Ника Созонова - Красная ворона

Плотно прикрыв дверь, брат выдал мне лаконичную инструкцию:

— Значит, так. Надо встать на нее обеими ногами и сказать: "Пойдем со мной!" А потом — чтоб я тебя больше не видел! По крайней мере, в ближайшие десять дней.

Не переспрашивая и не уточняя, я поспешно сделала, как он велел: встала обеими ступнями на тень от его головы и, запинаясь от волнения, выкрикнула: "Пойдем со мной!" Рин коротко хохотнул и испарился.

Две тени лежали у моих ног: моя собственная и брата. Обе не шевелились — разве что моя чуть подрагивала.

— Ну, и что мне теперь делать? Как с тобой играть?..

Я сошла с пойманной тени и присела рядом с ней на корточки. И тут темный силуэт на ковре зашевелился, подернулся рябью. Я опасливо огляделась по сторонам. Хотя знала, что бояться нечего: моя гувернантка явится лишь после обеда, а родителей нет дома. Да и будь они дома, что им делать в комнате единственной дочери?..

Тень Рина, пока я разведывала обстановку, продолжала меняться. Она уплотнилась и вспучилась, и напоминала теперь мешок из жесткой ткани в форме человеческого тела. Затем стала приподыматься, приобретая все большую схожесть с человеком. И вот передо мной ("как лист перед травой"!) встал мальчик, по виду — ровесник Рина, но ни капельки на него не похожий. Белокурые волосы, блестящие и аккуратно причесанные, снежно-белая рубашка, на черных брюках со стрелками, как у взрослых, ни одной пылинки. Да еще ботинки, начищенные до зеркального блеска. Просто маленький лорд или принц!

— Здравствуйте!

— Привет!

Я слегка опешила от вида тени Рина. При любом раскладе не могла представить ее таковой: белобрысым отутюженным ангелочком.

— Вас ведь зовут Ирина? Приятно познакомиться! — Он церемонно протянул мне ладонь.

Я машинально ее пожала, а затем зачем-то присела в реверансе.

— Я вас часто видел. Правда, с иного ракурса.

— Очень приятно, — невпопад бросила я. И покраснела: — В смысле, познакомиться.

— Я могу составить вам компанию. Я знаю множество игр и развлечений.

— Это хорошо! Только давай на "ты", а то непривычно как-то.

Он задумался, наморщив лоб. Затем неохотно кивнул.

— Мне как раз на "ты" непривычно, но ради нашего знакомства постараюсь.

Я потащила его в угол с игрушками. Он шел медленно, глядя себе под ноги и аккуратно переставляя ступни в сверкающих ботинках. А я — вприпрыжку, переполненная радостным возбуждением. Но очень скоро мой энтузиазм поутих. А часа через два свело скулы от скуки. Маленький лорд (он попросил называть себя Таниром) оказался на редкость занудным. Он отверг все предложенные мной варианты развлечений. Его заинтересовал лишь старенький, доставшийся от папы альбом с марками. Танир принялся листать его, рассказывая о каждой стране, откуда была марка, причем вещал такую нуднятину, что слушать без спазмов зевоты — которую я прилично прикрывала ладошкой, было невозможно.

Когда он растолковывал мне принципы государственного устройства Уганды, в дверь заглянула горничная и позвала обедать. Я испугалась, что гость вызовет ненужные расспросы, но она отчего-то даже не посмотрела в его сторону.

Весть об обеде была радостной — не только из-за голода: она давала предлог улизнуть от маленького "профессора". Я вежливо поинтересовалась, не принести ли ему что-нибудь с обеденного стола: фрукты или десерт. А может, парочку бутербродов?

— Большое спасибо. Но не стоит утруждать себя: я вполне могу обходиться без пищи.

Я была настолько измочаленной, что почти не могла жевать (даже мое любимое малиновое желе со взбитыми сливками). Будь я лет на десять постарше, определила бы случившееся примерно так: "Надо мной изрядно надругались, в жесткой форме изнасиловав мой мозг".

Рин, как назло, на обед не явился. Такое порой случалось: когда он не желал никого видеть, пробирался на кухню и насыщался там, пользуясь расположением кухарки. Мне пришлось изрядно побарабанить в его дверь, пока он не удосужился открыть. Взъерошенный, с кривой от злости физиономией, брат открыл рот, но я затараторила первой, стараясь как можно быстрее передать суть проблемы, пока он не обрушил на меня свои молнии:

— Рин, не сердись, я знаю, что виновата, только очень тебя прошу! Хочешь, буду за тебя уборку в комнате делать или половину карманных денег отдавать — только убери его куда-нибудь! Он такой скучный, такой зануда — сил моих больше нет!

Выпалив это, я улыбнулась как можно умильнее и просительнее.

— Моя тень — зануда? — грозно переспросил брат. — Ответишь за оскорбление!

Я непритворно задрожала.

— Не сердись, Рин, я не хотела тебя обидеть! Он совсем-совсем на тебя не похож!

Тут я заметила, что гнев наигранный. Брат расхохотался.

— Странно, если бы было не так! Если б он предложил тебе убежать в Южную Америку или разобрать по винтикам часы в гостиной. Значит, он оказался жутко скучным?

Я закивала, да так, что зазвенело в ушах.

— Да-да-да! Ты не сердишься? Ты его куда-нибудь сплавишь?

— Сплавь сама. Не маленькая.

— А как?

— Проше простого: положи руку ему на плечо и скажи, чтобы он возвращался, откуда пришел. Только построже!

— И все?

— И все.

— Спасибо! — Я расплылась в широчайшей улыбке.

— Не за что. Кстати: в этом доме не у меня одного есть тень! — Рин подмигнул, а затем нахмурился. — И не испытывай больше моего терпения, поняла? Насчет карманных денег — неплохая идея. Мы обсудим ее попозже.

Сплавить мистера Зануду удалось без труда. Вылизанный ангелочек не выразил протеста — ни звуком, ни словом, когда я шлепнула ладошку на его плечо и, строго глядя в зрачки, потребовала:

— Возвращайся к своему хозяину! Быстро!

Он вежливо попрощался, бесшумно упал на пол, поерзал какое-то время, превращаясь в тень, и выполз из комнаты сквозь щель под дверью. А я, ликуя, изобразила индейский боевой танец.

И в тот же день приступила к экспериментам.

Тень моей гувернантки, которую я присвоила, прощаясь с ней после урока французского, оказалась разбитной леди в джинсовых шортах и ярком топике. Она начала с того, что соорудила на моей прилично-прилизанной голове сногсшибательную прическу из сорока косичек, а потом учила играть в покер и танцевать джигу. С ней было здорово.

А вот тень кухарки, выцарапанная мной за шумом соковыжималки, оказалась на редкость желчной и злобной худющей каргой, и я прогнала ее спустя несколько минут.

В первые же дни я заметила несколько особенностей, связанных с этими существами. Во-первых, напрасно я поначалу боялась, что кто-то из домашних наткнется на моих гостей и возникнут проблемы. Их никто не замечал! И родители, и прислуга проходили мимо, а тени, в свою очередь, воспринимали это как должное. За исключением Рина — он кривил иронично рот, сталкиваясь с кем-нибудь из этой публики в холле или коридоре. Кожа у теней была прохладной — не холодной и противной, как у лягушек, и не теплой, как у людей — а где-то посередине, и касаться ее было приятно. Они были не просто непохожи на своих хозяев, но резко от них отличались — и внешне, и характером.