Кассандра Клэр - Draco Veritas

— Они что-то говорили про меня? — в панике спросила Гермиона.

— Нет-нет, — замотал головой Рон, — только о том, что нельзя доверять Люциусу Малфою.

— Вот как? Я думала…

— Неважно, — Рон сделал шаг вперёд, — главное, тебе уже лучше…

Она кивнула. Действительно, судя по розовым губам и нормальному цвету щёк, ей действительно стало лучше.

— Прости за то, что было. Я вела себя как настоящая стерва.

— О… н-нет, нет. Ничего подобного.

— Самая настоящая, — она свесила босые, тонкие ноги с кровати и встала, придерживая полотенце вокруг тела. Рон заметил над правой щиколоткой ссадину — в этом было нечто удивительно детское. — Какое право я имела обвинять тебя в попытке выжить. Я просто не подумала… Я беспокоилась только о Гарри…

— У него проблемы? — Рон выдавил кривую улыбку. — В смысле — проблемы серьёзнее, чем всегда?..

— Да. Мы втроём находились в Праге, и Габриэл послал своих людей, чтобы убить Гарри и Драко. Я и не…

— Ничего подобного, Вольдеморт не мог этого допустить: они оба ему нужны, он бы не позволил убить их ни с того ни с сего. Люциус всегда здесь, и он…

— Люциус? — Гермиона свободной от полотенца рукой схватила Рона. Тот отвёл взгляд. — Ты слышал разговор о Драко?

— Немного… Я знаю, что Тёмный Лорд послал своих слуг за Гарри, но тем не удалось причинить ему вреда. Знаю, Драко был с ним и защитил его… Потом они говорили так, будто на самом деле им нужна была ты… но зачем? Что им от тебя понадобилось?

Гермиона напряглась, Рон почувствовал, как вцепившиеся в его руку пальцы стали стальными.

— Ну, ты-то должен это знать, — прошептала она.

— Чаша…

— Четвёртый Благородный Объект… — широко распахнутые глаза Гермионы сияли.

— Но… я не думал, что ты носишь её с собой… Я думал, она в Хогвартсе…

— Это не такой предмет, который можно просто бросить, Рон, — ядовито заметила девушка.

— Но я полагал, ты хотя бы её спрятала, — чувствуя себя уязвлённым, буркнул Рон. — Или нет?

Гермиона не сводила с него взгляда. И вдруг слабо улыбнулась.

— Неужели не догадаешься?

— Нет.

Губы Гермионы дрогнули, она рассмеялась и всплеснула руками:

— Из всех нас ты всегда был самый прямодушный.

— Так скажешь или нет? — поинтересовался Рон.

Снова помрачнев, Гермиона мотнула головой.

— Меньше знаешь — крепче спишь, — она положила руки ему на плечи и взглянула прямо в глаза. — Я слишком долго думала, будто лишилась тебя. Я больше не хочу рисковать.

— Ох… — Рон почувствовал, как все слова разом куда-то делись: остались только острое осознание этой близости, скользящего вдоль её скулы луча света, взбрызнувшего золотом волосы. Полотенце на фоне белизны её кожи казалось снежно-белым. — Гермиона… ты… наверное… не должна…

Попытка что-то сказать потерпела неудачу, он почувствовал странное, тревожное головокружение — будто следствие яда, побочный эффект наложенных Пенси чар. Впрочем, неважно: сейчас — только коснувшиеся его лица пряди, медово пахнущие клевером…

…Неужели я до сих пор влюблён в неё?..

Она стала его первой любовью — бесплодной, детской, колдовской, причиняющей массу неудобств — то есть именно такой, о которой с ностальгией вспоминают спустя годы.

Но только не в его случае.

Его любовь отобрали, скомкали и швырнули в лицо; отняли очарование и сладость, подменив их болью. Она стала воплощением сделанной когда-то ошибки, символом того, чем бы он мог владеть и чего лишился… О, если б была возможность всё исправить…

— Что?.. — её глаза распахнулись, руки легли на плечи. — Ты волнуешься из-за того приворотного заклинания, что наложила на тебя Пенси?

— Ну… э…, ну, да. Понимаешь — немного, да… Я знаю — ты бы никогда…

— Ах, Рон, — шепнула Гермиона, — ты такой благородный и всепрощающий… а мы так с тобой обращались… Я никогда не хотела причинять Гарри боль, но иногда я желала… просто рядом с тобой многие вещи становятся такими простыми…

— Рядом со мной? — захлопал глазами Рон, пытаясь осознать, что именно в его жизни за последнее время казалось простым.

Гермиона подняла к нему лицо. На кончиках ресниц поблёскивали слёзы, она задыхалась, будто не стояла, а бежала.

— Давай это будет нашим секретом… только твоим и моим…

Он не раз слышал эти слова в своих мечтах, а потому узнал их.

…Не… не может быть… всё неправда, всё не так… Это сон — сон или кошмар…

Но Гермиона уже припала к его рту, а Гермиона была его другом, и он не мог найти в себе силы, гнева, чтобы оттолкнуть её… — и Рон замер. Ему прежде не приходилось испытывать такого поцелуя — горячего, глубокого, иссушающего — ему не хватило воздуха, глаза заломило от боли, кровь в венах вскипела, став огневиски… И тут он понял.

— Рисенн! — зашипел он, уворачиваясь от губ и слыша негромкий горловой смешок. Он попробовал отпихнуть её — не тут-то было; тогда он куснул её за губу — дьяволица ахнула от боли, с силой толкнула его. Ноги подкосились, и Рон плюхнулся на мраморный пол с чувством, будто он рыба, из которой только что выдернули все кости.

Она — в невесть откуда взявшемся белоснежном платье, в пролившимися на плечи чернилами волос — склонилась над ним, защекотав локонами. Рукой коснулась своих губ: на пальцах осталась кровь.

— Надо ж быть настолько безжалостным со своей любовью! Или это из-за того, что жить тебе осталось всего ничего?..

Рон смотрел на Рисенн сквозь дымку боли, и в ушах его звучал голос Гермионы: «если Гарри увидит его смерть, значит Гарри переживет этот день»…

— Нет, — отрезал Рон. — И не жди от меня жалости.

Глаза Рисенн расширились, однако он уже ускользнул во тьму; даже если она что-то ответила, он не услышал.

* * *

Мир ярким ковром огней крутанулся прочь и выцвел, подёрнувшись дымкой.

— Поттер?

— М-м… да?

— Это что — звёзды?

Гарри немного помолчал:

— Ты о чём? Ну, конечно же — звёзды… — он повернулся, чтобы взглянуть на Драко, и тот сильнее вцепился в его пояс. — Ты вообще к чему это спросил?

— Да так — ни к чему… Проехали, Поттер.

Гарри недоумённо отвернулся. Драко взглянул через плечо: вместо сияющих звёзд позади раскинулась темнота, то там, то сям проколотая яркими, режущими глаза точечками. В голове кто-то голосом Снейпа произнёс «слепота», и он со слабым всплеском отчаяния подумал, что противоядие, молекула за молекулой в этот миг покидающее его кровь, способна приготовить только Гермиона… И уже совсем скоро ничто не сможет встать не пути яда — только его собственные иссякающие силы…

Он надеялся, что их окажется достаточно.

* * *

Том медленно отнял руку от собственного горла. Глаза, до краёв наполненные злобой, блеснули, однако он не двинулся.

— Что ты со мной сделала? — хрипло, будто это его только что чуть не задушили, спросил он.