Юлия Федотова - Чисто семейное дело

Отправиться прямиком в родительскую пещеру у Орвуда не хватило духа. Повел друзей к дядюшке.

— А! Явился! Долго же тебя не видно было! — приветствовал тот племянника в своей обычной, более чем сдержанной манере. — Знаешь уже, что тут у нас случилось?

— Знаю, — подтвердил Орвуд угрюмо. — Наше семейство постигло великое счастье.

— Да, — мрачно буркнул дядюшка, — это стало большой радостью для всех нас, большой, большой радостью… да. А это с тобой кто? Что за народ? Зачем привел?

Орвуд хмыкнул:

— Как же я их не приведу, если они теперь наша родня?

Пожилой гном глянул исподлобья, уточнил:

— Что, все? Вместе с эльфом?

— Почти. Вот те трое парней, — он кивнул на Дэна и кальдорианцев, — просто знакомые. Остальные — родственники.

— И каким же это боком? — Дядюшка говорил равнодушно, почти без выражения, трудно было понять, недоволен он таким большим прибавлением в семействе или просто интересуется.

— Кто по оружию, кто по судьбе.

— А! Ну коли так, проводи в дом, негоже родню на пороге томить… Жена! — крикнул он в глубь пещеры. — Жена! Где ты там? Собирай на стол! Родня в гости пришла!

Переполошенная женщина выскочила навстречу, наспех вытирая руки о белый кружевной передник.

— Здравствуй, братец, здравствуй, се… тьфу! — Она увидала гостей, поняла свою ошибку и напустилась на мужа: — Вот дурень старый! Перепугал-то как! Я было подумала, опять Долвуд со своей гарпией притащились!.. Проходите, проходите, гости дорогие! К столу пожалуйте! Чем боги послали…

От угощения «дорогие гости» отказались, вежливо, но решительно. Не хотелось вводить гномов в расход. Семейство дядюшки Домурвуда считалось если не богатым, то весьма зажиточным; это было видно и по обстановке пещеры — дубовая резная мебель дольнской и оттонской работы, пурпурный сехальский ковер на полу, множество золотых украшений и даже предметов обихода, и по ее расположению — на втором ярусе сверху. Но друзья слишком хорошо знали Орвуда, чтобы не понимать: незапланированные траты (а они обещали быть немалыми; не так-то просто накормить из домашних запасов дюжину гостей) обычно удручают любого гнома независимо от уровня его благосостояния.

Кроме того, не вызывало сомнений, что прием оказался столь радушным лишь по одной причине: сработал принцип «из двух зол выбирают меньшее». В другой ситуации тетушка Мондра наверняка отнеслась бы к внезапному появлению орды новых племянников и племянниц менее благосклонно. Иноплеменную родню не приветствуют даже такие терпимые народы, как кудиане, или такие прогрессивные, как люди. Чего же ждать от замкнутых, верных старым традициям гномов?

Да, вот о чем не подумал Орвуд, когда обзаводился братом и сестрой по оружию, так это о своей старой, даан-азарской родне!

— Не представляю, что ты скажешь родителям! — украдкой шепнул дядюшка Домурвуд на ухо племяннику. — Как будешь объясняться?! Со свету сживут, помяни мое слово!

Орвуд побледнел, он был окончательно деморализован.

— Может, того… Совсем про них не говорить? Зачем, собственно? Схожу, засвидетельствую почтение, и уберемся потихонечку с глаз долой! Папаша с мамашей ничего не узнают…

Пожилой гном на минуту задумался, потом вынес свой вердикт:

— Ну уж нет! Так тоже не годится. О тех, что Судьба дала, — ладно, можешь промолчать. Такое родство имеет значение только для магов. Но тех двоих, что по оружию, предъявить обязан. Это уже вопрос юридический. И с землевладением связан, и с правом наследования.

— Тоже верно, — вынужден был согласиться Орвуд. — Поведу знакомить. Ох, что-то будет?!!

К родителям они пошли вчетвером. Кроме брата и сестры по оружию Орвуд решил прихватить Рагнара. Сам он этого не помнил, но по рассказам тетушки Мондры выходило, что «окаянный Долвуд со своей Кемрой», помимо всех прочих своих грехов, были еще и большими снобами. Любили изобразить из себя аристократов крови, которым все прочие гномы в подметки не годятся. Вот Орвуду и подумалось: может, им польстит общество настоящего принца, престолонаследника дружественной державы? Может, в его присутствии они постесняются давать волю эмоциям и словам, не станут доводить дело до крайности?

— Пожалуй, я тоже с вами пойду, — надумала вдруг Энка. Ей стало любопытно: что же это за чудовища такие вышли из горы, если даже Орвуд, Наемник Судьбы, прошедший все огни и воды, пред ними трепещет, как робкий юнец?

— Не-эт!!! — завопил тот в голос. — Только не это! Умоляю! Ради спасения мира, помилосердствуй!!!

Бедный гном был в ужасе. Привести сильфиду с ее, прямо скажем, неоднозначным характером в дом Канторлонга-старшего — это все равно что бросить горящую головешку в дровяной сарай! Наверное, она сама это поняла, потому что настаивать не стала, только уточнила:

— Даже если я дам клятву рта не раскрывать?

Орвуд вместо ответа только кивнул. Он вдруг почувствовал себя совершенно обессилевшим.

— Ладно, — с несвойственной ей покорностью согласилась девица, — ступайте без меня. Да хранят вас добрые боги!

И снова, как обычно, Аолен не сумел разобрать, серьезна она или насмехается.

От дядюшкиной пещеры до родительской ходу было примерно четверть часа по неширокой, но очень опрятной, хорошо освещенной боковой штольне — этакой тихой, респектабельной улочке в богатом квартале. Потом следовал короткий спуск, Долвуд с супругой жил уровнем ниже кузена. Зато пещера их имела на одну камеру больше и была просторнее в целом. Да и обстановкой не уступала.

Орвуд не бывал в ней с тех пор, как стал совершеннолетним, поступил на службу и получил глубоко под землей свое первое, муниципальное, очень скромное жилье. Родительскую же пещеру опечатали охранными знаками (чистая формальность, в Даан-Азаре воровства не бывает), и долгие годы она пустовала, дожидаясь хозяев.

Но для Кемры и Долвуда годы эти пролетели одним днем.

Шестидесятилетними, полными здоровья и сил, ушли они в забой в тот злополучный для них, но счастливый для окружающих вторник — такими и вернулись почти тридцать лет спустя. Для гномов, чья жизнь измеряется столетиями, срок не такой уж большой. И все-таки мир успел порядком измениться, а они остались прежними. И подстраиваться под новую реальность не имели ни малейших намерений.

Перешагнув через родной порог, Орвуд не мог отделаться от ощущения, будто он вернулся в собственное прошлое: молодые родители в старомодных одеждах — на отце кургузый зеленый сюртук с большими медными пуговицами и дурацкие штанишки до колен — теперь таких никто не носит; на матери — клетчатое платье с высокой талией, розовый кружевной чепец с отворотами едва ли не в пядь, голова в полумраке кажется огромной и круглой — смех, да и только!