Цокто Жигмытов - Хроники Земли Простой

Во-вторых, погоня по сути своей есть занятие публичное. Либо вы на виду у всех, с молодецкими воплями, отчаянно поддавая шпорами своим скакунам во впалые от долгого бега боками, несётесь следом за своим оппонентом, либо это никакая не погоня.

Если вы это понимаете, то вы также легко поймете, почему дальнейшие события развивались именно так, а не иначе.

Сначала этот меченосец со свиньями. Потом застава, солдаты которой, прозевав пронёсшийся мимо фургон, были настроены больше таких промашек не допускать. Посему они выставили рогатки, сделали суровые лица, опустили шлагбаум, одним словом, всячески давали понять, что мимо них и муха не пролетит. У Бритвы Дакаска на мгновение возник соблазн взять заставу в мечи, но справедливо рассудив, что затевать бой в сотнях и сотнях лат от дома дело не шибко выгодное, она сдержалась. Так что ей пришлось в течение получаса, медленно закипая, наблюдать, как начальник заставы внимательно просматривает документы каждого чёрного рыцаря. С некоторым сомнением изучая запись "цель поездки — туризм", стоявшую в каждой подорожной, начальник заставы, молодой мужчина по-военному развязной наружности, проявлял немалое тщание, но при этом невольно поглядывал-таки на Бритву Дакаска. В другое время Мерседес было бы приятно, мужское внимание, знаете ли, и всё такое, но сейчас, когда каждая дополнительная секунда поднимала её душевную температуру на градус, а то и полтора, она готова была сказать нахалу что-нибудь неприличное, а то и вовсе, гм, заколоть. Не насмерть, а так… чтобы знал.

А что такого? Она уже так делала.

Наконец, начальник вернул последнему Чёрному рыцарю последнюю подорожную и сказал:

— Вроде всё нормально… Проезжайте, — и тут же спохватившись, поспешно сказал: — Стоять!

Мерседес уже взлетевшая в седло, ожидающе посмотрела на начальника заставы.

— А что мадемуазель делает сегодня вечером?

— Это зависит от того, сядет мадемуазель на корабль или нет, — отвечала Мерседес, наклонившись в седле, лицом к лицу начальника заставы. — Если сядет, то будет плыть.

— А если не сядет? — игриво улыбнулся начальник заставы, обнажив красивые белоснежные зубы.

— А если не сядет, то я найду тебя, милый, — улыбка начальника стала шире и глупее, — и отрежу тебе язык.

И Бритва Дакаска дала шенкелей, оставив начальника заставы стоять с широкой и глупой улыбкой на лице. Мимо неудачливого ухажёра неслись вороные кони, и летела в открытый рот дорожная пыль, поднятая десятками копыт, и оседала на белоснежных зубах.

Шкипер Агав любил поторговаться. Не ради наживы, нет, не подумайте чего плохого, он делал это ради самого процесса. Результат его вообще интересовал мало. Если бы он родился в другом мире, в другой стране и в другое время, то непременно стал бы эсером. Поэтому, когда кованые каблуки торопливо прогремели по трапу, и перед ним предстала рыжеволосая девушка в багровых доспехах, он был неприятно поражён стремительностью, с которой эта девица норовила порешить свои дела.

— Это ваш корабль?

— Здрасьте! — ответил Агав, внимательно разглядывая Мерседес.

— Вы можете отплыть прямо сейчас?

— Да, это мой корабль.

— Его можно зафрахтовать?

— Могу. Можно отплыть прям сейчас.

— Назовите сумму!

Для правильного понимания сцены читатель должен знать, что вопросы задавались быстро, а каждому ответу предшествовала неторопливая пауза.

Услышав слово "сумма", Агав задумался. Разговор перетекал в его любимую стадию, но торопливость, с которой его вынуждали назвать эту саму сумму, при огромном количестве неучтённых факторов — куда плывём, насколько, сколько пассажиров и тому подобное, раздражала.

Бритва же Дакаска честно пыталась сдержаться, делала глубокие выдохи, считала мысленно до десяти и обратно, но когда пауза достигла пятнадцати ударов сердца, её рука сама легла на эфес. Вокруг шкипера начали собираться матросы. Довольно дюжие ребята с наглыми повадками моряков с коммерческих линий.

— Сто пятьдесят уедов, — сказал наконец шкипер Агав.

— Хорошо, — сказала Мерседес.

— В день, — торопливо добавил Агав, не желая, чтобы процесс торгования завершился так быстро.

Мерседес задумалась, и сердце Агава наполнилось радостью — процесс пошёл. Здесь снова загрохотали кованые каблуки по трапу, и палуба начала заполняться Черными рыцарями.

— Пятьдесят в день, — медленно сказала Бритва Дакаска.

— Сто сорок, — радостно сказал шкипер Агав и получил удар по лицу.

— Сто тридцать, — изумлённо сказал он, ещё не понимая, что торги закончились.

Удар в живот был ему ответом.

— Сто двадцать, — прохрипел шкипер Агав, валясь на спину. За эту реплику он получил отдельно, в виде пинка под рёбра.

Бритва Дакаска оглядела экипаж. Матросы под суровыми взглядами Чёрных рыцарей стояли присмиревшие, быстро привыкая к новой ситуации.

— Господа матросы, — сказала Бритва Дакаска, — поднимайте якорь — у вас новый капитан.

в которой наши герои попадают в столицу Алхиндэ Бэхаа

Микки с детства мечтал о путешествиях. В детских грезах ему часто виделось, как в окружении пышной свиты он торжественно вступает в столицу какого-нибудь государства. Но увы! Как же часто суровая реальность разбивает наши детские мечты! Вот и Микки пришлось убедиться в справедливости этой несправедливой мысли, ибо вступать в столицу Алхиндэ Бэхаа, славный город Алхин, ему пришлось не в окружении пышной свиты, а в окружении недружелюбно настроенных друзей и под караулом, состоящем из отдельной сотни военно-морской конницы. Последнему обстоятельству Микки, впрочем, был даже рад, ибо караул не давал друзьям Микки разделаться с Микки в течение последних суток, и теплилась в Бывшем Короле гномов надежда, что дюжие караульные не дадут сделать этого и в дальнейшем.

Впрочем, определённый ажиотаж появление наших героев в Алхине все-таки вызвало. По крайней мере, толпы народа были налицо — еще бы! впервые за двести лет! захватчики и оккупанты! Из толпы слышались цветистые эпитеты в адрес иноземцев, хвалебные песни в адрес лейтенанта Сол Бона и здравицы Императору Всего Алхиндэ Бэхаа, могучему и многомудрому, чья власть простирается до самых солёных вод. Некоторые кидали цветы и овощи. Надо ли говорить о том, что цветы предназначались героям-конникам, а овощи, многие из которых были несвежи — нашим друзьям? Впрочем, Бэйба, Бойба и Буйба такой расклад вполне устраивал. Они вообще с самого начала прониклись к узкоглазым людям симпатией, отчасти оттого, что именно они спасли их из пучины вод, отчасти из-за кидаемых овощей, отчасти по каким-то своим, неведомым нам, людям, мотивам.

Так, в атмосфере веселья и мрачности, наши друзья проследовали во Дворец Императора.