Катерина Шишканова - Янтарин

— Что я здесь забыла?! — истерично захохотала Фелиша, отнимая от своего лица ладони Таши, едва ли теплее её собственных. — Я пришла за тобой. Это что ты здесь делаешь? Что ты себе вообразила, когда решила прогуляться в гости к падальщику?! Таша, ты сумасшедшая, ты бы себя сейчас видела — осунувшаяся, холодная, неужели ты даже куртку не одела? Ну погоди, задам я тебе…

Она стащила свой плащ, но Таша сжала его в руках сестры и покачала головой.

— Не время вредничать, он не такой уж и грязный.

— Прости, нет.

Лицо её, особенно на фоне тёмных волос, было мелово-белым, в темноте вообще призрачным, глаза, которые всегда отдавались болью в сердце Фелиши, слепо шарили в пустоте. И улыбались! Морщинки, даже незаметные в недрах скального храма, лучиками расходились от уголков глаз. Она никогда раньше так не улыбалась, разве только Веллерену.

— Ты так выросла за это время, — всё так же тихо улыбаясь, проговорила Таша, проводя тонкой ладошкой по лицу сестры. — Слишком взрослая. И такая красивая.

Слёзы горячим потоком хлынули по щекам, вниз по шее. Она не заметила, как шлёпнулась на колени, так и не выпустив из объятий сестру. Таша покорно опустилась на холодный пол, прижимая всхлипывающую рыжую голову к груди.

— Я рада, что ты наконец-то научилась плакать, — прошептала она, всё ещё улыбаясь.

Фелиша схватила сестру за плечи, что есть силы встряхнула. Судорожно всхлипнула, подавляя потоки слёз.

— Что здесь происходит, Таша? Не увиливай, ты всё знаешь, в такой-то близости. Почему Диметрий такой… чужой, где эта сволочь Мортемир, что здесь вообще происходит?!

— Т-шш, глупышка, — она прижала палец к губам трясущейся девчонки. — Тебя здесь вообще быть не должно. Что тебе стрельнуло забраться в такой гадюшник?

— Ты! Тебя же сюда за каким-то чёртом понесло?!

Таша скривила губы, выпуская с одной стороны ямочку.

— У меня здесь встреча. И не с тобой.

Фелиша заскрипела зубами. Когда сестра говорила таким тоном, спорить с ней было бесполезно. Встала, отряхнулась, подошла к двери, задумчиво провела рукой сквозь прутья, схватив воздух.

— Как ты думаешь, они сильно разозлятся, если я тут немного пошурую?

Таша вновь скривила уголок губ в улыбке.

— Сюда меня перевели недавно, как раз перед отлётом Вертэна. Он же меня сюда и перевёл. Очень обходительный, несмотря на то, что водится с подобным обществом. Думаю, он предвидел нечто подобное.

Фелиша хмыкнула — этот кровосос явно играл какую-то свою маленькую роль во всём этом бардаке, не слишком прогибаясь под приказы Повелителя Душ. С одной стороны он отчётливо дал понять, что свернёт её шею при первой же возможности, с другой — явно старался уберечь шкуру кровной врагини. Неужели настолько возжелал отвинтить рыжую башку собственноручно, чтоб идти против воли своего господина? Кто их, кровососов, разберёт. И некромантов тоже — ведь не мог же он не заметить, что хоть и по пустякам, но его приказы не всегда выполняются.

Дверь на противовесах: открывалась и закрывалась грузом, прикреплённым пенькой. Всего-то делов: пыхнуть огнём и ждать, когда пламя разъест верёвку. Решётка с лязганьем отползла в сторону, более ничем не сдерживаемая.

— Ты иди, — Таша отступила в глубь камеры. — Мне нужно остаться.

— Не глупи. Некромант не обрадуется, если найдёт тебя здесь в гордом одиночестве.

— Нет. Я всё равно буду помехой, у тебя своя дорога, у меня — своя.

— Таша…

В тоне слепой принцессы прорезались неумолимые стальные ноты.

