Антон Орлов - Гостеприимный край кошмаров

В последний раз он колобродил в окрестностях Кордеи года четыре назад, в конце весны, еще до того, как открылись межмировые порталы. Тогда же его и выселили к чертям на куличики, а теперь он вновь добрался до родных берегов.

Рассвирепевший зверопоезд ревел, требуя дороги. Ушлеп тоже ревел, требуя «хавки» – одно из немногих слов, которые он мог членораздельно выговорить. Проводники спрашивали у пассажиров еду, какую не жалко отдать: если собрать побольше, да в особенности чего-нибудь пахучего, можно будет сманить оглоеда с траншейных путей в Лес, а уж потом погонщики постараются, чтобы он отстал, даже если увяжется следом. Иноземные туристы, воспользовавшись тем, что входные щели раскрыты, полезли наружу и начали Ушлепа фотографировать: отменная достопримечательность! Одного из них цапнула за ногу какая-то ядовитая дрянь, и снова началась беготня по вагонам: выясняли, нет ли здесь врача, колдуна или знахаря.

Дед и внук сидели со своим товаром тихо, как две смышленые крысы в норе. Наконец все утряслось, поезд рванул вперед по траншее, наверстывая график, по кожистой полости вагона, по лицам пассажиров снова заплясали солнечные зайчики, и Демчо подумалось: жалко, некому будет об этом приключении рассказать, расписывая подробности и даже чуть-чуть привирая, – у него же нет приятелей.

Серая Дама добралась до места встречи раньше контрабандистов. В торфянисто-темной речке плавали уже не лепестки, а красновато-белесые ягоды ариссахьи с просвечивающими, словно зрачки, круглыми косточками. Туман путался в ветвях кривого кустарника, прятал под своими вуалями перспективу, превращал небо в клубящуюся жемчужную бездну, и вся эта картина, угрожающая и холодновато-печальная, однозначно ассоциировалась у Демчо с запахом свежезаваренного кофе. Так уж сложилось, без кофе ни одно их рандеву с госпожой Гиблой страны не обходилось.

Рана была в полном порядке – не рана даже, а то, что на ее месте осталось. Наргиянси смазала бок Демчо ядовито-синим зельем, на несколько мгновений задержала на рубце когтистые пальцы и сказала:

– Теперь совсем хорошо. Последствий нет, ни скоро, ни позже. Тебе есть одно важное поручение.

– Снова кого-то привести в полосу риска? – он поглядел на нее, внутренне протестуя.

– Разве что-то было плохо? Кьяне Лерка жаловалась?

– Не то чтобы жаловалась, но она же такого натерпелась, пока рядом со мной, зарезанным, в палатке сидела…

– Зато ей осталась интересная память, разве не так?

– Люди погибли, – буркнул Демчо. – И никто мне не докажет, что это правильно.

– Я не буду доказывать. Зачем? Лес – это круговорот жизни и смерти, и бытие – круговорот жизни и смерти. Ты не понимаешь такие вещи, ты воспитан как житель человеческого города. Хочешь, чтобы никто не умирал? Но ты ступаешь на стебли, где растет трава, и ешь чье-то мясо. По-твоему быть не может.

– Я не хочу, чтобы кто-то умирал из-за меня, – угрюмо отчеканил Демчо.

– Не так, не из-за тебя. Когда прорыв, мы убиваем, люди умирают. Нас тоже убивают, и мы умираем.

– И это неправильно, что люди и кесу убивают друг друга, вместо того чтобы договориться, хотя и нам, и вам торговля нужна больше, чем эта война!

Тим гримасничал и яростно мотал головой: «Заткнись, балбес!» – а наргиянси неожиданно рассмеялась минорным мелодичным смехом.

– Демчо, можешь так говорить мне, я буду слушать, но не говори так, если тебя слышат люди. Единственный человек, который сделал попытку прекратить эта война, люди назвали «всеобщий враг» – смешно, да? Здесь убийственная ирония. Если положение вещей изменится, могу обещать, что тебя ждет карьера, но сейчас это лишенные смысла звуки. Поручение другое. Ты знаешь магазин «Изобилие-Никес», где живет в гостях кьяне Лерка?

– Кто ж его не знает? – обескураженно отозвался Демчо.

– Ты должен туда пойти, отнести заклятое зерно Текарху и бросить его внутри. Только это. В самый раз для тебя: никакой вред, сильная защита для этот магазин и тех, кто в нем живет. Сделай, как я сказала.

О зерне Текарху Демчо слышал, оно иногда упоминается в сказках и легендах. Мощнейший оберег, неприятности будут проскальзывать мимо обитателей дома, где посажено это зернышко, – до тех пор, пока дом не будет разрушен или человек не уйдет жить в другое место.

– Так эти Никесы, что ли, приходятся родственниками господину Мерсмону?

– Не спрашивай. Лишнее тебе знать не надо.

– Ладно, понял. Отнесу и брошу.

– И поменьше думай на эта тема. Тут лучше без мысли. Что из товара вам надо?

– «Свекольный зуб» у нас закончился, наргиянси, – укоризненно покосившись на внука, сообщил Тим. – Он не залеживается, расхватывают, как пирожки на вокзале.

– О, «свекольный зуб» будет, – Серая Дама коротко сверкнула клыками, и ее улыбка показалась Демчо недоброй.

– Извините, наргиянси, но маг, через которого я в этот раз сбыл товар, сказал потом, чтоб я на будущее к нему с такими предложениями не подкатывался, а то прибыльно, да накладно. Там вышла дикая буча между покупателями, и на улице, где этот маг живет, асфальт какой-то волшбой разнесли, теперь все машины поворачивают в объезд. А ко мне аккурат перед этим приходил в больницу незнакомый парень, под видом посетителя, расспрашивал, где я беру «свекольный зуб». Он меня вроде как зачаровал, но его чары залипли, видимо, на ваших чарах, поэтому я все запомнил.

– Смотри на меня, – потребовала кесу, придвинувшись и прикоснувшись с двух сторон пальцами к его вискам.

Дед опять забеспокоился, но Серая Дама заметила после недолгой паузы:

– Все как нужно и предсказуемо. Он тебя не увидел. Созданный мной ментальный морок его обманул, он ничего не узнал. Но как же они хороши! Когда была наша весна и Наргиатаг был у людей повелитель, он не ломал дороги, он их ремонтировал. Его противники поступают наоборот.

Демчо подумал, что Темный Властитель в период своего правления много всякого разного творил, и ломал если не дороги, то что-нибудь другое.

Ему не нравилась ухмылка наргиянси: словно враги, сами того не зная, делают именно то, чего она ожидает, словно она играет с кем-то в кошки-мышки и это ее забавляет.

– «Свекольный зуб» опасен для людей?

– Совсем не опасен. Людям это обыкновенное безвредное растение для колдовства.

Он недоверчиво прищурился, и тогда кесу добавила:

– Спроси о том у любой человеческий маг. Он скажет то самое, что сказала я, и тебя успокоит.

Демчо решил, что так и сделает, хотя бы у Складского Гения поинтересуется, во время следующего чаепития. В раскосых, с бордовой радужкой глазах наргиянси поблескивала затаенная насмешка, убеждая его в том, что дело все же нечисто. Но если тут скрыт какой-то подвох, почему она позволила ему это понять?