Мария Чернокрылая - Эта безумная, безумная семья

— Кто там?

Услышав мой голос, девушка вздрогнула, прижав руки к себе. Но почти сразу поняла, что пока что бояться нечего, и, запинаясь, отозвалась:

— Эв… Эврика, меня к вам дедушка прислал. Он сказал, что вы мне поможете!

— Какой такой дедушка? — удивленно переспросила я, не отрываясь от глазка. Девочка смутилась.

— Его зовут Родион. Он вот такой вот высоты, у него смешная бородка, и он ходит с палкой… Вы с ним недавно познакомились… Он сказал мне, что вы поможете!

По всем невнятным объяснениям этот дедушка был похож на Радогора. Вот только с чего это он стал Родионом? Хотя, кажется, я поняла. Конспирация. Что ж, очень разумно. Только все равно мало мне поможет. Представив, что будет, если Слоников доложит "крокодилу", что ко мне тут приходят молоденькие девочки, я тяжело вздохнула и потянулась за ключами от двери.

— Ну что ж, проходи тогда, раз от дедушки… — И тут меня осенило. Не дотянувшись до ключей, я попросила виновато: — Только подожди немного, куда-то ключи делись…

Согласилась ли нежданная гостья подождать, понятия не имею. Я в этот момент кинулась к свой сумке, где в последнее время нашел себе тайник каан-ша. Дедушки дедушками, но лучше перестраховаться, чем попасть в очередную ловушку. Что мне сказал Варга? Не высовываться и быть предельно осторожной. В кои то веки буду послушной, авось, без лишних проблем обойдется.

Когда я снова посмотрела в глазок, уже надев каан-ша, девочка все еще стояла под дверью. И она действительно была оборотнем. И тут меня одолел новый страх, пробежавшись мурашками по спине и холодными тисками сжав сердце. Быстро открыв дверь, я буквально втащила девочку в квартиру, оглядела лестничную площадку, проверяя, нет ли лишних ушей, снова закрыла дверь и, не обращая внимания на жалобное "Ай!", потащила гостью в Налькину комнату (там заклинание, делающее стены звуконепроницаемыми, накладывал сам дядя, так что можно было не бояться, что хоть кто-нибудь подслушает). Только там я ее, наконец, отпустила. Вернее, отпустила руку, но вцепилась в плечи, пристально заглянув в глаза, и отчаянным полушепотом спросила:

— С Лешей все в порядке?!

И только тут я заметила, как на глазах девочки выступили слезы — она не то перепугалась, не то я слишком больно сжала плечи, но она едва не плакала. От неожиданности (не знала раньше, что оборотни бывают такими) руки разжались сами собой, а с губ само собой виноватое, но все равно несколько ошарашенное сорвалось:

— Прости…

Девушка, отшатнувшись на шаг, покачала головой и быстро утерла слезы, едва внятно пробормотав:

— Нет, вы не виноваты… Это я… П-простите…

И, что было весьма ожидаемо, разрыдалась пуще прежнего. Я в который раз растерялась, терзаясь выбором, что делать дальше. В голове пронеслось несколько самых разных вариантов развития событий, из которых все-таки был выбран самый гуманный. Шагнув к девушке, я приобняла ее за плечи и принялась бормотать что-то успокаивающее, дожидаясь, пока истерика не закончится. К счастью, гостья не попыталась вырваться, а, тем более, убежать, лишь доверчиво уткнулась мне в плечо.

Не знаю, сколько мы так простояли, пока она не успокоилась, но мое больное воображение успело нарисовать картины одна другой страшнее, что, впрочем, не повлияло на мой монотонный успокаивающий тон. Когда, наконец, всхлипы затихли, я решилась тихо, осторожно спросить, усадив девушку на кровать:

— Что случилось?

Тихо шмыгая носом и безуспешно пытаясь утереться рукавом свитера, только размазывая от этого по лицу легкий макияж, девочка выдавила из себя, заикаясь:

— О-ой… столько всего случилось… И все как-то разом, в о-один м-момент… на… навалилось… И все так плохо-о-о….

Не дожидаясь еще одной истерики, я строго прикрикнула, пытаясь таким нехитрым способом вернуть ей ясность мысли:

— Молчать! Так. Давай по порядку. Только подожди меня сначала, я сейчас…

Пытаясь понять, что это было такое, я быстро направилась на кухню, потирая виски. Никогда не умела нормально утешать, тем более, не зная причин расстройства. Тем более, когда мысли заняты совершенно другим. Стараясь унять, как я себя уговаривала, беспочвенную тревогу, заварила чай, достала валерьянку с полки и вернулась обратно в комнату. Девушка так и сидела на кровати, тихо вздрагивая, но уже бросив попытки утереть слезы — видно, заметила, в каком плачевном состоянии теперь пребывал свитер. Я тоже полюбовалась на эту часть гардероба, и вручила ей в руки кружку с чаем.

— Держи, выпей. Вот, это валерьянка, ее сначала. Успокоит. Теперь давай поговорим. Начнем с простого. Как тебя зовут?

— А… аня, — все еще запинаясь, ответила девушка и махом проглотила таблетки, запив их чаем.

— А истинное имя?

— Такое же…

— Хорошо. Итак, Аня, твой дедушка — Радогор, я правильно поняла?

Девушка кивнула.

— Замечательно. Давно ты у него была?

— Се… сегодня.

— Чудесно. Ты видела у него мальчика десяти лет на вид примерно?

Снова кивок.

— Как он?

На меня подняли удивленные заплаканные глаза.

— А что с ним д-должно было случиться?..

— Ничего, — осторожно ответила я, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Миловидная такая внешность, довольно привлекательная, но на роковую красоту не тянет. Большие глаза, сейчас немного припухшие, голубые. Миленький, маленький носик. Словно бы чуть острые уши почти не прикрывали жидкие белесые волосы. Фигура такая, что ничего определенного про нее сказать сложно — не тонкокостная и даже не стройная, но все равно неуловимо беззащитная, словно отражение хрупкой, нежной души, для которой, наверняка, любая мелочь кажется катастрофой и концом света. Одета хорошо, но скромно — джинсовая юбка и теплая куртка, из которой выглядывал длинный рукав свитера, сейчас более похожий на половую тряпку с разводами. Оглядев все это, я непререкаемо скомандовала:

— Сними куртку, жарко ведь. Так что, с мальчиком все хорошо, он жив, здоров?

Стягивая с себя верхнюю одежду, девочка в первый раз робко улыбнулась и ответила тихо:

— Насколько можно быть здоровым под командованием моего дедушки…

Я облегченно перевела дух, получив прямой ответ. Тревога, засевшая глубоко в душе, отпустила. Вот теперь уже можно с самой Аней разбираться.

— Вот и хорошо, — я искренне улыбнулась и поднялась с кровати, куда уселась, когда отдавала девушке чай. — Успокоилась немного? Тогда пойдем со мной, умоешься. Хочешь, поделюсь каким-нибудь свитером? Мои вряд ли подойдут, но у меня есть соседка по квартире, у нее что-нибудь можно позаимствовать…

Разговор о том, что привело Аню в мой дом, мы продолжили только через полчаса. Успокоившаяся и переодевшаяся в одну из Налькиных рубашек девушка снова сидела на кровати в комнате недопиры и сбивчиво рассказывала мне о том, что, собственно, с ней произошло. А я слушала и недоумевала, при чем тут я.