Валентин Юрьев - Белый город

Умение плавать стало обязательным! Половина пути пройдёт по реке! И не просто проплыть, как это самое, а уметь нырнуть и достать со дна предмет! Занятия шли в озере в Тёщином Гнезде, которое снова запрудили камнями.

Ряд нашивок завершился знаками участия в битвах. К ним приравняли и первые стычки. Бой, он и есть бой! Хоть один на один, хоть сотня на сотню. За участие доплаты не было, зато было уважение. И больше всего его досталось, конечно же отряду сотника Хатакра!

Последним своим достижением Мишка считал "изобретение" Банка. Он сам, честно говоря, не знал, как эта контора организована, но по земным ещё фильмам помнил огромные сейфы с толстенными дверями, камеры видео наблюдения и воющие сирены сигнализации.

Здесь всё было гораздо скромнее. Хранилище монет находилось в тайной пещере, закрытое колдовской стенкой, а наверху, обычно в столовой, сидел клерк, выдававший наличную мелочь и записывающий в книгу все операции. Ночью делались копии ещё в двух талмудах, так что подделки исключались.

Это дало возможность всему войску сразу забыть о личных тайниках, о болезненном напряжении мозгов при мысли о своём кровном имуществе, уйти от боязни воровства, а командирам перестать тратить время на глупую процедуру выдачи восьми медяков в восьмерик, занимавший, иногда, полдня.

Управляющего нашел господин Знайтьли, который становился всё более значимой фигурой в общем хозяйстве Белого Города. С его подачи обычный, плутоватый и хитроватый меняла из города оставил в залог свой дом и теперь в должности банкира распоряжался всей казной Белого Города.

Он согласился со всеми правилами, записанными теперь в специальную книгу, уже строил себе новый дом за свои деньги, и это был первый чужой ирит, поверивший в то, что не останется внакладе, покупая часть города с фонтаном, тюрьмой, мэрией и бог знает, с чем ещё.

Сам Фельдьер, не очень-то понимая смысла бескорыстных работ до полной темноты, до глубокой ночи, втягивался в дела медленно, но он и в самом деле оказался опытным управляющим, умеющим заранее построить цепочки зависимых друг от друга мероприятий и правильно решить, какое из них является первым по значимости.

Это с его подачи начали выравнивать рельеф местности под целые кварталы, и потом работа на чистых, ровных площадках шла вдвое быстрее, и казалось, что это, очевидно, делать именно так! Но почему-то до него не делали.

Бывший игрок оказался очень суеверным и сделал то, что Мишка оставлял на самый конец, он уговорил всех юных жителей выстроить храм, тем более, что место там пустовало. И не только выстроить, но и облицевать его белым камнем. Первое здание в городе сразу выделилось очевидной красотой, Кузнец лично ковал узорные решетки на окна, а с пользой клароны вынуждены были согласиться, видя счастливые глаза ребят, поговоривших со своими святыми. Вера уходила корнями в дество, была частью их жизни, она связывала с далёким домом и давала то, чего не мог дать никто в лагере.

Фельдьер был незаметен и полезен везде. Как любой разумный ирит, не ленящийся сунуть нос не в свои дела. Он предложил проложить дороги до мастерских, а также протянуть их в далёкую часть города где улицы, стояли пока костлявыми пустырями, и это сразу дало возможность использовать повозки там, где до этого ломались спины энтузиастов.

А гостиный двор, запланированный на отшибе, после появления дороги, неожиданно выстроился сам по себе руками приезжих купцов, и уже приносил в казну доход. И не случайно оказалось, что вдоль аккуратно расчищенного пути стихийно выстроились временные лавки торговцев, любимое теперь место вечерних прогулок.

Всё также по вечерам толпилась молодёжь вокруг стола с макетом города, и нередко около "главного архитектора", маячила фигура Фельдьера, стар и млад размахивали руками над глиняными домиками и отчаянно ругались, всё больше становясь друзьями.

Сухой закон и свежий воздух — хорошие лекари, а отсутствие у ребят наличных денег сохраняло их от игровых наклонностей управляющего. Впрочем, он был в таких же условиях, ни живых монет, ни соблазнов не видя. К тому же о его прошлом знали все и поневоле помогали лечению.

Наконец-то началась нормальная учеба в школе, условие обязательной грамотности дало свои всходы, Ларет-Та впервые стала жаловаться не на грубость воспитанников, а на нехватку времени для проверки их корявых сочинений, зато она же предложила вывешивать на доске около макета первую ежедневную газету, боевой листок!

У Мишки в первый раз от этого листка даже слёзы навернулись, он вспомнил свой нелепый портрет, висящий на школьной стене, головку огурцом, шесть пальцев на правой руке, как связку сосисок, веер волос и надпись "ДВОЯЧНИК МИША". Знал, что рисовала Маринка Ковытова, и быть бы ей битой, если бы третьеклассник не испытывал к ней непонятную тайную симпатию. И дело кончилось трёпкой косичек, к обоюдному удовольствию.

Здешняя пресса рисовалась на куске кожи, которую утром отмывала сама училка, но, боясь увидеть себя в "двоячниках", мальчишки обязательно забегали к макету и с радостью читали о других нарушителях. Это ведь так смешно, когда написано не про тебя!

Медленно и неуклонно события приближали день отхода. Рядами, как военные машины на плацу стояли восемь четырехколёсных тележек, на них, свернутые и туго связанные, цельные шкуры и рулоны циновок, основа будущих плотов. К товарам на продажу добавлены выделанные кожи, скрученные рулонами и меховые одежды, непонятно, кому предназначенные в жарком климате.

На складе, пачками упакованными, ждали три десятка комплектов войсковой амуниции, новые костюмы, накидки от гнуса, усиленные луки, удлинённые стрелы собственной ковки, котелки и мешки с едой и даже крылья на всех воинов!

Весть о хассанах пришла однажды утром как острая и внезапная зубная боль.

О них сейчас, в период великого строительства и реформ, все в городе попросту забыли, уверенные в том, что отряды дармоедов в ближайшие годы не сунутся за дешевой добычей, и, хотя, дозорные патрули каждый день проверяли пограничную полосу, это носило характер обязательной, но бесполезной повинности. Что-то вроде пробежки. Поэтому и численность патруля уменьшилась вдвое. Торговцы обычно ходили парами, от силы, десятком, а тут целую сотню увидели издалека.

Перепуганные сигнальщики передали по трубам такую ахинею, что клароны лично по тревоге вылетели в Сторожевой. Две новенькие башни выглядели чуть моложе своей прабабушки, тоже подновленной, по случаю общего строительства, но вид у всех был достаточно воинственный, и мрачный. Нижние ярусы бойниц закрыты свежевыкованными решетками, кривизна которых выдавала неопытность руки кузнеца.