Александра Верёвкина - Осколки вечности

Я выпустил малышку и хотел было оправиться на поиски подходящего диска, когда девушка за руку оттащила меня в сторонку.

— Джей, — чуть не плача, зашептала она, — не злись на меня, пожалуйста. Я должна была пойти за тобой, но он так просил остаться…

— Выбрось эти глупости из головы, — приглушенно, но строго отчитал я ее манеру выставлять себя крайней. — Вы же друзья, правильно? — Она кивнула, слишком быстро, по-моему, будто старалась убедить себя в чем-то. Я непринужденно засунул ладонь в карман брюк, нащупал пальцами горстку мелочи и яростно сжал. Спокойно, Майнер, спокойно. Просто спроси, узнай ответ и живи дальше. — Или уже не только друзья?

Астрид прикусила нижнюю губу. Ее дыхание сбилось, а на щеках заиграл пристыженный румянец. Господи, не дай мне убить их обоих!

— Целовались? — холодно спросил я, мечтая оглохнуть прежде, чем получу ответ.

Она затряслась, схватила себя за плечи и будто сделалась ниже ростом.

— Да, — спустя две клинические смерти и один разрыв сердца я услышал ее робкий голос.

— А чего вы встали-то, я не пойму? — вмешался в самую гущу разборок тот, кому бы я сейчас с нескрываемым наслаждением открутил башку голыми руками. Но я заставил себя проигнорировать присутствие Лео.

— Что-нибудь еще? — ядовито осведомилась та часть меня, что нуждалась в убийственных подробностях.

Астрид затравлено пискнула: 'Нет'. Я свободно продохнул, расслабил плечи и додумался спросить:

— Он тебя заставил поцеловать себя? Или…

— Или, — резко побледнела девушка, еле держащаяся на ватных ногах.

И что мне теперь делать? Кричать и топать ногами, вопя во всю глотку об измене? Поделиться тем списком оскорблений, что вертелся на языке? Мы всё это уже проходили, притом безосновательно. Но молча проглотить это унижение…даже предательство, я не способен.

— Раньше не был способен, — вслух поправил я себя и продолжил наседать на помертвевшую особу, готовую в любой момент увильнуть от разговора посредством глубокого обморока. — Ты любишь его?

Казалось, именно этого вопроса она боялась больше всего на свете, не говоря уж о том количестве боли, который в нем просквозил. Паскудный денек, право слово!

— А меня? — шелестом осенней листвы прозвучал мой хоть и отстраненный, но такой унизительно высокий голос. Предыдущий ответ был понятен. Она заплакала, не выдержав изуверской пытки. Мне и самому захотелось подмочить наш затянувшийся разговор. — Ответь, только честно.

— Я люблю тебя, — несмело подняла Астрид глаза. Что ж, вроде искренно, хотя я по-прежнему с трудом осмысливал происходящее. — И его…это сложно.

— Согласен. — Едва не лишившись рассудка от двух коротких слогов: 'И его', я все так же спокойно, если не сказать безразлично, смотрел на нее и думал о том, в какую секунду между нами пошло что-то не так. Когда она успела влюбиться в Лео? И не я ли подтолкнул ее к этому, когда вдохновенно занимался придурью. Спал с секретаршей, пел дифирамбы о 'завтраке', наливался спиртным по самые брови вместо того, чтобы отпраздновать день рождения своей девушки в кругу ее семьи?

— Прости, — немеющими губами вывела она бесполезное извинение. Бесполезным оно было потому, что я не нуждался в пустом наборе звуков без тени раскаяния. Она не сожалела о содеянном, и это ранило меня, почти убивало.

'Поцелуй, всего лишь поцелуй', - тщетно уговаривал я себя опомниться, пока еще не поздно. 'Ты же любишь ее, безумно любишь. Забудь о Лео, думай о себе. Она нужна тебе, такая храбрая, такая искренняя, не умеющая лгать. Не делай ей больно, как и обещал. Не убегай от проблем, не руби с плеча. Будь мужчиной, любящим мужчиной, черт возьми! Прости, а потом выбрось из головы'.

Руки действовали в обход скрипучих размышлений. Я обнял ее за талию, жадно прижал к себе, бережливо оторвал от пола и под изумленные взгляды столпившихся у дверей вампиров вынес на улицу. Мы обогнули дом и расположились в том безветренном и глухом тупике, где совсем недавно в разговоре с Джо решалась судьба Лео. Памятуя о ее боязни высоты, я отошел подальше от перил и отпустил малышку, чтобы высвободить ладони, которым не терпелось прикоснуться к этому изъеденному слезами лицу.

— Никогда больше не заговаривай со мной на эту тему, — с отвращением вытолкнул я из себя нужную реплику. — Что было, то прошло. Я не хочу еще раз проходить через все это дерьмо. — Уф, общение с Лео портит мой лексикон. — Ты для меня без малого всё. И это всё я не собираюсь терять. Я люблю тебя, Астрид, даже больше, чем мог себе представить.

Я не дал ей ответить или вновь заплакать, решив заполучить одно малюсенькое доказательство. Поцелуй. Вначале нежный и невесомый, напоминающий по вкусу молочную карамель. Позже он превратился в бурлящий океан из тоски, которую мы оба копили в душе последние дни, и боли, что выпала на нашу долю. Я помнил о ее ссадинах, поэтому старался быть осторожным, но получалось отнюдь не всегда. Сдавленные охи от каждого неловкого прикосновения распаляли меня еще больше, наполняя грудь блаженным чувством невесомости.

— Моя девочка, — не удержался я от хвастовства, с жаром впиваясь губами в шелковистую шею. — Только моя.

Астрид засмеялась и крепче прижалась ко мне всем телом, в тысячный раз даруя пьянящее тепло своего тела. Люблю ее смех. Такой чистый и беззаботный, что его звучанием невозможно не проникнуться.

— Нам пора, — ощутив нежелание останавливаться, я насильно вернулся в реальность. — А не то они подумают, будто я тебя съел со злости.

— А ты правда не сердишься? — напоследок блеснула малышка коронной неуверенностью во всем, что касалось ее персоны.

— Правда, сладкая, — клятвенно заверил я, целуя округлую мочку ушка. — Нужно быть истинным зверем, чтобы сердиться на тебя со знанием дела. А я в последнее время все больше похожу на пушистого котенка, но это не значит…

— Да-да, — просияла манипуляторша. — В любом случае, и котята умеют больно царапаться.

— И кусаться, моя юная мисс, — притворно устрашающе сжал я зубами кончик ее носа.

— И кусаться, — покладисто согласилась она, целуя мой подбородок. И лед растаял окончательно. Нужно сказать, с ее методами дрессировки не поспоришь. Пятиминутная ласка, и я думать забыл обо всех глупостях. Рядом с ней вообще трудно сосредоточиться на чем-либо, помимо очевидных желаний. И мне это нравится. Женщины давно перестали сводить меня с ума, а этой маленькой чертовке практически не приходится прилагать усилий. Один взгляд, и я послушный раб ее воли. Мистика, ей Богу.

У дверей нас поджидала взволнованная толпа зевак под предводительством кусающего от нетерпения губы Лео. Пребывающий на стадии затяжного обморока, бледный аки сама смерть, изрядно похудевший, он цеплялся за плечи Джо, готовясь в любую минуту прийти на помощь своей возлюбленной, которая могла бы пострадать в перепалке с неуравновешенным мной. Я улыбнулся, пропуская Астрид войти первой, и ненавязчиво продемонстрировал горящим от любопытства взглядам наши сплетенные руки.