Марина Дяченко - Одержимая

В этот момент на плечо Антону легла чужая жесткая рука:

— Тебя предупреждали, очкарик?

— Я ни за что не покупал бы скутер.

Демон молчал всю дорогу. Только когда Ирина, приковав мотороллер под окнами, поднялась в квартиру, демон нарушил скорбное безмолвие.

— Почему? — спросила Ирина, лишь бы что-то сказать.

— Это очень опасно и неудобно. Я купил бы мотоцикл… Знаешь, в чем загвоздка? Теперь я знаю, как надо жить.

Ирина упала на диван. Демон остановился посреди комнаты:

— Я знаю, как надо жить. Я просыпался бы каждое утро с улыбкой. Я подходил бы к окну… Я смаковал бы каждую минуту, смотрел людям в глаза, я работал бы, как вол, а потом отдыхал. И я любил бы… Ох, как я любил бы, Ира.

— Кого? — вырвалось у Ирины.

Демон замолчал. Приподнявшись на локте, она видела, как он всматривается в затененное ветками окно.

— Олег, как вышло, что ты покончил с собой?

— Я не могу об этом говорить.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу и не хочу, — упрямо сказал демон.

— Когда это случилось хотя бы?

— Сорок дней миновало, год — еще нет.

— И у тебя кто-то остался? Семья, жена, дети?

Ее рука, сжавшись в кулак, дернулась сама собой и стукнула ведьму в скулу. Ирина взвыла.

— Больно? — спросил демон. — Так вот мне больнее. Не задавай таких вопросов.

Несколько минут Ирина боролась с яростью.

Вот и расплачивайся за добрые дела, даже за добрые мысли, за усилия в попытке совершить добро…

Она страшно устала, обхаживая всех этих охранников, потом секретарей, потом завучей или замдиректора. Она могла гордиться собой — из восьми школ ей не сумели отказать ни в одной. И все равно — дело проиграно. Все пропало.

Демон смотрел в окно, повернувшись в профиль к Ирине. Она видела, как шевелятся его губы; демон, кажется, сам себе рассказывал, как надо жить:

— Зимой я расчищал бы снег лопатой. Весной сеял траву, летом пил холодное пиво в тени, осенью заклеивал окна…

— Здравствуйте, дети, — Ирина обессиленно повалилась на диванную подушку. — Наша фирма проводит акцию, за подробностями — на сайт Пратчетт. ру…

И вдруг она резко села на диване, и волна мурашек окатила ее до макушки.

В узком темном коридоре они швыряли его друг другу, как грушу. Хорошо, что в этот день он был без очков — наверняка разбили бы.

Ученики гимназии, они оказались гораздо изощренней обыкновенных уличных хулиганов. Лицо почти не тронули; пинали по ногам, били ниже пояса, измолотили его очень быстро — и минуты не прошло.

Потом вдруг разошлись, рассеялись в разных концах коридора, и, закусив губу, он подумал: это все, что вы можете?

Болели синяки, невидимые под одеждой. Антон шел, хромая, стиснув зубы; ему было все равно. Чем хуже — тем лучше.

— Эй, гондон! — окликнули его на школьном крыльце.

Он удержался и не повернул головы; у выхода со школьного двора, у ворот в тени липы, Алина с одноклассницами курили и болтали, ни от кого особенно не скрываясь.

У Антона засосало под ложечкой. То, что Алина до сих пор не ушла домой, показалось ему дурным знаком.

— Эй, гондон! Эй, гондон! — позвали сразу со скамейки под липами, от крыльца, из окна первого этажа. Антон шел, видя только дорогу перед собой; дорога вела мимо стайки девчонок с сигаретами.

— Антон! — окликнула его Алина.

Кто-то заржал на несколько голосов. Он замедлил шаги.

— Пока, — сказал деревянным голосом, глядя Алине в переносицу.

— Эй, это что у тебя?

