Грегори Киз - Дети Великой Реки

Старший разбойник нахмурился и угрожающе свел брови над ястребиным носом, черные глаза его сверкали. В руках он держал изогнутый меч, больше похожий на кухонный нож, чем на боевое оружие.

— Прыгай — или умрешь! — предупредил чужестранец. Один из гребцов вытащил меч из ножен, второй подвел корабль еще ближе.

Перкар тоже стоял с обнаженным мечом наготове. За месяц плавания он научился стоять без труда на покачивающейся лодке.

— Поверьте мне, — пытался он убедить разбойников, — здесь совсем нечего взять.

— У тебя неплохая лодка, — пояснил старший. — За нее стоит побороться! Мы выгодно продадим ее в Ноле — Рожденные Водой высоко оценят ее, как редкую вещь. Им нравятся всякие редкие вещицы!

Глаза его сузились.

— И потом, твой меч. Как странно он выглядит! Ты наверняка приплыл сюда из дальних краев. Зачем же плыть в такую даль, если не имеешь, что продать?

Перкар понимал, что вопрос этот задан не из любопытства: попросту его хотят убедить покинуть лодку. Несмотря на воинственный вид, разбойник, казалось не желал нападать на Перкара, даже при явном численном преимуществе. Лет ему было тридцать пять — сорок: он должен был понимать, что предприятие не обязательно завершится успехом. Помощники его были молоды, моложе даже Перкара, но были крепки и со множеством шрамов на теле. Наверное, его сыновья?

— Неужто ты не видишь, что у меня ничего нет? Или ты слепой? — уговаривал его Перкар. — Позволь мне плыть своим путем: если я спрыгну в воду, Река не отпустит меня.

Вдруг они поймут и послушаются меня, надеялся Перкар.

— Реке нет дела ни до кого, кроме Рожденных Водой, — заверил его старший. Он презрительно сплюнул. — Вот тебе. Убирайся из лодки, или мы убьем тебя!

Перкар медлил, размышляя, что будет, если он прыгнет в воду. Наверное, Река не позволит им завладеть лодкой.

А если позволит?

Перкар вдруг увидел, что старший сузил глаза, и, словно по сигналу, двое юношей прыгнули в лодку к Перкару, воинственно размахивая мечами.

Внезапно Перкара охватила недобрая радость: он пригнулся, готовый обороняться. Наконец-то он встретил противника, с которым можно бороться, которого можно убить — потому что он заслуживает смерти! Вытащив Харка, Перкар поднял его над головой, чтобы отражать удары. Меч старшего зазвенел и откачнулся, но клинок второго противника издал характерный звук: Харка перерубил его пополам. Почуяв опасность, Перкар резко развернулся и отбил удар старшего юноши. Вражеский меч содрогнулся — на нем осталась глубокая зазубрина. Перкар дернулся к другому противнику, который напал на него с половиною клинка. Отразив удар, Перкар вонзил свой меч разбойнику между ребрами чуть ниже подмышки. Клинок прошел насквозь, послышался хруст позвоночника. Харка с легкостью выскользнул, чтобы отбить третий выпад старшего юноши, в чьем побледневшем лице уже читалось понимание… Меч его, после удара Харки, ушел вбок и врезался в древесину лодки. Харка, блеснув на солнце и сбрасывая кровавые брызги, пропорол врагу живот. Кишки вывалились, шевелясь, как клубок угрей; юноша уставился на Перкара неподвижным взглядом. Перкар, по настоянию Харки, вновь обернулся — но второй разбойник уже рухнул на него. Перкар ожесточенно заработал локтями — так как противник был слишком близко и сражаться мечом было невозможно — и тут же понял, что встревожился напрасно: враг, без чувств, сполз на пол, выпачкав Перкара кровью. Второй раз в жизни Перкар был покрыт кровью другого человека!

Перкар, рыча, повернулся к кораблю, хотя меч не побуждал его это делать. Оставшийся разбойник отчаянно греб прочь, в глазах его застыл ужас. Перкар проводил его бессвязными воплями.

Старший из нападавших был еще жив. Он лежал на дне лодки, пытаясь затолкать обратно выпавшие наружу внутренности. Перкар пожал плечами и указал на струившуюся по его одежде кровь.

— Это ваша вина. Вы принудили меня к этому!

Юноша ничего не ответил, глаза его закрылись. Кровь, вдруг подумал Перкар. Изменчивый знает меня, потому что отведал моей крови.

Не додумав эту мысль до конца, Перкар — почти подсознательно — взял свой узел, вложил в ножны окровавленный меч и нырнул в Реку. Берег был близко, как никогда.

Река поначалу позволила ему плыть, но так всегда было поначалу. Вскоре Перкар уже почувствовал песок под ногами и издал торжествующий вопль. Замысел удался! Река не узнала Перкара, потому что он был весь вымазан чужой кровью. Перкар прошел несколько шагов по мелководью, и тут Река вновь схватила его.

— Нет, — прошипел Перкар сквозь зубы. Он отбивался изо всех сил, но течение неумолимо влекло его обратно. В отчаянии Перкар нырнул и вцепился в песчаное дно, пальцы его нащупали что-то твердое. Это был корень дерева. К сожалению, Перкар не мог долго держаться за него: здесь было достаточно глубоко. Собрав всю свою выдержку, Перкар передвигался вперед, держась за корень, пока его легкие не напомнили ему с бешеной настойчивостью, что необходимо дышать. Перкар продвигался и продвигался вперед, держась за корень, плечи его ныли, будто искусанные муравьями. Вскоре он уже мог, подняв голову, высунуть нос над водой и дышать. Руки у Перкара дрожали, но берег был уже совсем близко.

Когда голова его полностью показалась над водой, Перкар уже знал — он победил. Ему понадобилось еще много времени и сил, чтобы окончательно выползти из воды, но наконец он все же оказался на песке — сухом, теплом песке. Чувствуя, что последние силы покидают его, Перкар, пошатываясь, отошел как можно дальше от воды и двинулся напролом, прямо сквозь колючий кустарник. Остановился он, только когда окончательно выбился из сил.

Реки уже не было видно, и все же он обернулся туда, где она текла.

— Ты дал маху, — проговорил он. — Я тебя предупреждал!

И он сполз вниз, держась за древесный ствол, дрожа от изнеможения. Свободен.

— Итак, — сказал Ган, пристально вглядываясь ей в лицо, — что заставило вновь пробудиться ваши умственные интересы?

Перо его застыло над бумагой, готовое двинуться далее.

— Мне нужны вон те книги, Ган. Пожалуйста.

— Ты хочешь что-то доказать своему ухажеру? Вы поспорили о «кружевцах»?

Хизи подавила гнев.

— Ган, — сухо сказала она, — мне некогда спорить тобой. Я знаю, что огорчила тебя. Знаю, ты считаешь, не следует заняться чем-то более интересным, чем дворцовые забавы. Думаешь, я тебя не понимаю? Но если ты хоть изредка вспоминаешь меня, беспокоишься обо мне, ты должен помочь мне. У меня не осталось времени!

Ган странно посмотрел на нее — Хизи не успела понять, какие чувства выражает этот взгляд. Ган быстро овладел собой. Но что же это было — горе? Страх?

Теперь Ган глядел на нее совершенно бесстрастно.