубыми шерстяными нитками и… всё. Тёмные короткие волосы с прозеленью, вызывающе жирные и немытые, стояли торчком, лаково переливаясь на солнце. Наяда чуть скривилась, взглянув на босые ступни явившейся — девица на собрание пришла с толстой коркой грязи вместо мокасин. Да и вообще, чистоплюйством не страдала — пыльная, чумазая, она чувствовала себя вполне комфортно. И на кривые взгляды наяды чихать хотела. Как и всегда.

— Нилл, Родомир, — поприветствовала варварка.

— Здравствуй, Лейм, — кентавр искренне улыбнулся девчонке, ставшей по левую руку от него на свой луч. — По-прежнему разбойничаешь?

Нимфа щёлкнула языком по ровным зубам, села на пол, достала складной нож и принялась стругать свою рогатку, совершенствуя её форму.

— Вообще-то на собрания проносить оружие запрещено, — заметила наяда.

— Людишки совсем охамели, Родомир, — не обращая внимание на замечание соседки слева сказала Лейм. — Прут в мой лес, словно к себе домой. Буквально на неделе выперла целое стадо — деревья рубили, расчищали место для панской усадьбы. А вот тебе ещё одна байка — говорят, эльфы решили покинуть наш мир. Целыми толпами уходят из лесов Нерререна. Представляешь?

— Не представляет, — воздух сжался тугой пружиной и реальность выплюнула на четвёртый луч молодого мужчину — счастливого обладателя обаятельной улыбки и хитрых прищуренных глаз. Пепельные волосы его были перехвачены на лбу плетёной тесёмкой. Поверх — ромашковый венок — единственное яркое пятно во всём облике: всё остальное было слишком… серым — глаза, одежда… крылья. — Не представляет, — повторил только что явившийся, — наш Родомир счастливый хозяин земель, отдалённых от людских поселений. И не людских.

Кентавр улыбнулся и ему — чуть сдержанней, чем нимфе и наяде, и всё же вполне искренне.

— И тебе здравствуй, Ферекрус. А где же замыкающий? Вы всегда появляетесь вместе.

— Янтарин припозднится, у него проблемы с драконами.

Нил удивлённо округлила водянистые глаза.

— Вроде же были грифоны?

Лейм скривилась словно от пощёчины и зашипела.

— Грифонов выбили ещё несколько лет назад, Нилл, — глядя в небо непринуждённо заметил кентавр. — Припоминаешь?

Наяда фыркнула. В отличие от отшельника Родомира, её род, живший в непосредственной близости от людей, никогда не лез не в свои дела и всегда немножко отставал в событиях.

— Ну вот все и в сборе, — серокрылый Ферекрус хлопнул в ладоши, отвлекая внимание от сконфуженной Нилл. — Можно начинать.

Появившийся на горизонте субъект несколько раз хлопнул мощными кожистыми крыльями и, слепя присутствующих литым золотом чешуи, опустился у пятого луча, зацепив развернувшимся хвостом треножник с жертвенной чашей.

— Дракон? Янтарин послал вместо себя дракона?

— Нилл, не вредничай.

— А ты вообще не смеешь обращаться ко мне по имени после того, что вытворил с моей сестрой!

— А что я вытворил? Малышка Лиам сама подбила меня на побег. Романтическая натура, м-да. Букет ромашек, пара слов — и девчонка поплыла. Кто ж ей виноват, что на ангела я похож только внешне?

Лейм прыснула в кулачок. Нилл метнула в её сторону свирепый взгляд, но нимфа его проигнорировала.

— Привет, Пламень, как поживаешь, дружок?

Дракон заурчал, выдохнув в сторону наяды клуб огня. Ферекрус скосил на него хитрые лисьи глаза и тоже улыбнулся.

— Что ж, если все в сборе?..

— Дракон будет вместо Янтарина?

— Нилл!

— Родомир, это дракон! Он даже общаться с нами не умеет.

— Возможно, это мы не можем? — весело предложил Ферекрус. Лейм подняла на него смеющиеся глаза.

— В любом случае нас он понимает, — решила нимфа, — и брату своему передаст услышанное.

— А говорить всё равно буду я, — серые исполинские крылья расправились, заслоняя взошедшее уже солнце. — Вы все должны были почувствовать, как изменился этот мир. Наша сила истаивает. Подвластные нам земли и твари истребляются. Люди расселились слишком быстро и на законы бытия им чихать, а это нарушило баланс сил.

— А заодно и пошатнуло твою власть, — хихикнула наяда.

— Твою — тоже, — одёрнул кентавр. — И всех нас. Вспомните. Янтарин уже не в первый раз отсутствует на собрании, решая проблемы. С грифонами ли, драконами — не важно. Буквально на той неделе я отбил раненого единорога у кучки дикарей. Они даже не поняли, почему я отпустил смертельно раненое животное и не позволил добить его. И тем более — забрать рог, — всех присутствующих, кроме дракона, передёрнуло. — А по дороге сюда видел, как пожар выедает степной север. Вы все это видите. И не говорите, что не заметили, как упали наши силы. Нилл, ты слышишь всю землю — через ручьи, протоки, каналы. Скажи, что говорит тебе Мать Земля? Разве она не стенает, жалуясь на то, что люди, это обезьянье племя, наловчились перекрывать ей вены?