Александра Верёвкина - Осколки вечности

— Не причини ему боли, — молитвенно зашептала она, ударяясь об меня лбом. — Будь осторожен. Храни тебя Господь, мой мальчик.

Я не понял, кому было адресовано последнее обращение, да и не хотел понимать. Я присел на кровать рядом с обессилевшим приятелем, выпрямил его обездвиженное тело, подложил ему под голову самую мягкую подушку, укутал босые ступни пледом, расправил края задравшейся рубашки и ненадолго прилег, обнимая его еле колышущуюся грудь.

— Я найду тебя через пятнадцать лет, — шепотом пообещал я, не доверяя полной силе своего увитого рыданиями голоса. — Уходи с миром.

Перед тем как встать, я услышал всего одного слово: 'Люблю', и понял, кому его следовало передать.

— Она тебя тоже любит, Лео, — искренно ответил я, вынимания саблю из ножен.

Несущиеся по квартире крики заглушили звук удара. Я упал на колени. Сабля с окровавленным клинком выпала из рук и с металлическим лязгом грохнулась на пол. И для меня наступила блаженная тишина.

Отныне мир опустел. Он безлюден, потому что в нем нет больше Лео.

POV Джей

Со дня смерти Лео прошло пятнадцать лет. Пятнадцать стремительных лет, пронесшихся перед глазами, как один чудесный миг. Если оглянуться назад, возвратиться в тот кошмарный вечер в квартиру моего лучшего друга, а потом вновь резко перенестись в реальность, то станет ясно: его жертва не была напрасной. Он освободил нас, бескорыстно даровал прелестное сегодня. Он, как никто другой, боролся за наше счастье и одержал победу. Мы с Астрид сумели создать свой собственный Рай, окруженный крошечными садами. Мы отыскали дорогу в Аркадию, в наш затерянный посреди порочного мира Эдем. Мы совершили то, что доселе не удалось никому. Мы жили нормальной, чуточку обыденной, но оттого еще более полноценной жизнью.

Впрочем, довольно пустых слов. Я поставил в конце письма точку, бегло оглядел глазами густо исписанный с обеих сторон лист бумаги, бережно, если не сказать любя, сложил его пополам, предельно осторожно вложил послание в белоснежный конверт и запечатал. 'Моей любимой супруге', - с нежностью заполнил я строки для адресата, отложил письменные принадлежности и облегченно вздохнул.

Часы в кабинете пробили полночь. Я расслабил спину, позволяя массажной спинке позаботиться об очевидной усталости, и мягко заскользил взглядом из одного угла тонущей во мраке комнаты в другой. Старые привычки в силе. Никаких огромных площадей, семиметровая каморка, уставленная вычурными книжными шкафами. Я все так же неприлично много читаю, подчас всё, что попадется под руку. Минимум света, как естественного, так и натурального. Повсюду властвует убаюкивающая тьма. Мебель только самая необходимая: диван, два кресла, стол и стул. Дизайном занималась моя малышка, поэтому к выбранному стилю невозможно придраться при всем желании. Искусственно состаренная фурнитура, тяжелые и безбожно дорогие ткани, монотонность оттенков — у Астрид безупречный вкус, а доскональное знание мужа помогло ей не совершить ни единого промаха.

Руки непроизвольно потянулись к фотографиям, теснящимся на столе. Я подолгу рассматривал каждую, воссоздавая в памяти золотые крупицы наивысшего счастья.

Наша свадьба, состоявшаяся на следующий день после выпускного бала в Высшей школе дизайнеров. Мы обвенчались в кафедральном соборе Зальцбурга, а это снимок сделан у входа рядом со статуей Святого Виргилия. Астрид всегда любила чудить! Боже мой, какие на наших лицах улыбки! Не просто ослепительные, прожигающие насквозь!

Я погладил пальцем самое прекрасное лицо на свете и смахнул со щеки слезу умиления. Моя маленькая богиня! Какое небывалое чудо для мужчины, жениться на идеале женщины!

Под следующей рамочкой скрывалась карточка с изображением плотной группки людей. Наше первое Рождество в новом доме. Хохочущие Кирстен и Николас Уоррены, опьяненные друг другом Астрид и Джей Майнеры, еще не успевшие поругаться Рейчел и Майкл Кеплеры, вдохновенно машущие фотографу Бен и Глория Квин, малочисленные коллеги по работе и друзья друзей, чьи имена давно выветрились из головы. Я так люблю, когда все мы собираемся вместе! Большой стол, нехватка стульев, море смеха и обилие веселья. Жаль, Лео никогда не было с нами…Я бы хотел увидеть его лопающиеся в ухмылке щеки среди этих лиц.

Далее. Самая лучшая фотография. Вновь мы с моей красавицей, счастливее, чем когда-либо прежде. На заднем фоне искрятся золотом песчаные островки, утопающие в прибрежных океанских волнах. На мне широкие шорты и свободная майка, дрожащая под порывами ветра. Она в забавном джинсовом комбинезоне на лямках и легкой футболке. Головы обоих венчают солнцезащитные очки. Мы хохочем, как ненормальные, щурим глаза и крепко обнимаем руками огромный живот моего Кругляшка. Восьмой месяц беременности. Невероятная гамма эмоций и по сей день.

Мы долго к этому шли, постоянно встречая на своем пути камни преткновения. Астрид боялась искусственного оплодотворения из-за врожденной аллергии на все известные медицине препараты. Она считала, что каким-то образом может навредить будущему малышу. И здесь я оказался бессилен. Ни уговоры, ни зачитанные вслух статьи из научных журналов, ни консультации со светилами акушерства и гинекологии на нее не действовали. 'Усыновим', - раздраженно внимал я ее убийственной отговорке всякий раз, когда дело доходило до скандала. И в ход пошли припрятанные козыри. Я хотел, чтобы она родила мне ребенка. Мне не нужен был очаровательный, крепкий и здоровый малыш, взятый в приюте для новорожденных. Только часть ее, зародившаяся под этим маленьким, но таким упрямым сердечком. Только этот комочек жизни я согласен был полюбить всей душой, так же, как любил его строптивую мамочку.

Хвала богам, крепость пала! Она согласилась поехать со мной в клинику, прошла полное обследование и в течение двух часов растолковывала доктору, что донор обходим едва ли не краше оригинала.

Результат превзошел любые, даже самые смелые ожидания. Сморгнув сентиментальную слезу, я взял горячо любимый снимок, жадно приник губами к стеклу и пустился в воспоминания. Тяжелая беременность. Неполных девять месяцев сплошного токсикоза. Тонны съеденного соленого крекера. Скачущее настроение и капризы, капризы, капризы…я так полюбил ей угождать! Часами торчал на кухне за приготовлением витаминных коктейлей. Обегал все магазины игрушек в округе в поисках того самого красного слона или бело-розового зайца. Лишь с заходом солнца Астрид вновь превращалась в мою тихую скромницу и могла долго хохотать вместе со мной над формулировкой очередного желания. Потом роды. Восемнадцать часов в зале ожидания. Неизвестность и страх убивали меня, но войти в операционную, наткнуться взглядом на мое вопящее от боли совершенство, учуять кровь…Я не мог, поэтому трусливо мерил шагами комнату, неустанно молясь. Я обращался к матери, прося присмотреть ее за моими сокровищами. Черпал мужество от отца. И требовал у Лео ни на шаг не отходить от Астрид.