Сергей Костин - Подопечный

– Что скажете, ребята?– поинтересовался я, как только принял самое удобное для отдыха положение, голова на ребрах Мустафы, ноги уперты в стену на высоте метра.

Ангелу повезло больше. Голова его покоилась на груди Зинаиды, а ноги высовывались в небольшое окошко.

– А что говорить, – Мустафа долго устраивался, от чего голова моя неприятно перекатывалась по его ребрам, – Еще один образец завуалированной тирании.

Зинаида не согласилась:

– Весьма милый старичок, – она несколько раз ткнула кулаком в мой бок, стараясь приподнять его повыше. Наконец ей это удалось и она блаженно растянулась во весь рост, – Мне кажется, что это очень и очень приветливая страна. К тому же они такие маленькие, что даже если захотят, не сделают нам ничего плохого.

Я хотел было напомнить о Гулливере, попавшем к лилипутам, но дрема окончательно сморила меня и я провалился в сладкий сон.

Из розовой дымки возникло лицо Любавы. Она молча смотрела на меня и слезы, самые дорогие слезы стекали по ее щекам.

– Любава?

– Да, милый.

– Где ты, Любава? Я ищу тебя.

– Не надо, милый. Не принесет встреча счастья. Ни тебе, ни мне. Только горе.

– Почему. Любава?

Образ Любавы померк и на его месте возникла хохочущая рожа Клавки.

– Что, родименький, не забыл еще свою Любку? Она ж тебе сказала, что нет у вас впереди ничего. И у тебя ничего нет. Уж больно ты рассердил меня.

– Сгинь, стерва!

– И никуда ты не денешься от меня, родименький. Из под земли достану. Расшибусь, но погублю.

Клавка разжала кулак и на ладони появилась маленькая лежащая фигурка Любавы.

Вот посмотри, что сделаю…

Вторая ладонь быстро опустилась на Любаву.

– Нет!

– Страшно тебе, родненький? А ты не бойся. Смерти нечего бояться. Это тебе и ангел твой скажет.

– Нет!

Словно ужаленный, я подскочил с места и со всего размаху врезался в низкий потолок. Хижина натужно застонала, но покряхтев, выдержала.

– Ты что сигаешь, как кенгуру? – Мустафа почмокал губами и постарался перевернуться на другой бок. Но габариты домика отнюдь не располагали к подобного рода перемещениям. Ангел покряхтел, выругался и принял позу сидящего на полу сонного ангела.

– Мустафа, я только что во сне видел Любаву.

– Э, батенька, что это у тебя с голосом? – ангел внимательно посмотрел мне в глаза, – Да ты на чокнутого похож. Я ж понимаю, что любовь дело трогательное, но не до такой же степени. Ничего с твоей девчонкой не случиться. Найдем ее, не волнуйся.

– Сердце чует, что-то с ней случилось.

– Сердце не барометр. Не верь этим сказкам. У нас, у ангелов так принято, пока собственными глазами не убедишься, ни на какие показания приборов внимания не обращать. Вот бывало с тобой, стрелки зашкаливают, тревога во всю гремит, а ты в это время, морды мужикам бьешь. Так что успокойся.

Хорошо ему. Зинаида всегда рядом. Толи любовь, толи придурь. А тут так тоскливо. Хоть вешайся. Как вспомню ее глаза, так в дрожь бросает.

Почему человек так часто живет старыми воспоминаниями? Казалось бы, посмотри вокруг. Столько всего прекрасного и хорошего. Ан нет! Память, словно петля на шее, тянет назад. Теребит душу, мучает. А почему сделал не так? И почему не сказал вот эти слова? Все переберет, все вспомнит. Глаза, движения рук, чуть заметную, мимолетную улыбку. И получается, все что в прошлом, все прекрасно. И невозвратимо. Потому, что память жестокая штука. Играя только с душой, никогда не возвращает в прошлое тело. А именно этого хотелось бы большинству. Жестокая штука – память.

– Василий?! – рука Зинаиды прикоснулась к моим сырым от слез щекам, – Не надо. Мы найдем ее. Мы постараемся. И все будет хорошо.

Вежливый стук в дверь возвестил о том, что к нам пожаловали гости. Или, если выражаться точнее, хозяева.

– Король Узур Первый просит гостей пожаловать к нему на праздник. Оружие брать необязательно. Вы находитесь под покровительством короля и народа.

Пришлось оставить оружие, плащи и прочие, абсолютно ненужные в данной ситуации вещи.

Сказать по правде, вид наш совершенно преобразился. На мне были натянуты великолепные синие джинсы с надписью на заднице «Леви`с». Штанины заправлены в высокие кожаные подкованные сапоги с металлическими носками. Поверх тела футболка с изображением какой то пышногрудой тетки. Зинаида, когда я все это напяливал в первый раз, призналась, что данный вид соответствует ее идеалу настоящего героя. Я не возражал.

Мустафа был облачен не менее героически. Черная, облегающая торс, футболка с оторванными рукавами, штаны камуфляжного цвета и высокие ботинки на шнурках. Та же самая Зинка не раз слушала ругательства ангела, мучавшегося с длинными шнурками. У ангелов, говорил он между ругательствами, принята совершенно другая обувь, в частности простые белые тапочки.

Что касается самой Зинаиды, то она постаралась на славу. Не имея под руками никаких журналов мод, она создала себе такой сногсшибательный прикид, что я только диву давался. Представьте себе женщину, прикрытую (местами) только сетью с крупными ячейками. И то слабо сказал. Чуть растрепанные белые пушистые волосы, обширная, как бы поскромнее выразиться, грудь, прикрытая только с одной стороны подобием кожаного купальника. И… Собственно это все. Такое впечатление, что Зинаида собралась на курорт в Средиземное море. И не мерзнет же.

Лилипут, зазывавший нас к королю, как увидел Зинку, так и сел. А потом всю дорогу только и открывал рот, пытаясь что-то сказать. Слабоваты ребята до красоты.

– Зинка, под монастырь нас подведешь своими причудами, – что я имел в виду под причудами, пусть останется при мне.

Зинка горделиво вздернула голову, разметав по сторонам светлые локоны, и усмехнулась:

– Да надоело мне скрывать себя под плащом. Вы то два истукана в женской красоте ни черта не понимаете. Пусть хоть посторонние поглазеют. Им интересно, а мне приятно.

Вступать в спор с Зинкой я посчитал пустым делом. Если красивая баба что-то вобьет себе в голову, это надолго. Два истукана… Ишь ты как она нас. Вернее, Мустафу. Для него старается.

А Мустафа не обращал на Зинку ни малейшего внимания. Мания преследования и опасности полностью овладела им, и теперь он, словно разведчик, внимательно разглядывал все на пути, то и дело озираясь по сторонам.

– Подозрительно все это, Васильич! Вчера полно народу было. А сегодня – никого. И оружие оставили. Тоже мне герои. А вдруг против нас недоброе задумали. Чем отмахиваться станем? Руками? Да много ли ими сделаешь. Ох, не к добру все это.

К добру или к беде, а что сделано, то сделано.

У меня не было оснований подозревать лилипутов в черных замыслах. Вполне приятный народец. Веселый, в чем-то бесшабашный. И король под стать им. Милашка, одним словом.