Лана Тихомирова - Тау

Рядом с котом лежал маленький стеклянный тубус, внутри была какая-то бумага. Гай бросился и подхватил его.

— Спасибо, Эток! Киса, очень помог.

Силлиерих извлек на свет божий письмо и запрыгал от радости:

— Она и читать и писать умеет, — и впился в письмо взглядом.

— И я скоро научусь, — улыбалась Таура.

— Не знаю, что имел в виду твой старик, когда говорил, что путешествие пойдет тебе на пользу. Но выглязишь ты великолепно, — восхитился Тамареск.

— Спасибо, Тама, — Таура слегка покраснела и обратила сияющий взор на Михаса, — Научи меня писать и читать.

— Не сейчас, душа моя, позавтракать-то мы должны или как? И потом, если ты хочешь учиться, то мозг тебе надо питать.

— Что надо питать? — переспросила Таура.

— Этому я тоже тебя научу, но в Пратке, здесь у меня нет книг.

— Ну, да, всему чего не знаешь, можно научиться, — не смутилась девушка.

— Тау, ты прости меня за вчерашний выпад, — виновато сказал Гай.

— Гай, я же говорю, всему, что ты не знаешь или не умеешь, можно научиться, — рассмеялась она.

— Тама, я что-то не понял, она на что-то намекает? — спросил Гай.

— На то, что ты законченный хам, но вежливости можно научиться, — пожал плечами Тамареск.

Гай почесал затылок и молвил:

— Злые вы, — с этими словами он сел писать ответ Гайне.

— Она уже в Пратке? — спросил Михас.

— Нет. Она купила бумаги по дороге, вот отправила мне письмо и бумагу прислала для ответа.

Дописав письмо, Гай запечатал его в тубус. У того откуда-то появились тончайшие крылышки, он затрепетал ими.

— Лети к Гайне, и передай ей вот это, — Гай лекго чмокнул гонца в бок. Тубус взлетел и, взяв направление на восход, стал удаляться.

Гай долго стоял и смотрел, как парит и сверкает в лучах восхдящего солнца его посланец. Тамареск тоже смотрел, но вдруг засмеялся.

— Что ржошь, чудовище? — печально спросил Гай.

— Он это не нарочно!

— Кто не нарочно? Что не нарочно?

— Почтальон этот ваш. Это был поцелуй Гайне. Ну, а как он еще мог его передать.

— А может ты и прав, Тама.

— Главное, чтобы младшая из младших не схлопотала сотрясение мозга от твоего поцелуя, — заметил Михас.

После плотного завтрака все погрузились в карету и поехали прочь от только что взошедшего солнца. Граница Ардора с краесветными землями была такой же точно, как и Силлиерией.

— Мы что круг сделали? — недоумевал Тамареск.

— Я не вижу здесь деревьев Ваху, а они растут только там, где живут силлиерихи, — заметил Михас, оторвавшись от занятий грамотой с Таурой.

Путешественники въезжали в трудно проходимые джунгли, вскоре превратившиеся в мангровый лес. Пришлось идти пешком, все вещи оставили в карете в надежде вернуться. Михас ставил зарубки на деревьях, чтобы они могли вернуться.

— Исключая мошкару, духоту, высокую влажность, общее нервозное состояние, здесь вплоне можно жить, — с сомнением сказал Гай, прокладывая от корня к корню мостики, — кстати, Михас, зачем ты ставишь зарубки, мостики мои по приметнее будут?

— Кто его знает, — задумчиво отозвался тот, — на всякий случай.

— У нас говорят, что отсюда можно попасть прямо в Ватпандалу, — сказала Таура.

— Кстати, никому в голову не пришло, как мы будем искать место поселения Йодрика? — спросил Гай, — И, Тама, не упоминай сказание, я тебя очень прошу.

— До этого нам всегда везло, — пожал плечами Патанда.

— А что это за звук? — спросила у Михаса Таура. Все прислушались, ритмичное шипение доносилось как бы отовсюду и одновременно все-таки слева. Все слышали этот звук от самой границы с Ардором, но вот никто не обратил на него внимание.

— По мере того, как мы приближаемся, он становится громче. У меня очень чуткий слух, — заметила Таура.

— Ушастик ты мой, — умилился Михас. — Идем на звук.

Курс был резко изменен, Гай забрал влево и повинуясь указаниям чуткой Тауры прокладывал мостики. Через три четверти часа они стояли разинув рты перед необозримой живой синевой блестящей и пенящейся воды. Бирюзово-синяя поверхность волновалась, словно жила своей жизнью. Ритмичный звук издавали лижущие берег волны. Мягкий ветер трепал волосы путешественников, донося до всех присутствующих ни на что не похожий запах.

— Неужели это Море Наеко? — выдохнула Таура.

— Что?

— Мифическое море Наеко, из-за него на землю приходят Боги. Йорик Скрипка рассказал он нем шаману, когда прибыл в Ынифу.

— Так вот что она сделала, — протянул Гай, — какая она оказывается коварная. Ясве затопила Йодрикову хижину, и, заодно, все земли вплоть до Ардора. Коварно.

— И как нам тут все искать? — упавшим голосом спросил Тамареск.

Эток закашлялся.

— Она мокрая и сладкая, очень сладкая, — пожаловался он.

— Ты что ее пил? А, ну, выплюни, сейчас же! — закричал Тамареск.

— Я выплюнул.

— Слушай, а чего ты такой грязный? — спросил Гай, беря кота на руки.

— А вы только что заметили, господин Гай?

— Сходи-ка помойся, — Гай бросил кота в море.

— НЕЕЕЕЕЕТ! — вопил кот.

— Жестко, — откомментировал Тамареск.

— У тебя учусь, чудовище, — ответил Гай.

— Что вы творите, идиоты! — ругался кот, выползая за берег, — Я жестоко отомщу вам, господин Гай. Вы — очень предательский господин.

— Что делать, что делать, — пожал плечами Гай, — не получилось. Будем искать другой выход из ситуации.

Волна еще раз и еще раз лизнула берег и на песке перед Тамареском оказалась буква "С". Она была бледнее своих сестер, но это была именно буква "С". Гладь воды внезапно сверкнула и ослепила путешественников.

И молвила из снопа света Ясве:

— Восстаньте, дети мои, поговорить надо.

Тамареск обернулся первым. Свет уже не слепил глаза, перед ними стояли три человека, только если люди могут стоять на воде.

Ясве была не совсем такой, какой он видел ее во сне. Она была и полнее и волосы короче и формы не такие ладные, как у той из сна. Только глаза такие же: серые, с желтыми крапинками. Рядом с обнаженной Ясве стоял Тарла, он тоже был нагой, но в руках был меч и щит. Роскошная грива Тарлы и жестокая улыбка напоминали, что это бог войны и покровительствует он ардогам. Тифаб оказался тощим, как все силлиерихи, парнем, с такой же жестокой улыбкой, как у отца и пронзительными глазами матери.

Увидев всех трех богов в сборе, Таура впала в экзистенциальный шок и несколько минут лежала ниц, вознося Тарле страстную молитву.

Остальные, раскрыв рот, смотрели на сошедших с небес Богов.

— Тамареск Патанда, Гай Кабручек, Михас Блак, Эток, Таура, вы, сделали то, для чего были предназначены, — сказала Ясве, — Таура, перестань молиться, я с тобой разговариваю.

Таура заткнулась и онемела, сама по себе без всякого божественного проведения и уставилась на богов.