Роберт Сальваторе - Гонтлгрим

Это продолжалось днем и ночью в течение трех суток, отдавалась одна дань за другой, и все они заканчивались искренним тостом в честь самого достойного преемника, великого Банака Браунвила, который теперь добавил титул Боевого Молота к своему имени: король Банак Браунвил Боевой Молот. Из каждого соседнего королевства, приезжали эмиссары и даже орки Многих Стрел высказались — жрица Джесса Дрибл-Обальд произнесла длинную хвалебную речь, которая приветствовала того самого замечательного короля, и выразила надежды своего народа, что король Банак будет править так же мудро и с надлежащей дальновидностью, и Мифрил Холл будет процветать под его руководством. Действительно не было ничего спорного, или чего-либо неискреннего в словах молодой жрицы, но, тем не менее, больше, чем несколько из тысяч дварфов, слушающих ее, ворчали и плевались, остро напомнив Банаку и остальным лидерам, что работа Брунора по избавлению от разногласий дварфов и орков была еще не закончена.

Опустошенные, раздавленные, истощенные эмоционально и физически, Дриззт, Нанфудл, Кордио, Пвент и Коннрад попадали на кресла вокруг камина. Это было любимое место Брунора. Они подняли еще несколько тостов за своего друга и стали вспоминать многие хорошие и героические приключения, которые разделили с замечательным дварфом.

У Пвента было много историй для рассказа, все, конечно, преувеличенные, но было удивительно, что Дриззт До’Урден сказал немного.

— Я должен принести извинения твоему отцу, — сказал Нанфудл Конраду.

— Принести извинения? Нет, гном, он ценит твои советы так же сильно, как и любой другой дварф, — ответил молодой принц Мифрил Холла.

— И все же, я должен принести извинения ему, — сказал Нанфудл, и все в комнате прислушались. — Я приехал сюда с леди Шаудрой и не хотел оставаться, и все же прошли десятилетия. Я немолод уже — через месяц буду праздновать свой шестьдесят пятый год.

— Правильно, правильно! — оборвал его Кордио, никогда не упускавший шанс поднять тост, и они все выпили за долгое здоровье Нанфудла.

— Спасибо вам всем, — сказал Нанфудл, сделав глоток. — Вы были мне как семья, что и говорить, и годы моей жизни, проведенные здесь, были не хуже лет, которые я прожил раньше. И лет, которых я проживу еще, я уверен в этом.

— О чем ты говоришь, малыш? — спросил Кордио.

— У меня есть другая семья, — ответил гном. — Которую я видел только в свои недолгие визиты за эти последние тридцать лет. Я боюсь, настало время мне уйти. Я хочу провести свои оставшиеся годы в моем старом доме в Мирабаре.

Эти слова, казалось, высосали весь шум из комнаты, поскольку все сидели в ошеломляющей тишине.

— Ты не должен приносить моему отцу никаких извинений, Нанфудл из Мирабара, — уверил гнома Коннрад, и поднял свою кружку в очередном тосте. — Мифрил Холл никогда не забудет помощь великого Нанфудла!

Они все единодушно подняли этот тост, очень сердечно, но что-то кольнуло Тибблдорфа Пвента, как то недавнее любопытство, но, растворившись в своем горе, он не обратил на это внимания.

Но не совсем.

Раздражаясь и пыхтя, гном нагибался и корчился, пробираясь сквозь валуны. Большие гладкие серые камни лежали вокруг, словно сложенные группой титанов у катапульты. Нанфудл хорошо знал это место — действительно, это он предложил его для свидания — и поэтому он не удивился, когда, протиснувшись между плотно ввинченных в землю трех камней, увидел Джессу, сидящую на небольшом чистом камне, и ее полдник лежал перед нею на одеяле.

— Ты нуждаешься в более длинных ногах, — поприветствовала орочиха.

— Я должен быть на тридцать лет младше, — ответил Нанфудл. Он позволил своему тяжелому мешку соскользнуть с плеч и сел на камне напротив Джессы, потянувшись к миске с тушеным мясом, которое жрица положила в неё.

— Все сделано? Ты уверен? — спросила Джесса.

— Три дня траура по мертвому королю… три, не больше — у них нет времени. Таким образом, теперь Банак — король, в конце концов, это звание, он заслужил.

— Он примерил ботинки гиганта.

Нанфудл не согласился.

— Проделанная королем Брунором работа должна была гарантировать порядок в Мифрил Холле. Банак не будет колебаться, и даже если он будет, вокруг него много мудрых советников.

Он сделал паузу и посмотрел на орочью жрицу внимательнее. Ее пристальный взгляд был направлен на север в сторону все еще молодого королевства ее сородичей.

— Король Банак продолжит работу Брунора, поскольку Обальд II будет придерживаться желаний и взглядов своего предшественника, — уверил ее Нанфудл.

Джесса взглянула на него с удивлением, и даже недоверием.

— Ты очень спокоен, — заметила она. — Ты проводишь слишком много времени в своих книгах и свитках, и не тратишь ни секунды своей жизни на изучение тех, кто окружает тебя.

Нанфудл смотрел на нее с любопытством.

— Как ты можешь быть настолько спокойным? — спросила Джесса. — Разве ты не осознаешь, что только что совершил?

— Я сделал это, потому что мне приказали, — запротестовал Нанфудл, не заметив тяжести в ее голосе.

Джесса начала было ругать его снова, желая научить, что значат чувства, напомнить, что мир не может быть описан только лишь логическими теоремами, что нужно было рассматривать и другие факторы, но шум в стороне, похожий на скрежет металла о камень, оборвал ее на полуслове.

— Что такое? — спросил Нанфудл, жуя свое тушеное мясо, когда она встала.

— Что тебе приказали сделать? — прозвучал грубый голос Тибблдорфа Пвента, и Нанфудл обернулся, как только берсерк, облаченный в полную броню, начал пробираться между валунов, скрежеща металлическими шипами о камень. — Да, черт возьми, я удивлен, что кто-то приказал тебе! — он ударил кулаками в металлических перчатках друг о друга. — Но не сомневайся, что я выясню, кто это, ты, мелкая крыса.

Он двинулся вперед, и Нанфудл отступил, роняя миску с тушеным мясом на землю.

— Вам не скрыться, ни одному из вас, — уверил их Пвент, продолжая наступать. — Мои ноги достаточно длинны, чтобы преследовать, а моего гнева достаточно, чтобы поймать вас!

— В чем дело? — потребовала ответа Джесса, но Пвент остановил ее взглядом, полным ненависти.

— Вы всё еще живы только потому, что у вас может быть нечто, что я должен услышать, — объяснил разъяренный дварф. — И если вы не протявкаете то, что заставит меня улыбнуться, знайте, что вы найдете свою смерть.

Когда он закончил, то указал на большой шип, торчащий на вершине его шлема. И Джесса очень хорошо знала, что не один орк дергался в агонии, наколотый на него.

— Пвент, нет! — визжал Нанфудл, выставив руки перед собой, пытаясь остановить неумолимое приближение дварфа. — Ты не понимаешь!