Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - фюрст

Народ расступился, послышались восторженные вопли, я улыбался и кивал, но глаза прикипели взглядом к распятой на всеобщее обозрение огромной крылатой твари. При свете дня выглядит не такой загадочной и страшной, как показалась мне в ночи, и даже не такая крупная, но все же чудовищно огромная, словно летучая мышь размером с корову.

И еще один сюрприз: в переднем ряду стоит Бабетта и с интересом рассматривает крылатое чудовище. Оглянулась на радостные крики, просияла.

— Ах, ваша светлость!.. Какие только диковинки в вашем городе! Неужели они всегда были?.. Здравствуйте, барон.

Барон Альбрехт сухо поклонился, подумал и сказал мрачно:

— Ваша светлость, мне срочно нужно… в мастерские. Что-то у них там тормозится.

— Взгрейте их как следует, — сказал я и повернулся к Бабетте. — Да, вы угадали, здесь это как бы обычно. Но как хорошо, что с вами все в порядке!

Она удивилась:

— А что со мной могло случиться?

Я кивнул на распятое существо.

— Здесь ночами неспокойно, как видите.

Она расхохоталась:

— Милый Ричард, вы полагаете, что такая тварь могла бы напасть на меня?

Я взял ее за руку и повел из толпы. Стражи шли по бокам и сзади, не давая зевакам и любопытным напирать слишком близко.

— Нет, не полагаю, — ответил я дипломатично, — я имею в виду, что если бы вы вот так летели этой ночью, то… гм… мне очень не хотелось бы вас увидеть на этих столбах…

Она рассмеялась громче, но я уловил в ее голосе и те нотки, которые ожидал услышать.

— Сэр Ричард! Что у вас за причуды?

— Очень рад, — ответил я, — что вы, леди Бабетта, находились эту ночь в отведенных для вас покоях.

Она внимательно смотрела мне в глаза, стараясь угадать, что мне известно и насколько, покачала головой.

— Конечно же, я находилась в своих покоях!.. А вы что, ревнуете?

— Ужасно, — ответил я. — Прям сгораю. Как только подумаю, что вы летели над домами к кому-то… так прям всего и перевертывает!

— Ни к кому я не летела, — ответила она твердо. — И вообще не летела!

— Да? — спросил я. — Вообще-то это неплохой способ передвижения. По прямой, сравнительно быстро…

— Я была в покоях, — отрезала она. — Спала. А то, что кто-то пытался войти среди ночи и не смог, это не моя вина, не так ли?

— Правда? — спросил я с беспокойством. — Я велю поставить дополнительные засовы.

Она отмахнулась.

— Не стоит. Как не смогли войти… так и не смогут. Вы лучше скажите, что тут за разговоры пошли, что вы намереваетесь укрепиться…

Я переспросил:

— В смысле легализоваться?

Она мило наморщила носик.

— Ну вот, поправляете… Хотите сказать, что я дура? Зато красивая!.. Легализоваться — это в первую очередь укрепиться. С короной на голове вам могло бы быть намного легче править…

— Но? — спросил я. — У вас очень отчетливо звучит это «но».

Она улыбнулась.

— Всегда вперед забегаете. С вами хорошо невкусное кушать… Легче править тогда, когда корону признают остальные государи. А если не признают, то лучше и не пытаться брать ее в руки.

— Ого, — сказал я. — Даже так?

Она мило улыбнулась:

— Именно так.

— А чье признание мне нужно? — спросил я. — Король Вестготии признает, с той стороны Хребта все ближайшие королевства признают… разве что дальние, где обо мне совсем не слышали? Но у них, думаю, и поважнее дела найдутся.

Она покачала головой.

— Милый Ричард, вы не представляете… бароны, графы, герцоги, эрцгерцоги, да кто бы они ни были, это все одна ступень, а государь — другая! Для него легитимность необходима, на ней держится весь миропорядок. Без легитимности любой король — ничто.

— Бабетта, — сказал я предостерегающе, — не переигрывайте с этой чертовой… прости, Господи!.. легитимностью. Справедливый государь всегда легитимен, даже если он… нелегитимен на чей-то взгляд. А если на престоле сидит какая-то сволочь… я ни на кого не указываю, просто для вящего примера… что угнетает подданных, разоряет страну, а сама только пьет да таскает баб в койку, то народ не только имеет право, но и обязан бунтовать!

Она отшатнулся, во взгляде мелькнул непритворный испуг.

— Сэр Ричард, как можно такое говорить?.. Разве такое уж преступление для короля — таскать баб, как вы вульгарно говорите, в койку? Кстати, что это, так интересно…

— Простите, — сказал я, — неудачный пример. Берем другое: король затевает бессмысленные войны для захвата чужих территорий, в которых гибнут тысячи людей, страна разорена, уцелевшие объединяются в шайки грабителей…

Она сказала с достоинством:

— Император такое предвидит и пресечет в самом начале. Милый Рич, разве не видите, что такими странными речами подкапываетесь и под себя? Вы теперь тоже легитимный правитель!

— Если сойду с пути истинного, — сказал я твердо, — да постигнет меня кара, как какого-нить сраного Людовика, Карла или вечно пьяного Николашку…

Она не поняла, но очаровательно улыбнулась, уловив момент, когда можно сойти с опасной тропки.

— Милый Ричард, вы удивительно умелый правитель! Я не верю, что так уж заботитесь о черни, но, с другой стороны, когда простолюдины сыты и довольны в своих хлевах, такая страна выдержит натиск любого противника.

— Спасибо, милая Бабетта… Кстати, всегда хотел спросить…

— Ну-ну, дерзайте, я вся ваша! Что угодно…

— Как получилось, — спросил я, — что вы в такой важной роли? Насколько говорит мой опыт, все дипломаты и послы даже мелких королей — самцы…

Она очаровательно надула губы.

— Я уж надеялась, что вы та-а-акое спросите, что я покраснею и застесняюсь вся… А это, гм… Император учел, что политику делают мужчины. Это мужской мир! Мужчина встречает другого мужчину всегда настороженно, зато для женщины сразу исключения… если не считать вас, конечно. Потому мне в таком мире везде легче, чем даже более опытным и знающим мужчинам. Только и всего, сэр Ричард! Разочарованы?

— Нет, — ответил я честно. — Так и предполагал, но не думал, что признаетесь. Вашему императору хвала за дальновидность и смелые решения.

Она напомнила скромно:

— Он и ваш император, кстати. Но это так, к слову. Ой, мне пора по делам, милый Ричард!.. Но все-таки с легитимностью поосторожнее, можно обжечь пальцы…

Она отступила в сторону, очаровательно улыбнулась и ушла в стену, а улыбка еще оставалась в воздухе, словно и Бабетта среднечеширской породы.

Сердце мое заколотилось чаще, я подошел и обозленно пощупал стену. Твердый холодный камень, даже не нагрелся, сволочь. То ли иллюзия, а сама Бабетта в двух шагах хихикает над моим глупым видом, то ли достаточно мощное колдовство, которое не по зубам какому-то там эрцгерцогу.

Во дворе празднично от богато украшенных повозок, кони все с султанами, упряжь блещет серебром, в конюшнях мест нет, у коновязей лошади все под такими роскошными попонами, что глаз не отвести, а гости все прибывают.