— Скажи хотя бы, где мне искать Пламеня, — убитым голосом попросила Фелиша.

— Его здесь нет, дурында! — зло сплюнули из-за стенки. — Эдакая туша, попробуй его притащи. Лучше бы пораскинула остатками мозгов и сообразила, что тебя элементарно надули… Дракон остался в Нерререне — был просто без сознания, чтоб не отзывался на твои мысли. Старая, как мир, ловушка. А вот теперь, скорей всего, летит по твоему следу, если уже в состоянии шевелить крыльями. Бестолочь, ты наживка. Никто не в состоянии притащить дракона против воли куда бы то ни было. Особенно, золотого, — за стенкой едва слышно вздохнули: впервые — горько. — Но он может сам сделать выбор и прилететь на помощь.

— Лейм? Что ты здесь делаешь?

— В основном, сижу, — сварливо донеслось из соседней камеры. — И сидеть мне до старости, если ты не почешешься и не откроешь меня.

— Она… решила освободить томящуюся в темнице принцессу в одиночку, — чуть поджала губы Таша. Фелиша подавила смешок — это какой же язвой надо быть, чтоб вывести её сестру из практически ангельского терпения.

— Нас было двое, — буркнула Лейм. И кто-то согласно проскулил.

— Не может быть! Ты приволокла с собой Мартуфа?!

— Может, всё-таки освободишь меня?

— Обещай, что будешь хорошей девочкой?

Нимфа сдавленно зарычала.

Открыть дверь оказалось не сложней первой. Лейм выбралась из камеры, пыльная и оборванная: в общем, как обычно, но язык прикусила. На прощание пнула длиннолапого пса, отсылая его к Таше, в то время как та толкнула сестру в руки нимфе. Лейм отсалютовала принцессе и поволокла девчонку прочь от камер.

— Эй, пусти!

— Заткнись и перебирай ногами, — шикнула Лейм, сосредоточенно принюхиваясь у развилки. — Ей ничего не сделают, а вот твоё отсутствие уже заметили. Давай живее, скоро они…

Совершенно не обращая внимания на то, что в основном говорила именно она, нимфа зажала рот девчонке, подтягивая её к себе, и влипла в стену, прикрыв свою жертву собой. Меховая безрукавка слилась со стеной. Мимо, топоча, проскакала толпа разномастных гадов от мелких болотных до полуразложившихся упырей.

— Видала? Это по твою душу. Хорошо, меня засечь не могут — у меня запаха нет.

— Куда мы?

— Я тебя забираю. К нашим. Родомир с Фениксом строят из себя крутых мужиков, но уже до смерти всем нам надоели своими постными физиономиями.

Жар бросился в лицо. Не смеет… никаких прав не имеет переживать! А Лейм, паршивка эдакая, могла бы и заткнуться, а не разливаться соловьём о том, как там в лагере всем кисло.

— Он же шпионит за мной с помощью своей птицы, не преувеличивай.

Нимфа фыркнула, рванула в левый отвилок коридора, по пути пнув припозднившегося ужастика с вывернутыми вперёд коленками и трёхпалыми когтистыми лапами. Фелиша с чувством пробежалась по вякнувшей нежити, Лейм одобрительно хмыкнула, но скорости не сбавила.

— Стой!

Нимфа зашипела. Резко затормозила, хищно влипая носом в лицо принцессы. Будь она выше, жест возымел бы эффект. Но Лейм была подростком, едва ли старше самой Фелиши — такая же угловатая и задиристая, но никак не высокая и внушительная. И если не вглядываться в её пожелтевшие от времени и злобы глаза, перед принцессой стояла обычная девчонка. Такая же ехидная, дикая и независимая, как и она сама. Лейм нравилась Фелише, даже не глядя на вечное ворчание, и к ней она предпочитала относиться ни как к древнему существу, а как к своей сверстнице… не спрашивая, нравится ли это самой нимфе. Впрочем, она была уверена — не нравится.