Алина Илларионова - Клинки севера

Выбросив из головы угрозы любимого аватара, Алесса ринулась как раз в пекло. Пустить в ход съерт почти не удавалось — от чужого бы колюще-рубящего увернуться — зато тумаки и пинки сыпались направо и налево. Войдя в раж, подставила подножку Ярини… спасая от пронёсшегося над головой копья. В секунду разобравшись в обстановке, старшая науми отпружинила рукой от пола и развернулась, по-кошачьи молниеносно восстановив равновесие. Два клинка обрушились на незадачливого охотника бить в спину. Съерт вонзился в сердце, ринг'ари снёс голову. Обменявшись кивками, союзницы разбежались.

И тут удача выбросила «нечет». Под ногу подвернулся камень, и Алесса с размаху грянулась оземь, пребольно стукнувшись локтями. Съерт выпал из ослабевших пальцев. Эпифаг пнул его в сторону, занёс копьё… Но не успела Алесса представить собственный череп в качестве шлема, как нападающий заорал и выпрямился. На его левом ухе экзотической серёжкой висел чёрно-бурый лис. Безголовый попытался схватить пиявку за пышный хвост, но та ловко извернулась всем телом и остервенело вцепилась противнику в нос. Эпифаг заголосил октавой выше, начисто перекрывая лязг клинков и рёв соплеменников. Нашарив булыжник, Алесса отсрочила его страдания метким ударом по лбу.

— Тьфу! Кха! — Лис встряхнулся. — По сравнению с ним сероводород пахнет розами.

— Ничего-ничего, зубки почистишь, хвои пожуёшь, и мир тебе улыбнётся!

Легко, как пушинку, Алессу вздёрнули на ноги и резко развернули на месте, однако она ничуть не испугалась.

— Навоевалась? Теперь наверх? — Вилль улыбнулся, как любящий папочка, обнаруживший, что дочуркина рогатка наконец-то треснула, и знахарка расценила вопрос так: «Ну что, маленькая, наигралась?» Спорить не стала. Подобрала съерт, взяла Лиса на руки и уперлась ступнёй в накрепко сплетённые пальцы.

Толчок и — стремительный полёт. Сердце камнем ухнуло в желудок. Учась лазать, науми не единожды наворачивалась с деревьев в обеих ипостасях. Теперь выяснилось, что падать вверх тоже возможно. По крайней мере, с такой же скоростью и ощущениями.

На обратном пути её подхватили и придержали за плечи, давая время придти в себя. Лис спрыгнул на уступ, немного помялся, да вдруг осклабился до ушей:

— Гы-гы, вот почему это называют «котопультой»!

— Предпочитаю «баллисту»!

Отправив остальных следом за подругой, взлетел и Вилль с Ярини на руках. Ничего предосудительного в этом не было, но Алесса расслабилась, только когда женщина убрала руки с плеч аватара.

— Дай мне свой мешок… с-солнышко, — тихо попросил Вилль и с усмешкой мотнул головой. Мол, и это сказал я?

Алесса широко улыбнулась, ободряя. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, как нелегко даются аватару ласковые слова и всё, подходящее под определение «телячьи нежности».

Пока Вилль что-то искал в её вещевом мешке, знахарка, памятуя о своих прямых обязанностях, огляделась на предмет увечных и раненых. К счастью, серьёзно никто не пострадал, только Эзмира подташнивало от перенапряжения, ну а царапины и синяки не в счёт. Триш присела рядом с ним на корточки, положила пальцы на виски мага и прикрыла глаза, делясь силой. Без магической воды и снадобий Алессина помощь недорогого стоила бы, и она, расслабившись, перевела взгляд вниз. И опешила. Осаждающие оттащили в сторону убитых и раненых, а теперь прямо на залитом кровью поле боя… играли в камни! Бросали щебень горсточкой, как-то истолковывали результат, ворчали-рычали, толкались, но штурмовать уступ и не думали!

— Почему они не нападают?!

Вилль достал из мешка продолговатый флакон янтарного цвета, задумчиво покрутил в пальцах:

— До тех пор, пока не изобрели стенобитные машины, осада традиционно велась «облежанием». Осаждённых изматывали неделями, даже месяцами, пока они сами не отпирали ворота… Но у нас даже пары часов нет, так что обмазывайтесь, и поскорее. Держи.

— Что это? — Алесса потрясла флакон. Судя по густому, утробному звуку, жидкость была довольно вязкой.

— Лучшее средство, чтобы отпугнуть низшую нечисть — эмульсия ладана. Ну, и немного колдовства для самонагрева. Рекомендовал бы всем, но, боюсь, на всех не хватит, так что обделённых прошу в круг. Минут через пятнадцать-двадцать здесь будут все гули подземелья…

— И это твой план?! — голос Ярини, раздавшийся над ухом, на сей раз звучал резко, утратив привычное бархатное очарование. Да и сама предводительница отнюдь не лучилась пониманием. За её спиной пыхтел Тур, похожий на жертвенную скалу с уже разведённым на макушке кострищем волос. И скала явно требовала крови.

Аватар вытащил из кармана приплюснутую металлическую коробку величиной с половину ладони, несколько раз нажал большим пальцем на красную пуговку и перебросил Ярини. Женщина ловко поймала, повертела, нажала на пуговку под одобрительное хмыканье Вилля, засим расценила предмет как неопознанный.

— Что это?

— Ещё в Трущобах я подбросил его Алессе в мешок. Это ультразвуковой манок на гулей, а сигнал был «кушать подано». Хотел приберечь для одного любителя «забавных тварюшек», но, видимо, ему выпал «чёт». Жаль, что после разовой очереди сигналов манок перегорает.

— Ты решил позвать гулей?!

— Я их уже позвал.

Сие признание следовало бы почтить минутой гробового молчания, но кто-то из эпифагов пронзительно заблеял, и момент был утрачен безвозвратно.

— Да ты псих! — восхитился Трой.

— На твои лавры не посягаю.

— Мы и теперь должны ему верить? — указательный перст Тура нацелился аватару в лоб поверх знахаркиной макушки.

Вилль, приподняв брови, смотрел на Ярини.

— Он ждёт гулей вместе с нами, хотя мог бы забрать Алессу и улететь, — уже спокойнее ответила предводительница. — Значит, ты решил натравить гулей на эпифагов?

— Решил. Нас они не тронут, а эпифаги — людоеды. В вольницах близ столицы пропадают дети, да и в самом городе тоже. Так что катаринцы нам ещё должны будут.

— Половина детей — будущие воины, — заметила Ярини. — Будущие враги.

— Каждый имеет право на жизнь…

— Они, — кивок на эпифагов, — тоже.

— …если он не отбирает это право у ближнего своего, — невозмутимо закончил Вилль. — А дети — это просто дети. Они ни в чём не виноваты. Пока.

— Я не спрашиваю, откуда это. Пока, — Ярини равнодушно пожала плечами, забирая протянутый флакон, но Алессе показалось, будто в тёмно-серых, почти чёрных глазах женщины блеснуло что-то. Словно так и не пролившиеся слёзы, навсегда застывшие колкими льдинками. Впрочем, показалось. О чём может скорбеть эта на удивление хладнокровная южанка?

Флакон пошёл по рукам бережно, сейчас каждая капля была на вес золота. Знахарка понюхала воротник и, чихнув, недовольно сморщилась.