Александра Верёвкина - Осколки вечности

Широкая улыбка при виде незнакомки тут же померкла на ее лице, а в ясных, совершенно не старческих глазах появилась отчетливая тревога.

— Добро пожаловать в наши края, юная леди, — прошамкала миссис Эллиган, вновь 'одевая' на лицо маску радушия. — Пойдемте, я угощу вас чаем со свежим печеньицем. Сид, не стой истуканом, позволь девочке пройти!

Мужчина послушно скрылся за дверью, а его жена забрала из моих рук покупки и приглушенно пояснила:

— Не подумайте о нас плохо, дорогая. Мы рады гостям, вот только вам следует поскорее покинуть эти проклятые земли. Не будите дремлющее долгие годы зло, оно слишком чутко спит.

— О чем вы, мэм? — немного не своим голосом спросила я, начиная сомневаться в адекватности милой бабули. — Какое зло?

— Древнее, деточка, и очень коварное, — предостерегающе зашептала женщина. — То самое, что погубило бедняжку Айрис. Да не потревожат мои слова покой усопшей! — добавила она, истово перекрестившись.

Та-ак, кажется, мне пора откланиваться. Только религиозных фанатиков для полного счастья не хватало! И тут в простенько обставленную гостиную, где мы стояли, вернулся Сидней, держа в руках пакетик со льдом, обернутый полотенцем.

— Приложите, мисс, — протянул он мне лучшее средство от ушибов, предлагая занять любое понравившееся кресло. — Итак, на чем я остановился? Ах, да, Волмонды…

— Сделаю нам чаю, — хмуро произнесла пожилая женщина, бросая в сторону мужа предостерегающий взгляд, и отправилась на кухню.

— Так вот, — слегка откашлялся мистер Эллиган, вновь возвращаясь к прерванной беседе. — Странные они были люди. Тихие, скрытные и почти неразговорчивые, хотя фрау Айрис показалась мне другой. О покойных плохо не говорят, да о ней ничего такого и не скажешь. Милая девушка, честная, искренняя, добрая, в доме ее все очень любили. Всегда с улыбкой на лице, вежливо поздоровается, о здоровье справиться и ну дальше порхать, точно едва оперившийся птенчик. А уж цветы любила! Прямо не поместье, а колумбарий. И красавицей была, каких мало! Иной раз выйдешь во двор спозаранку, на душе тоскливо, руки в таких мозолях, что за инструмент не ухватишься, а она уже флоксы остригла, розы удобрила и любимицу свою Багиру обихаживает, лошадь то бишь. Кобыла черная, как смоль, темпераментная, никого к себе не подпускала, а тут ажно ноздри от удовольствия раздуваются! Госпожа хохочет, целует строптивицу и ласково так по бокам гладит, что завидки берут, — окончательно утянуло моего собеседника в пучину красочных воспоминаний. — Я это все к чему, — спохватился он, заметив отразившуюся на моем лице скуку, — старик Волмонд страстным конезаводчиком был. Бывший генерал пехоты армии третьего рейха (звание генерала пехоты соответствовало званию генерал-полковника советских вооруженных сил — прим. автора.), волевой и непреклонный, он производил впечатление человека сурового, а временами даже жестокого, но дочь очень любил и баловал без меры. Да и к нам, по сути прислуживающим, относился с уважением, никогда голос не повышал, всегда соблюдал дистанцию. И все же местные его иначе как фашистом и не величали. При встрече раскланиваются, любезностями осыпают, а после ухода ну-у нацистские байки травить. Мол, и жену свою он собственноручно порешил, а потом черед и до дочери дошел.

— Он убил ее? — я сама не заметила, как подскочила на ноги, совершенно забыв о приложенном ко лбу пакете со льдом. Ударившись об пол, тонкий полиэтиленовый материал лопнул, и чуть подтаявшие кубики весело покатились в разные стороны.

— То лишь слухи, Астрид, — неодобрительно крякнул Сидней, неуклюже поднимаясь из кресла. — Я во всю эту чепуху отродясь не верил и до сих пор считаю, что на старика возвели напраслину. Любил он дочурку без памяти, нарадоваться не мог на красавицу и уж как не терпелось ему на свадьбе ее отгулять…Да что там! Брешут люди и все тут!

Мою маленькую оплошность нам удалось исправить до появления хозяйки дома.

— Что-то ты разговорился сегодня, дорогой, — укоризненно произнесла миссис Эллиган, появляясь в гостиной с подносом в руках, на котором теснились три высоких стакана с холодным лимонным чаем, вазочка темно-красного джема и тарелка домашнего, а потому не слишком аккуратного на вид, печенья. Следом в комнату вплыл и запах корицы, мгновенно напомнивший моему желудку о необходимости плотно отужинать. — Разве девочке интересны твои байки о Волмондах? Лучше расскажите-ка нам что-нибудь о себе, мисс, — с добродушной улыбкой на лице попросила женщина, ставя на журнальный столик нехитрое угощение, оказавшееся на поверку поистине божественной выпечкой, буквально таявшей во рту. — Носом чую, уже вся улица в курсе, кто заглянул к нам на огонек, а посему ждать нам ближе к вечеру визита Главной Спутниковой Антенны.

По всей видимости, Сиднею не слишком понравилось предложение супруги, но откровенно спорить он не захотел и с приличествующим случаю выражением лица выслушал мой короткий рассказ о себе и родителях. Особо животрепещущих фактов в моей биографии не наблюдалось, поэтому мы заканчивали чаепитие на самой светской ноте — пространной беседе о погоде и выдавшимся чрезвычайно жарким лете.

— Теперь мне действительно пора, — после соблюдения всех мыслимых приличий пробормотала я, поднимаясь на ноги. — Огромное спасибо за гостеприимство, была рада познакомиться. Еще раз простите, сэр, за неуклюжесть. Мэм, печенье удалось на славу!

— Заглядывай к старикам почаще, деточка, — льстиво обратился ко мне мистер Эллиган, довольно недвусмысленно намекая на возможность продолжения нашей прерванной беседы.

— Обязательно, — громко пообещала я, с трудом перекрикивая сердитый возглас его жены: 'Спортивные новости, Сид! Уже пять минут как начались!'.

На улицу я выходила в гордом одиночестве, с распухшей от полученных сведений головой, когда каждая следующая мысль торопилась перебить свою предшественницу, и вместе они создавали невыносимый гул. Мне срочно потребовался листок бумаги и ручка, чтобы хоть как-то систематизировать ту информацию, что скопилась всего за один день, и находящийся неподалеку книжный магазин оказался как нельзя кстати.

Постояв несколько минут в прохладном помещении, наполненном запахом типографской краски с примесью пыли, я схватила первый попавшийся под руку блокнот, обзавелась самой простенькой пишущей принадлежностью и уже двинулась к кассе, когда мой локоть перехватила чья-то крепкая и достаточно сильная рука.

— Боже, что вы… — начала было я возмущаться, но обернувшись увидела все ту же кругленькую низкорослую женщину, чье печенье не нуждалось в рекламе.

— Прости, что напугала, душечка, — смущенно улыбнулась миссис Эллиган. — Я не могла сказать тебе всей правды при муже, он очень дорожит памятью бедняжки Айрис и ее отца. Это плохой дом, моя дорогая! Он обитель зла и келья истинного демона с порочным лицом. Уезжайте, прошу вас! Покиньте это место, пока не случилась беда. Вы, Астрид, в первую очередь именно вы в огромной опасности. Он придет за вами, а затем и они оба…