Петр Мамченко - Ветер перемен

Вос волновался по поводу сбежавшего шпиона и готовящейся к войне Гильдии. Ну что ж, Гильдии придётся слегка изменить планы, и усомниться в сведеньях своих людей. Огненные воюют, воздушные шпионят. Среди магов нет единства. И его будет ещё меньше, когда Сидона расскажет своим сопровождающим "страшную тайну", о том, что недавно к их магу приходил другой маг, повелитель воздуха из Гильдии. Просил покровительства и помощи в грядущем бунте.

Шпион ушёл от Воса. Но сумеет ли он уйти от собственных хозяев?

— …и обильны были те пастбища, и без счёта паслись рогатые, а люди были добры и жили по законам предков. Но Враг рогатых и двуногих позавидовал счастью и миру, и наслал льды и холодные ветра. И льды наступали, а ветры замораживали, и всё меньше становилось пастбищ, и умирали во множестве рогатые и двуногие. И бились лиму за каждое пастбище, но политая кровью трава была скудна и горька. И молились люди небесному быку, но не отвёл он беду. И тогда отринули они старые законы, и прокляли небесного владыку, отказавшись молиться ему. И близок был конец всего.

Но родился тогда великий герой. Говорят, что отцом его был странный лиму, что ездил и бился верхом на корове. Над ним смеялись — и он убивал шутников, а столь свирепа была та корова, что побеждала любого быка, и даже приходя в охоту не подпускала к себе никого, кроме хозяина. И тогда сам лиму возлёг с грозной коровой, и родилось у них дивное дитя. Ростом с быка, и рога он носил, и силы был дивной, но разум был ясен его, а ел он только кровавое мясо. И всех своих врагов он побеждал и съедал. Двое в одном он был, человек и бык.

— Нет, ваши легенды, конечно, безумно интересны, но я вообще-то просил рассказать, как появилась Гильдия…

— А ты запасись терпением! — Сидона отвечала довольно ядовито. Они лишь второй раз ехали на озеро, и хотя вода уже не внушала лери такого ужаса, как раньше, но нер-возность оставалась. — Рассказываю так, как рассказывали мне. А если неинтересно, можешь расспросить кого другого. Говорят, мужчины ещё и подвиги его перечисляют, половина из которых — оплодотворение целых стад коров и жён сожранных врагов!

— Ну не сердись, душа моя! Слушаю очень внимательно. Жаль, что я плохо помню легенду о нашем минотавре. Можно было бы сравнить. Хотя из того, что помню, главное отличие — отсутствие лабиринта. Плохо у вас с архитектурой!

Лери, как обычно, пропустила все не относящиеся к делу размышления мимо ушей.

— И столь громок был его голос, что в страхе падали храбрейшие из лиму, а рогатые смиренно преклоняли колени. И сказал тогда двуногий рогатый герой: "Отныне я буду править всеми вами". И стал первым лером.

— Вот как? Ох, неспроста я Дишу рога на корону присобачил! Молчу, молчу, радость моя, внимаю музыке твоего несравненного голоса!

— И сказал он: "Велика сила наша, так зачем мы ютимся на скудных пастбищах? Там, за горами, есть богатая тёплая земля, много пастбищ и слабые люди. Так пойдём же туда, и возьмём всё это по праву сильного! А эта земля отныне проклята, пусть остаётся Врагу. Мы уйдём, но однажды вернёмся и поднимем на рога весь этот лёд. А до той поры, нет больше севера. Нет четвёртой стороны, есть только три остальные".

— Обалдеть. Так лиму прогнал ледник? Молчу, и внимаю, лапочка. Не смотри на меня так, ты же знаешь, я люблю тебя в любом виде. А в гневе твои глазки особенно выразительны!

Сидона пригрозила магу кулаком, и перевела дыхание. Не стоило соглашаться идти пешком, на волокушах доехали бы вдвое быстрее. Вон, лиму из сопровождения, едва не спят верхом на своих быках.

— Страшен был путь через горы. Каждый третий лиму потерялся в горах. И половина стада исчезла в бездонных пастях пропастей. А из двуногих, что шли пешком, женщин и детей, только каждый десятый добрался до новых пастбищ.

Но злы и жадны оказалить люди за горами. Взяли они оружие, и сказали: "Уходите обратно, глупые чужаки. Нет здесь для вас пастбищ. Мы сеем хлеб для себя, а не для рогатых!" И прогневался первый лер. И повёл в битву своих лиму. И сказал так он: "Отныне, хлеб сеете вы для рогатых. Те, кто смиренно склонятся, будут жить под нашей властью, те же, кто оружие поднял, будут на рога подняты. И дети их, и внуки. Лишь женщин их оставим мы себе, и будем сеять в их животах, пока не возродится весь народ наш". И было так. И во все три стороны ударили грозные рога. Пало без счёта слабых пахарей, а жён их брали лиму, и рождались герои от них.

Но жадны оказались многие лиму. И стали они враждовать из-за новых пастбищ и мягких женщин, и пролилась кровь повелителей рогатого гнева. И смеялся первый лер. И говорил он: "Зря из-за малого бодаетесь вы. Ведь лишь на малую часть сей земли пала рогатая тень! Далеко ещё до большой солёной воды. Будет много пастбищ, и ещё больше женщин. Не съесть быкам всей травы, и всех женщин лиму не взять. Так пойдём же дальше!"

И не было силы, что остановила бы рогатых. И не было равных первому леру. Но хитры и коварны были пахари. Возвели они стены деревянны, да каменны, и подняли три города. И спрятались там, как последние трусы. И разгневался тогда герой: "Не спрятаться вам и не скрыться, поднимем мы на рога даже ваши стены!" И вскричал он: "Смотрите, что сотворили наши рабы, пока вы нежились на животах их жён. Так сметите же эти жалкие города. И пусть никогда более не встанет преграда на пути у быка!"

И дрожали трусливые пахари, и рушились стены под ударами рогов. Пали тогда Фаргон и Ритон, и Шиххон ждала та же участь. Но вышел тогда из-за стен маг, роста дивного, злобы непомерной. И сказал он: "Инабулус я! Нет равных силе моей. Украл я жар у солнца, украл я блеск у молнии! И сокрушу я вас, ненавистные рогатые, завершу то, что не смог отец мой. Ибо я — сын Врага!"

— Что, прямо так и сказал?! Это круто, сын ледника! Дрожите, "Титаники"!

— Слушай, оставь свой юмор при себе! Всё равно его никто не понимает! Немного уже осталось.

— Прости.

— Смеялись лиму. Смеялся лер. Ибо тощ и стар был Инабулус, и никакого оружия не взял он. И обрушились на него рогатые, собираясь растоптать, и первыми мчались сильнейшие, сыновья первого лера. Но вскричал страшно злой старец, и пролился огонь без меры, и до смерти опалил передних, и до полусмерти тех, что ехал следом. И от боли и страха бодали своих рогатые, и пало без меры храбрых лиму, и все до единого наследники героя.

И застонал от горя первый лер и вскричал он: "Уходите на завоёванные пастбища, мои храбрые лиму! Плодите детей и телят и ждите, пока не вернусь я. Мне одному оставьте сына Врага!" И пал он на землю, и обратился в быка, втрое больше, чем самый могучий из рогатых. И белее снега были его сияющие рога, а шкура была черна, как ночь, и звёзды сияли на ней. И поняли тогда лиму, что сам небесный бык вёл их, и возликовали они.