Вера Камша - Яд Минувшего. Часть 1

Муравьиный топот мешал соображать, в горле пересохло, но принцесса мужественно продиралась из разгульной ночи в вечер, а из вечера — в день. Они сидели на насесте. Играл оркестр. На столе лежал сом. Робера не было. Она пила ореховую настойку, потому что Альдо чествовал Эпинэ. Ричард вернулся вместе с Удо? После всего?! Невозможно.

Удо был таким же бредом, как оживший Берхайм и взгромоздившаяся на стол малолетка.

За спиной послышалось шипенье, словно комнату наводнили ызарги. Шипенье перешло в медный грохот, Матильда хрипло ойкнула и схватилась за голову. Грохот повторился. Ее Высочество повернула многострадальную башку, желая встретить смерть лицом к лицу, но это были часы.

Муравьи ни в чем не виноваты, они и не думали топать, это тикали часы. Сперва тикали, а потом принялись бить. Золоченые часы с крылатыми безобразниками, знакомые, блестящие, противные. Кабинет! Ее угораздило свалиться не в спальне, не в будуаре и даже не за столом, а в кабинете.

Матильда встала, пол тоже встал. Дыбом. Пришлось плюхнуться назад, а все потому, что тюрэгвизэ нельзя мешать ни с чем. Тюрэгвизэ, настойка и вино по отдельности не зло, а вместе хуже Берхайма под имбирным соусом. Альдо объявил имбирную тинту гальтарским нектаром, а тюрэгвизэ кончилась, вот и пришлось пить настойку, но Робера Удо не трогал, покушение устроила какая-то свинья. А теперь Борна прогнали, убийца остался, тюрэгвизэ кончилась… Не вся! Полстакана осталось! Альдо выгнал Мевена до того, как тот выпил!

Они с Дугласом обещали сберечь долю гимнет-капитана, только вряд ли Мевен вспомнит… Тюрэгвизэ она сейчас допьет, а виконта угостит настойкой. Выпросит у Левия и угостит, кардиналу Создатель велел делиться.

Мечта о тюрэгвизэ пересилила страх перед брыкливым полом, и Матильда, кряхтя, поднялась. Пол наподдал как мог, но Ее Высочество на ногах устояла. Пол мотнул затканным папоротниками ковром и замер, настал черед спины. Спать в кресле можно в двадцать лет, а в шестьдесят без кроватей и прочих подушек проклянешь все на свете.

Колени дрожали, по стенам вновь побежали волосатые муравьи, но принцесса до стола все же доковыляла. Вожделенный стакан был пуст, надо полагать, она же его и выдула. Захотелось запить гальтарскую пакость, вот она и потащилась в кабинет. Выпила и узрела клирика с жеребцами, а могла бы и мармалюцу!

На всякий случай Матильда разыскала графин. Мерзавец не только опустел, он еще и высох. Больше в кабинете не нашлось ничего полезного, не считая белых императорских гвоздик. Гвоздики были свежими, значит, стояли в воде. Ее Высочество без жалости вытащила букет и от души хлебнула. Вода была кислой — служанка плеснула в цветы уксуса, чтоб дольше стояли. Ничего, от уксуса еще никто не сдох.

Вылакав пол вазы, Матильда намочила портьеру, обтерла лицо, шею и руки. Зеркала в кабинете не было, но Ее Высочество и так знала, что от нее сейчас даже Бочка шарахнется. Ничего, посидеть с полчасика вверх башкой, отеки спадут, можно будет переползти в приемную и добраться до будуара, а там гребни, укропная вода и… фляжка.

Больше всего Ричарду хотелось оказаться в другом месте. На войне, в Надоре, в Багерлее, наконец, но Повелители Скал не бегают.

— Доложите Его Величеству, — властно произес юноша. — Герцог Окделл просит о незамедлительной аудиенции.

— Да, монсеньор. — Полуденный гимнет щелкнул каблуками, напомнив о Спруте. Гимнеты хоть и носили цвета Домов, подчинялись лишь государю и своим офицерам. Ричард это помнил, но видеть лиловое было еще неприятней, чем синее. Синий… Цвет смерти — проклятый цвет!

Ночные хлопоты и последующая скачка вытеснили на время и вину, и страх, теперь спешить было некуда и делать нечего. Только ждать, когда сюзерен примет не справившегося с поручением вассала. Дик твердо решил, что не солжет ни единым словом, но говорить правду будет тяжело и страшно. После Доры и то было проще: рванувшую к подачкам толпу не унял бы сам Ворон. Джеймс Рокслей по праву числился отменным генералом, а его затоптали вместе со всеми. Остановить давку не проще, чем унять сель, но довезти Борна до Барсины казалось несложным…

— Монсеньор, Его Величество ждет.

Дик для храбрости тронул орденскую цепь и шагнул за порог. Как просто умереть за своего короля и как тяжело не оправдать его доверия!

— Ваше Величество. — Кавалер Найери должен называть сюзерена по имени, но сейчас это невозможно. — Мой долг доложить…

— Погодите. — Альдо вгляделся в лицо юноши и хлопнул ладонью по столу. — Теньент, проследите, чтоб нас не беспокоили.

— Повиновение королю! — Лиловая туника исчезла за расписными створками, сюзерен закрыл книгу и подпер рукой подбородок. — Ты вернулся рано. Слишком рано. Только не говори, что вы дрались и Удо отправился в Закат. Мне это не понравится. И я в это не поверю.

— Удо отправился в Закат, — пробормотал Ричард, — но… Дуэли не было!

— Не могу сказать, что я сожалею, — нахмурился Альдо, — но обвинения в убийстве не нужны ни мне, ни тебе.

— Его не убивали… — Ну как расскажешь, как ты стоял над спящим, а тот обнимал подушку, бормотал, лягался, не хотел просыпаться. А потом дернулся и умер.

— У него глаза стали синими, — выдохнул юноша, — совсем… Как стекло.

— Что?! — не понял сюзерен. — Синими?! Когда это было? Где?

— У меня, — отвечать проще, чем рассказывать, — в кабинете Ворона. Я его там запер. Альдо, я его будил, а он умер… Упал на подушку, и все… Я не понял, а он мертвый…

— За какими кошками ты его поволок домой? — бесцветным голосом спросил король. — Вы должны были ночевать в Креша, если не во Фрамбуа.

— Монахи. Мы пытались их объехать, они были везде. Я решил ехать ночью, чтобы люди кардинала не добрались до Удо.

— Значит, монахи? — Сюзерен попробовал улыбнуться, и юноша почувствовал себя еще хуже. — Дикон, вчера Левию было не до Борна. Он служил до полуночи, а монахи вышли на улицу в память об Эдикте. [4] Имеется в виду эдикт Эрнани Святого об уравнении в правах эсператизма и абвениатства, подписанный в 4-й день Зимних Скал круга Волн. Истинные боги, с каким же наслаждением я подпишу свой эдикт. Об отмене этой подлости…

— Значит, — переспросил юноша, — они не нас дожидались?

— Кто-то наверняка шпионил, но остановить цивильного коменданта столицы может только король. Итак, ты спрятался от монахов. Что дальше? Удо что-нибудь ел? Пил?

— Нет, он спать хотел. Я его отвел в кабинет эра… То есть в бывший кабинет герцога Алва. Там никто не живет, и там есть диван. Дверь я запер, ключ остался у меня. Туда никто не входил, клянусь честью!

— Чем ты занялся, когда запер дверь?

— Ничем… Поужинал, почитал Иренея. Думал найти у него о Гальтаре.