Девчонки переглянулись. Алина смотрела Антону за спину:

— Кто это тебе прицепил?

Лихорадочно расстегнув пуговицы, он стянул пиджак. Сзади на ткани булавками были пристегнуты презервативы — развернутые, мягкие и влажные.

— Гондон Нечаев, — сказал кто-то из девчонок. — Не, ну я не могу, наши пацаны такие злые…

Антон понял, что под страхом смерти не коснется этой дряни руками. Он принялся трясти пиджак, пытаясь стряхнуть презервативы, но булавки держали крепко, и резина не рвалась.

Его одноклассники, и Серега Охотников, видели эту дрянь у него на пиджаке, но никто ничего не сказал! Он шел по двору, его окликали, все смеялись — но никто ничего не сказал, пока не увидела Алина!

Слепой от ярости, он пошел прочь, держа пиджак в руке. За спиной смеялись и болтали, и Алина один раз крикнула:

— Да подожди ты! Приведи себя в порядок!

Он ускорил шаг и не слышал, как переговаривались девчонки за его спиной.

Варя, большегрудая одноклассница Алины, спросила вполголоса:

— На фига ты это делаешь?

— Что? — Алина округлила и без того выразительные глаза.

— На фига ты дразнишь Пиню? Он же зло срывает не на тебе, а на Нечаеве…

— Пусть привыкает, — Алина загасила сигарету. — Пине это полезно.

— А Нечаеву?

— Честно? Мне насрать.

— «Привет, сообщники. Я, как и вы, очень люблю Терри Пратчетта. Ищу парня, который в четверг утром ехал в метро по оранжевой ветке и читал книжку моего любимого автора. Хочу поговорить с ним о литературе. Иришка».

«Привет, народ. Я ищу парня, который в четверг утром ехал в метро по оранжевой ветке и читал книжку моего любимого автора. Отзовись, напиши мне в личку. Иришка».

«Парень с книжкой Пратчетта, который ехал в четверг по оранжевой ветке от «Теплого Стана» в центр. Брось письмо на этот адрес, ты кое-что потерял. Иришка».

Не разгибаясь, не отрываясь от экрана, она выискивала в Сети конференции, форумы и сообщества, где только упоминался писатель Пратчетт, и оставляла сообщения для «парня с книжкой». Она чувствовала себя рыбаком, который ставит очень частую, очень надежную сетку в одной только крохотной бухте — в надежде, что рыбешке именно сегодня надоест гулять по океану и она явится на огонек.

Основным ресурсом, на который она возлагала надежды, оставался «В контакте». Ирина завела себе аккаунт, снабдив его привлекательной, как ей казалось, аватаркой с умильным девичьим личиком. Записала в интересы «Терри Пратчетт» и бросилась искать единомышленников и нашла — порядка сотни.

— Это уже что-то, — сказал демон.

Ирина промолчала. Никто не обещал, что у мальчика с книжкой обязательно есть аккаунт. Никто не клялся, что Пратчетт у него в любимцах, — мог просто читать, просто, случайно, сегодня Пратчетта, завтра Дэна Брауна. Но демон пытался ее подбодрить, и она не стала сопротивляться.

Девушка. Юноша. Совсем крохотная девчушка. Здоровенный мужик. Толстая тетка. Ирина просматривала чужие дневники, всматривалась в фото на аватарке, и всякий раз ее сердце останавливалось: мальчик? Очки? А мог он сняться без очков? Шестнадцать или семнадцать лет? Этот или тот?

Демон молчал, и Ирина листала дальше.

Иногда вместо фото на аватарке была картинка, смешная или странная. Тогда Ирина смотрела на год рождения: девяносто первый. Девяносто восьмой. Шестьдесят восьмой, ух ты! Всем мальчикам, имевшим год рождения девяносто третий или четвертый, она писала одинаковые письма: «Привет, я хочу с тобой дружить, напиши мне, Иришка».