Роберт Сальваторе - Гонтлгрим

Взревев, мужчина продолжил наступление, сделав несколько неуверенных взмахов, по мере приближения к противнику. Атрогейт поднял руку, блокируя удар — как же это больно! — и двинулся вперёд, намереваясь поднырнуть под удар. Он упёрся плечом в пояс мужчины, одной рукой сдерживая взмахи дубинки, а второй удерживая противника на месте.

Но пират ухитрился извернуться и методично опускать тупой конец ножки стола на голову дварфа.

Поэтому Атрогейт оставил попытку защититься и обхватил мужчину второй рукой. Он встал прямо, оторвав головореза от пола, и сжал со всей силы.

Пират продолжал колотить противника ножкой стола, и вскоре в чёрных волосах дварфа запеклась кровь. Но удары постепенно слабели. Разбойник потерял опору, а Атрогейт рычал и сдавливал его всё сильнее и сильнее, лишая воздуха и выкручивая хребет.

Дварф принялся раскручивать пирата над головой, и его жертва принялась кричать и молить о помощи. Атрогейт укусил его за живот и затряс головой, словно сторожевой пёс, и разбойник взвыл от боли.

Дварф не увидел, откуда и чем был нанесён следующий удар и даже подумать не мог, что это окажется один из его кистеней. Всё что он успел понять, заваливаясь в сторону, увлекая укушенную жертву за собой на пол, это внезапную вспышку боли и ощущение слабости. Затем на Атрогейта навалилось несколько посетителей, пиная, толкая и загораживая свет, в то время как остальная толпа бесновалась вокруг, воя и визжа.

— Убей его! — крикнул кто-то.

— Отпусти бедолагу! — вопили другие.

Затем Атрогейт почувствовал, что неведомо каким образом снова оказался на ногах. Ему потребовалось немного времени, чтобы заплывшими глазами заметить тифлинга и дварфа, держащих его под руки.

— Давай иди и проспись! — прокричал дварф ему в ухо. — И больше в таком скверном настроении сюда не приходи!

Атрогейт хотел было начать спорить и требовать возврата своего оружия, но заметил, как к нему приближается дверь — по крайней мере, так казалось — и спустя мгновение, понял, что это он сам летит к ней. И быстро. Разбив деревянный створки, дварф кубарем вылетел на улицу.

Он упрямо поднялся на ноги и, пошатываясь, попытался рассмотреть компанию, что собралась на крыльце таверны и пялилась на него.

— Имей в виду, что ты заплатишь за дверь и столы, и за всё, что было сломано и пролито, Атрогейт! — прокричал ему дварф.

Атрогейт поднял руку, стирая кровь с губ.

— Верните моё оружие, — сказал он, рассматривая своё плечо, окровавленное и вывихнутое одной из его булав. — Я обронил во время стычки.

— Отдайте ему, — сказал толпе позади дварф, бывший одним из владельцев заведения.

Пара посетителей исчезла внутри таверны, но вскоре вернулась и доложила, что ни оружия, ни ремней нигде нет.

Подавленный, ошеломлённый и избитый Атрогейт бродил по улицам Лускана. Разумеется, это была не первая его драка, не первая даже за последнюю декаду и многие он заканчивал лёжа на улице лицом вниз. Дварфа всегда утешала увереность, что он наставил синяков гораздо больше, чем получил в ответ, но без своих кистеней из стеклостали, верой и правдой служивших ему все эти десятилетия, он чувствовал себя неполным. И это ранило гораздо сильнее любых ушибов.

Атрогейт подумывал вернуться в постель, но даже не был уверен, где сейчас находился. Дварф бестолково озирался, не осознавая, что видит и куда идёт. Он блуждал так ещё некоторое время, пока не забрёл в переулок, где врезался в стену и осел на землю.

— Да уж, на этих малышках мы хорошо заработаем, — сказал грязный пират приятелю, когда они остались наедине в трюме своего пришвартованного судна. Он поднял перевязь с одним из кистеней Атрогейта. Второе оружие он сжимал в другой руке. — Как же нам повезло, что благородный дварф обронил их, а?

— Ага! — согласился его друг. — Думаю, мы могли бы купить собственную лодку. Я бы не отказался стать капитаном.

— Что? Ты — капитан? Это я подобрал эти штуки!

— А я врезал дварфу одной из них в драке! — не согласился второй. — Ба, давай продадим их сначала, посмотрим, сколько заработаем, может, целых две лодки купим!

Первый пират вновь кивнул и засмеялся.

— Как же нам повезло, — повторил он.

— Вы в этом уверены? — донёсся третий голос с верхней ступени лестницы. У пиратов отхлынула от лица кровь, и они стали столь же бледными, сколь темнокож был незнакомец.

— М-мы нашли их, — один из бандитов.

— Конечно, а вот и вознаграждение, — кивнул дроу, швырнув на пол между ними медяк.

Помоги нам!

— А? — отозвался Атрогейт, неуверенный в том, что услышал и «слышал» ли что-нибудь вообще.

Он приоткрыл заплывший глаз, сначала чуть-чуть, а затем шире, когда заметил дварфа перед собой — а потом ещё шире, когда понял, что это не хозяин разнесённой таверны, а один из призраков, встреченных им десять лет назад в месте, которое он хотел забыть.

— Ты! Но что тебе нужно? — воскликнул Атрогейт, упираясь пятками в землю так сильно, что его спина скользнула вверх по стене.

Дварф прожил уже более четырёх веков, и никто никогда не мог уличить его в страхе. Он сражался с дроу и драконами, с гигантами и ордами гоблинов. Вместе с Дриззтом и Брунором он дрался против драколича в Храме Парящего Духа, а до этого и против самого До'Урдена. Фаэрун никогда не знал более бесстрашного воина, чем закалённый в боях молниеносный Атрогейт.

Но он был напуган. Лицо побледнело, и когда дварф заговорил, справившись с комом в горле, слова едва можно было разобрать за стуком зубов.

— Что вам от меня нужно? — спросил он. Пот ручьём стекал по разбитой брови. — Я не хотел этого делать, я уже говорил! Это не значит, что… никогда бы не разрушил Гонтл… о, задница Морадина!

Помоги нам… — услышал Атрогейт в своей голове.

Зверь пробудился…

Кровь Делзуна…

Они окружили его, толпа призраков дварфов, тянулись к нему, умоляли. Атрогейту хотелось слиться со стеной, настолько он был напуган. Голоса в его голове не исчезали, а наоборот, становились всё громче и настойчивее, пока дварф не выставил перед собой руки, закричал и, выскочив из переулка, бросился по улице, спасаясь от призраков Гонтлгрима и ужасных воспоминаний об огромной кузне и о том, что натворил.

Дварф спотыкался и шатался пока бежал через город, множество глаз с любопытством таращились ему вслед, несомненно, решив, что он сошёл с ума. Возможно, так и есть, думал Атрогейт. Возможно, чувство вины за последние десять лет окончательно сломило его, заставив видеть призраки сородичей и слышать их голоса в голове. Наконец он добрался до гостиницы, где снимал комнату.

Это была прекрасная гостиница, лучшая в Лускане, а комната с широким видом на гавань и отдельным выходом с балкона второго этажа. Атрогейт взлетел по внешней деревянной лестнице так быстро, что споткнулся и ушиб колени. Наконец он добрался до балкона и быстро залез внутрь.